Илья Мощанский - Стоять насмерть!
Пока корпус особого назначения «Ф» в течение августа — сентября 1942 года перемещался с мыса Сунион на советско-германский фронт, во взаимоотношениях двух партнеров по «оси» и их арабских пособников произошли следующие события. После отправки корпуса «Ф» (в том числе и «германо-арабского учебного подразделения») в Россию ОКВ поставило в известность об этом ведомство иностранных дел Риббентропа, который не замедлил сообщить об этом муфтию аль-Хусейни. Заметим, что до переброски «германо-арабского учебного подразделения» на советско-германский фронт муфтий собирался посетить лагерь на мысе Сунион. Накануне Верховное главное командование вермахта отказало ему в выдаче сирийцев и палестинцев. Узнав еще о передислокации «германо-арабского учебного подразделения», аль-Хусейни 29 августа 1942 года обратился с письмом к Кейтелю, в котором в весьма резких тонах возражал против такого решения ОКВ. Будучи уже давно склонным к арабо-итальянскому сотрудничеству, муфтий в конце августа 1942 года обратился к начальнику разведки Верховного командования итальянских вооруженных сил с предложением создать «пропагандистский центр в Северной Африке» под его, муфтия, руководством, ссылаясь на свой большой авторитет в арабском мире, включая и страны Магриба, где его якобы знали как мусульманского лидера арабского региона. В качестве предварительного условия для создания такого центра он потребовал признать его руководителем «тайной всеарабской организации».
Не дремал в это время и аль-Гайлани. Но он, как уже отмечалось, опирался на немцев. Выразив желание сотрудничать с нацистами, аль-Гайлани выдвинул лишь одно условие: он просил письменного заверения в том, что командование иракской армии (новую иракскую армию арабские националисты во главе с Рашидом Али аль-Гайлани и четырьмя полковниками, составлявшими так называемый «золотой квадрат», проектировали создать с помощью вермахта после осуществления плана «Эдельвейс» и вступления германских войск в Ирак) после овладения Кавказом и вступления войск вермахта в Ирак будет передано в руки иракских высших офицеров, а иракские «добровольцы», состоявшие на службе в корпусе особого назначения «Ф», — откомандированы. Что касается взаимоотношений двух арабских лидеров, «духовного» и «светского», в этот период, то они характеризовались дальнейшим обострением, что было на руку как германским, так и итальянским руководящим инстанциям.
Против притязаний муфтия на монопольное лидерство в антибританском освободительном движении выступали и влиятельные националисты из Ирака, Ливана, Палестины, Сирии и других арабских стран. Этим воспользовался аль-Гайлани, собравший вокруг себя большинство влиятельных арабских националистов. Среди них оказались, в частности, майор Фаузи Каукджи (бывший сторонник муфтия) и Юнис Бахри, комментатор берлинского радио на арабском языке (давний противник аль-Хусейни).
В начале сентября 1942 года части и соединения группы армий «А», понеся большие потери в личном составе, технике и вооружении, оказались в 66 км от Буденновска, 40 км — северо-западнее Кизляра, 24 км — северо-восточнее Грозного, 27 км — северо-восточнее Гудауты, 60 км — северо-восточнее Адлера, 7 км — северо-восточнее Новороссийска и 15 км — юго-восточнее линии Анапа — Темрюк. Несмотря на сопротивление наших войск, наступление противника продолжалось.
О продвижении германской армии на Кавказе знали и профашистские круги ближневосточных стран, об этом знал и аль-Гайлани вместе с группой арабских националистов. В предвкушении скорейшего вступления немецких войск в Иран и Ирак аль-Гайлани 18 сентября 1942 года собрал совещание всех противников муфтия аль-Хусейни. На этом совещании, проходившем на частной квартире майора Фаузи Каукджи, была принята резолюция, требовавшая от руководства Третьего рейха иметь официальные отношения и вести соответствующие переговоры исключительно с аль-Гайлани, но никак не с аль-Хусейни. Основанием для такой резолюции послужил тот факт, что аль-Хусейни не являлся официальным должностным лицом в руководстве какого-либо арабского государства ни в прошлом, ни в настоящем, а был лишь главой мусульманского суннитского духовенства в Палестине.
