Рафаил Нудельман - Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий
Гипотеза Гальперина была развита другим американским исследователем, Ричардом Фридманом, который, пользуясь теми же приемами и методами доказательства, показал, что окончание «Дейтерономистского цикла», описывающее начальный период вавилонского плена (и созданный, следовательно, уже после взятия Иерусалима вавилонянами в 597 г. до н. э.), было, скорее всего, дописано тем же Йермиягу, но уже после его бегства в Египет. Мы не будем приводить здесь все аргументы и доводы Фридмана (они представляются весьма логичными и правдоподобными, хотя, как и у Гальперина, не на сто процентов убедительными; но от библейской критики такой абсолютной доказательности нельзя и требовать). Отметим лишь, что в заключение своего анализа Фридман напоминает о любопытном подтверждении из самого неожиданного источника — Талмуда. Оказывается, та же талмудическая традиция, которая приписывает авторство Пятикнижия Моисею, а книги Йегошуа бин-Нуна — самому Йегошуа, утверждает, что автором обеих книг Царств был пророк Йермиягу!
Работы Фридмана, опубликованные в середине и конце 70-х годов, отчасти решили давний спор о так называемой «Дейтерономистской школе». Некоторые историки-библеисты утверждали, что «Дейтерономистский цикл» был создан не одним автором, а несколькими, но принадлежавшими к одной и той же школе и потому писавшими в одном стиле, с одинаковыми литературными и прочими особенностями. По Фридману, мера близости основного корпуса Дейтерономистских книг друг к другу и к заключению всего цикла (написанному в изгнании) является настолько феноменальной, что написать все это мог только один й тот же человек, но никак не группа людей. В этой связи хотелось бы отметить одну любопытную деталь. Существуют историки, которые утверждают, что книгу пророка Йермиягу (а, возможно, и все другие произведения этого пророка, включая «Дейтерономистский цикл») написал в действительности часто упоминаемый в этой книге писец «Барух, сын Нерия». О нем известно, что он переписывал для Йермиягу ряд документов, был близким к нему человеком и отправился с ним в изгнание в Египет. В сущности, не так уж важно в действительности, кто написал книги пророка — сам он или его писец; куда важнее, что все они были написаны одним и тем же человеком. Но любопытная — и я бы даже сказал, волнующая — деталь, связанная с писцом Барухом, состоит совсем в другом. В 1980 году израильский археолог Нахман Авигад нашел оттиск печати, запечатленный на древнем (между VII и VI вв. до н. э.) папирусе, где совершенно ясно и недвусмысленно читается: «Принадлежит Баруху, сыну Нерия, писцу»! Это был первый в истории предмет, лично связанный с человеком, имя которого упоминается в тексте ТАНАХа. И какого человека — писца пророка Йермиягу, возможно, даже автора великого танахического Семикнижия! Ощущение поистине волнующее — словно прикоснулся к живому Йермиягу…
Теперь, завершив затянувшийся рассказ о создании и авторстве «Второзакония», мы должны сделать еще одно, последнее, усилие и разобраться в том, что говорит библейская критика о двух оставшихся главных источниках (или, как их еще называют, «документах»), из которых состоит еврейская Библия, — текстах «Жреца» и «Редактора». Кто их авторы, когда они были созданы, каков их исторический контекст и значение?
Прежде, однако, подытожим уже сказанное — это поможет нам лучше понять последующее. История научной библеистики, или, как ее еще называют, «библейской критики», распадается на два отчетливых исторических периода. Водоразделом является вышедшая в 1878 году книга Вельхаузена «История Израиля». Эта работа оказала огромное влияние на развитие научной библеистики. Вельхаузен обобщил все, сделанное до него в этой области такими исследователями, как Спиноза, Гоббс, Симон, Астрюк, Эйхгорн, Граф и де Ветте; он впервые соединил методы и результаты исторического и литературно-лингвистического анализа Пятикнижия; наконец, он предложил систематическую трактовку возникновения библейского текста. Эта трактовка была основана на специфическом представлении об эволюции еврейской религии (во многом навеянном идеями Гегеля). По Вельхаузену, эта эволюция прошла три этапа. На первом то был культ богов природы и плодородия; на втором — духовно-этический монотеизм; а на третьем — формальная жреческо-законническая религия. Вслед за своими предшественниками Вельхаузен выделил в Пятикнижии четыре источника (или четыре «документа», как он их назвал) — Элогистский (Т), Ягвистский (J), Дейтерономистский (D) и Жреческий (Р) — и связал их с указанными этапами эволюции иудаизма. Он утверждал, что «документы» J и T отражают характерные черты еврейской жизни и верований первого этапа; «документ» D относится ко второму этапу, а «документ» H был составлен самым последним — уже на третьем, «жреческом» этапе развития еврейской религии.
