Коллектив авторов - Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири
Еще более однозначно формулирует эту мысль С.В. Четко: «С точки зрения принятых в современном мире понятийных норм, следует признать не только реальное существование в СССР „советского народа“, но и признать его в качестве обычной полиэтнической нации – советской нации». Однако такому признанию мешали закостеневшие догмы сформулированной еще Сталиным и с тех пор господствовавшей в советской науке «теории нации»: «С точки зрения традиции советского обществоведения, согласно которой нация – это моноэтнический социальный организм, одна из форм и стадий существования этноса, такой вывод может, наверное, выглядеть неслыханной ересью с оттенком „ассимиляторства“»59.
Действительно, находясь в плену примордиалистских установок, на основе которых структурировалось все этнополитическое пространство СССР, правящий режим так и не смог сформулировать полноценную идею нации-согражданства. Напротив, идеологи всячески избегали определять «советский народ» в хоть сколько-нибудь близкой к этой идее форме, например: «следует считать неправильными… попытки рассматривать советский народ как простое объединение советских национальностей, как их сумму. В подобном толковании советский народ как социально-политическая категория отождествляется с категорией „население СССР“», как понятие демографии и экономической географии» (В.И. Затеев)60.
Одновременно отрицался и противоположный подход. По словам того же В.И. Затеева, «необходимо отметить ошибочность… положений, будто советский народ является новой этнической общностью… советский народ – это не этническая, а социально-политическая общность»61. Однако, следуя логике этнонационализма, являвшегося краеугольным камнем советской национальной политики, идеологи были вынуждены изобретать нечто, что могло бы играть роль «общесоветской этничности», т. е. субстанции, одинаково присущей всему населению Советского Союза и обладающей некими культурными параметрами.
Поэтому сложение советской общности репрезентовалось как результат процесса «всестороннего сближения советских наций, роста их интернациональных черт»62. Сам «советский народ» стал наделяться определенными «этнообразными» характеристиками, и в содержательном отношении в определенном смысле превратился в своего рода «квазиэтничность». Действительно, государство, взявшееся за создание единой идентичности и, при этом не воспринимавшее в качестве интегрирующей идею политического согражданства, с неизбежностью должно было встать на путь конструирования новой «этничности». Ведь последняя «для идеальной нации необходима, потому что без нее нация оставалась бы всего лишь идеей или произвольной абстракцией: патриотический призыв не имел бы адресата»63.
Конструировавшаяся коммунистами «квазиэтничность» имела в своем фундаменте два основания: язык и культуру, а «советский народ» можно было определить как «группу людей, которые обладают общими коммуникативными нормами и, соответственно, высокой степенью взаимопонимания по широкому кругу вопросов. Чаще всего и то, и другое достигается посредством общего языка и, что еще более существенно, общей культуры»64. Языком советской общности по известным историческим и политическим причинам стал русский. Пожалуй, это был единственный параметр, на основании которого можно было настаивать на русификаторской сущности проводимой коммунистами политики идентичности. Что же касается культуры, то здесь, оставив в стороне сложную многоаспектную проблему наличия/отсутствия культурного единства на просторах бывшего СССР, попытаемся выяснить, что подразумевалось под единой культурой советского народа в идеологическом дискурсе.
Уже в 1970-е годы советская идеология стала настаивать на том, что в СССР «утвердилась, стала реальной действительностью новая историческая общность людей – советский народ»65. Соответственно, подразумевалось, что советское общество достигло и культурного единства: «социализм утверждает единую для всего советского народа, для всех социальных групп культуру – социалистическую по содержанию, национальную по форме, интернациональную по своей сущности»66. Характерной особенностью общесоветской культуры являлось то, что она «включает в себя наиболее ценные черты и традиции культуры и быта каждого из народов»67, т. е. культура советского народа преподносилась как некий синтез этнонациональных культур всех народов СССР. Однако советская культурная общность состояла не просто из совокупности этнических традиций разных народов, а «включала в себя единые идеологические цели и устремления и такое содержание национальных культурных ценностей, которое придает им значение ценностей общесоветских»68. Содержание национальных культур, образовывавших культуру общесоветскую, в свою очередь, определялось «марксистско-ленинским мировоззрением и принципами пролетарского интернационализма, устоями социализма», за счет чего достигался «единый духовный облик советских наций и народностей»69. Наполнение советской культуры шло «в русле усвоения и творческого восприятия всего нового, передового, что рождено и рождается в ходе совместной борьбы народов всей страны за социализм и коммунизм»70, она развивалась «в условиях бережного отношения к традициям каждого народа в революционной и национально-освободительной борьбе…»71.
В процессе культуротворчества особо подчеркивалась необходимость и важность того, чтобы превращать «социалистические традиции» отдельных народов в «достояние всех советских людей», а также «всемерно развивать новые, единые для всех наций революционные традиции строителей коммунизма…»72. Действительно, в это время становится популярной тема новой социалистической обрядности: «Новые гражданские обряды, праздники и традиции отражают социалистическую идеологию, обогащаются демократическими элементами народной культуры. Повсеместно утвердились в жизни новые революционные, общественно-политические, производственно-бытовые и семейные праздники – 7 Ноября, 1 Мая, 8 Марта, День Победы и т. д.»73. Политики и ученые выступают с пропагандой «интернационализации не только состава населения, но и всего уклада общественной жизни»74.
А в отдельных случаях выдвигается даже идея появления в Советском Союзе новой этнической общности. Так, в статье известного бурятского историка П.Т. Хаптаева «К вопросу о сближении и слиянии наций» ставится вопрос не просто о наличии в СССР политической общности, включающей в себя множество «советских наций и народностей», но о начале нового этногенетического процесса в стране75. Это еще раз подтверждает вывод о том, что, во всяком случае, в своих крайних проявлениях концепция «советского народа» предполагала создание некой общности, которая по своим социокультурным характеристикам напоминала бы общность этническую.
Итак, формирование советской культуры велось за счет внедрения в общественное сознание и память «социалистических» традиций, приобретенных народами СССР во время революционной борьбы и строительства нового общества, т. е. ее основное содержание состояло из идеологически наполненных культурных символов, изобретенных за период существования СССР и не имевших никакого отношения к реальным этническим культурам. Как точно отмечает С.В. Чешко, «общность советского народа заключалась в лояльности к доминировавшим идеологическим символам»76.
Особенно очевидным последнее утверждение становится в контексте идеологической риторики, развивающей идею собственно советской идентичности. «Где бы ни жил, где бы ни работал представитель любой нации СССР, – подчеркивалось коммунистическими лидерами, – он полноправный член единой великой семьи и считает себя прежде всего советским гражданином, советским человеком»77. Такое «характерное для советского общества социально-политическое и моральное единство классов и социальных групп» считалось следствием присущего всему населению Советского Союза «общего коммунистического мировоззрения»78. Именно на его основе «в Бурятской АССР… формируются общие для всех советских людей особенности общественного и индивидуального сознания, идеологии и морали»79.
В выступлениях политиков и текстах ученых каждый раз повторялось, что основным содержанием советской идентичности является «преданность делу коммунизма, социалистический патриотизм, пролетарский интернационализм», а интенсивное чувство патриотизма, которое, якобы, испытывают советские граждане к своему государству, обусловливается в первую очередь его «социалистической» природой: «у всех наций и народностей СССР сложилось и укрепилось общезначимое… чувство гордости за свою социалистическую Родину…»80.