Разумеется, группировка аль-Гайлани в своих признаниях на лидерство в арабском мире и на право официального представительства арабских стран в нацистской Германии опиралась на своих покровителей из высших военно-политических кругов Третьего рейха. Кроме того, разногласиям лидеров арабских националистов и их размежеванию на две враждующие группировки способствовало то, что каждая из них пользовались поддержкой своих покровителей в партийном, военном и государственном руководстве нацистской Германии. Но при этом каждая группировка имела в этих инстанциях и своих противников. Руководящие военно-политические ведомства Германии, а также должностные лица (Риббентроп, Канарис, Гробба и др.) покровительствовавшие аль-Гайлани и рассчитывавшие на его содействие в реализации захватнических планов на Ближнем и Среднем Востоке, ставили свои взаимоотношения с аль-Гайлани в зависимость от продвижения германских армий через Кавказ и Иран в Ирак, Сирию, Палестину, Трансиорданию, а также в Индию. Но были и такие деятели Третьего рейха, которые отдавали предпочтение иному варианту агрессии в указанном регионе — наступлению войск вермахта из Северо-Восточной Африки (из Ливии и Египта) и удару с тыла путем организации антибританских восстаний в странах арабского Востока. Этот вариант одобряли руководящие деятели НСДАП, СД, ведомства по ведению войны на море. Регулятором позиций обеих группировок была стратегическая обстановка на главном и решающем фронте Второй мировой войны — советско-германском. В более конкретном плане основным фактором, влиявшим на позиции двух группировок арабских националистических верхов, являлись ход и исход битвы за Кавказ.
Между флангами Сталинградского и Закавказского фронтов в сентябре 1942 года образовался разрыв более чем в 200 км. Тяжелые условия местности (безводные полупустынные степи) не позволяли сомкнуть фланги этих фронтов, и потому советское командование ограничивалось лишь наблюдениями авиации над этим пространством, действиями кавалерийских разъездов, прикрывавших железную дорогу Кизляр — Астрахань, и небольших партизанских отрядов. С другой стороны, был открыт левый фланг 1-й немецкой танковой армии из группы армий «А», действовавшей против сил Северной группы войск Закавказского фронта. Между левым флангом 1-й немецкой танковой армии севернее станицы Ищерская в степи, где находились части ее 3-й танковой дивизии, и флангами армий противника, действовавших на Сталинградском направлении, также образовался большой разрыв. Левый фланг противника прикрывался незначительными моторизованными отрядами и кавалерийским полком фон Юнгшульца. Слабые гарнизоны немцев имелись в населенных пунктах Левокумское, Владимировка, Ачикулак[97].
8 октября 1942 года в Генеральном штабе сухопутных войск противника обсуждался вопрос о дальнейших боевых действиях севернее реки Терек. На этом совещании высказались за наступление «в районе 40-го танкового корпуса севернее реки Терек вдоль железной дороги на восток танковыми войсками, имеющимися в этом районе в большом количестве».
Главное командование сухопутных войск нацистской Германии лелеяло мечту, овладев Сталинградом, перебросить на Кавказ подвижные соединения для усиления 1-й танковой армии. 10 октября в штаб группы армий «А» по телеграфу из Генерального штаба сухопутных войск (в этот период начальником Генерального штаба сухопутных войск Германии был уже назначенный 24 сентября 1942 года вместо снятого с должности генерал-полковника Ф. Гальдера генерал К. Цейтцлер, бывший до этого начальником штаба группы армий «Запад»), лично от Гитлера, поступило распоряжение, в котором было указано: «Тотчас после улучшения положения под Сталинградом планируется в конце месяца перебросить из группы армий „Б“ в 1-ю танковую армию 1–2 подвижных соединения, чтобы этим создать предпосылки для овладения, после блокировки военных дорог, районом Грозного и для дальнейшего наступления в направлении Махачкалы». В свою очередь 13 октября в штаб группы армий «Б» из Генерального штаба сухопутных войск (ОКХ) было отправлено указание о «запланированной переброске после падения Сталинграда передаваемых группе армий „А“ соединений».
Исходя из всех этих обстоятельств и из сложившейся севернее Терека обстановки, командование Закавказского фронта выдвинуло в степной район 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус (командир — генерал-лейтенант Н. Я. Кириченко), сосредоточенный к концу сентября в районе Кизляра. В задачи корпуса входило нанести удар во фланг 1-й танковой армии врага. Корпус должен был активными действиями на открытом фланге германских войск более прочно прикрыть Кизлярско-Астраханскую железную дорогу и отвлечь внимание противника от малгобекско-моздокского направления, где войска Северной группы Закавказского фронта готовились к переходу в наступление.