Исключительно четко изложенная, аргументированная колоссальным количеством материала «документальная гипотеза» Вельхаузена произвела огромное впечатление на научные круги и легла в основу всего дальнейшего развития научной библеистики. Она составляет ее основу и сегодня. Разумеется, многое в трактовке Вельхаузена устарело и отброшено, а многое, напротив, развито и углублено. Сегодня уже понятно, что основные четыре «документа» сами являются контаминацией множества более древних источников; поэтому понятие «времени создания» того или иного «документа» означает не более чем датировку объединения этих источников в связный текст (J, T и т. п.), который затем вошел в библейский канон. Как мы видели выше, сегодня куда более точно и детально известно также время и обстоятельства создания этих окончательных текстов, а в некоторых случаях выдвигаются даже гипотезы относительно личности их авторов. В частности, согласно этим гипотезам, тексты T и J были составлены во времена разделенного царства: T — в Израиле, J — в Иудее; первый — между 922 и 722 гг. до н. э. (период существования Израильского царства), второй — между 848 и 722 гг. (поскольку в нем упоминаются события, произошедшие при иудейском царе Йегораме, вступившем на трон в 848 г.). По тем же гипотезам, вскоре после того, как беглецы из завоеванного ассирийцами Израиля принесли текст T («свою» Тору) в Иудею, этот текст был соединен с «местной» Торой, т. е. с текстом J, в единый источник, послуживший первой основой будущего Пятикнижия. Таким образом, по современным представлениям, эта основа, или текст TJ, возникла в ее окончательном виде в Иудее и после 722 г. до н. э.
Мы посвятили много места увлекательной истории поиска времени и места создания и авторства третьего «документа» — D, или Дейтерономистского (составляющего основу книги «Второзаконие»). Как мы видели, совокупные усилия многих ученых, включая израильских, позволили выдвинуть довольно убедительную гипотезу, относящую, создание «Второзакония» (а также примыкающих к нему исторических книг, совместно образующих т. н. «Дейтеронимистский исторический цикл») ко временам иудейского царя Йошиягу (639–609 гг. до н. э.), а завершение — ко временам вавилонского плена (587–537 гг. до н. э.), и приписывающую его авторство пророку Йеремиягу (или его писцу Баруху). Не следует думать, будто это единственная гипотеза; в современной библеистике есть и другие предположения относительно времени создания и авторства «Второзакония» и исторических книг ТАНАХа; мы выбрали гипотезу Гальперина — Фридмана лишь в силу ее большей простоты и правдоподобности, а также для показа с ее помощью приемов и методов анализа, используемых в библейской критике.
Чтобы завершить заявленную в заглавии тему, нам остается еще рассказать о том, как представляет себе современная библеистика возникновение последнего из четырех основных «документов», составляющих Пятикнижие, — источника P, или т. н. «Жреческого кодекса». Как мы только что отмечали, Вельхаузен выдвинул предположение, что этот текст был создан позже всех остальных — уже в послепленную эпоху (т. е. после возвращения евреев из вавилонского плена, которое произошло в 537 г. до н. э.). Эта датировка опиралась на ту специфическую периодизацию еврейской религиозной эволюции, которая лежала в основе всей работы Вельхаузена. Однако со временем вельхаузеновская периодизация была подвергнута серьезной критике (в работах Макса Вебера и его продолжателей, а также в «Истории еврейской религии» израильского исследователя Кауфмана и др.), а новейшие археологические открытия в Эрец-Исраэль вовсе поставили под сомнение ряд ее основных положений. Поэтому вопрос о датировке «документа» H тоже подвергся пересмотру. Что же говорит об этом документе современная библеистика, то есть библейская критика конца XX века?
Грубо говоря, текст P — это все то в Пятикнижии (в Торе), что не есть T, J или D. Вообще-то можно было бы ожидать, что этот «остаток» представляет собой беспорядочную смесь всевозможных вкраплений. Но поразительный факт (обнаруженный уже первыми исследователями Библии) состоит в том, что если вычленить из Торы такой остаток, то окажется, что на самом деле он представляет собой вполне связный текст, некое особое повествование, которое почти без пропусков излагает примерно то же, что и текст E-J, — всю историю мира, от сотворения до праотцев, и всю историю евреев, от праотцев до египетского рабства, исхода и возвращения в Ханаан. К этой обширной исторической части автор P добавляет еще более пространную обрядово-культовую часть, которой почти не было в E-J. Из нее видно, что, в отличие от авторов текстов T и J, автора H вопросы культа и его исполнения интересуют едва ли не в первую очередь, как могут интересовать только жреца (отсюда и название данного текста — «Жреческий»). Неслучайно они занимают основную часть его текста — половину книги Исхода, половину книги Чисел и почти всю книгу Левит. А в целом текст H оказывается самым большим в Пятикнижии — его объем равен объему всех трех остальных источников, вместе взятых. И при этом весь он лингвистически и стилистически однороден и индивидуален, как может быть однороден лишь текст, принадлежащий перу одного автора.
