Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи

Воля князя и старинный обычай определяют основы политической системы. Им подчиняется даже духовенство - сословие особое не только по своей роли в государстве, но и по умению бороться за свои права.

Иван IV получает в наследство государство, главной целью которого является ведение войны. Это военная монархия, с мощной центральной властью, с населением, стянутым в служилые и податные сословия, со слабыми зачатками общественной инициативы и торгово-промышленного развития. Василий Ключевский, резюмируя рассказы иностранных путешественников, побывавших в Московском государстве в XV-XVIII вв.. пишет: в XV или XVI вв. «военное дело не только стояло на первом плане, занимало первое место между всеми частями государственного управления, но и покрывало собой последние, военная служба сосредотачивала в себе все роды государственной службы, и остальные, не военные отрасли управления являлись не только второстепенными по отношению к военной, но и подчиненными, назначенными служить интересам последней»58.

Могут быть разные критерии оценки государственного строя: успехи в развитии культуры и науки, уровень благосостояния населения, размеры территориальных владений, могущество армии. Московское государство выработало политическую систему, соответствовавшую его нуждам, главной из которых была защита границ от воинственных соседей. Выполняя эту задачу, которая, по мысли московских стратегов, требовала непрекращающегося расширения пределов княжества, Москва превратилась в военную монархию.

Оборонительно-наступательная стратегия требовала многочисленной армии. Ежегодно весной и летом Москва выдвигала на опасные границы три армии: одна защищала линию Оки близ Коломны, другая занимала берег Клязьмы возле Владимира, третья сосредотачивалась на литовской границе. Осенью служилые люди распускались по усадьбам. У московского князя не было средств на содержание войска, оно содержало себя само. Особенность московского политического строя заключалась в том, что подданные князя несли государственную службу безвозмездно. В том смысле, что князь за службу не платил. Но он давай служилому человеку возможность кормиться: отдавал на время службы поместья, высшим чинам давались, на определенный срок, на «кормление» города и волости. Государственная казна не заботилась о войске, каждый служилый чин являлся на сборный пункт «конны, людны и оружны», т.е. приводил с собой столько вооруженных слуг, сколько ему полагалось в зависимости от размера его владения. Средства, необходимые для жизни и службы, он собирал непосредственно с населения.

Критерием жизнеспособности строя было его соответствие нуждам государства. Доказательством его жизнеспособности были успехи Москвы, отодвигавшей своих врагов все дальше и дальше на все стороны света. Сила московской политической системы оборачивалась слабостью в тот момент, когда исчезал единственный источник власти - государь. Иван III предусмотрительно сделал своего сына-наследника соправителем государства и Василий III принял бразды правления без всяких помех. Его смерть стала знаком, возвестившем смуту, ожесточенную борьбу за власть между объявившимися многочисленными претендентами на московский трон, ибо малолетний наследник был слаб.

Немногочисленные источники, по-разному рассказывающие о смерти Василия III и его завещании, дали возможность историкам выдвинуть различные предположения о последней воле великого князя. Несомненно, что Василий передал великокняжеский трон сыну Ивану, но до совершеннолетия (которое в XVI в. признавалось при достижении 16 лет) поручил заботу о нем опекунскому совету. Возвышение опекунов встречает сопротивление Боярской Думы. Не скрывал своих притязаний на престол князь Юрий, брат Василия III. Через несколько дней после смерти великого князя трехлетний Иван был коронован, но борьбу между желающими править за малолетнего князя это не прекратило. Выиграла мать Ивана - Елена. Опираясь на фаворита воеводу Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского, одного из руководителей Думы, она свалила надзор опекунов. Для этого ей пришлось, в частности, арестовать одного из них - своего дядю князя Михаила Глинского.

Правление Елены длилось менее 5 лет. В 1538 г. она скоропостижно скончалась. Современники считали, что правительница была отравлена боярами. Так же думал и горячо любивший ее сын, оставшийся круглым сиротой. Елена, обладавшая сильной волей и неукротимым нравом - чертами характера, переданными наследнику - была первой женщиной на русском троне. В годы ее правления была изъята из обращения старая разновесная монета и введена единая «копейка» (на монете чеканилось изображение всадника с копьем). Война с Литвой (1534-1537) была неудачной: Москва потеряла Гомель. Историки упрекают Елену в том, что она уделяла слишком много внимания дворцовым интригам, что нетрудно объяснить непрочностью ее власти.

Интриги, междоусобные склоки, начавшиеся после смерти правительницы, приняли характер смуты: Шуйские, Вельские, снова Шуйские сталкивали друг друга с подножья трона, на котором сидел не имевший ни на что влияния мальчик. В боярские схватки была вовлечена и церковь: лишился митрополичьей кафедры Даниил, потом Иосаф, лишь его преемнику новгородскому архиепископу Макарию удалось удержаться на кафедре. Митрополит Макарий сыграет важную роль в духовном развитии юного наследника.

Годы реформ

Родится Тит - широкий ум.

Иван IV, занимающий в русской истории совершенно особенное место, - наиболее известный из русский царей. Рядом с ним в пантеоне государей стоит только Петр I. Оба царя вызывают на протяжении веков непрекращающиеся споры историков, желающих определить их место в историческом процессе, их роль в строительстве государства и государственного жителя. Отношение историков, образованного класса к Ивану и Петру были критерием политических взглядов, выражение отношения к действительности позднейших времен. Выдающийся историк и непреклонный идеолог самодержавия Н. Карамзин представил царствование Ивана Грозного прежде всего как серию кровавых преступлений. Советские историки, начиная с 40-х гг., следуя за вкусами вождя народов, отбросившегоя модель Петра I ради модели Ивана IV, изображают Грозного «прогрессивным царем».

Николай Карамзин отмечает удивительную особенность: самый жестокий из русских царей остался положительным героем в народной памяти, в русском фольклоре. Карамзин заключает повествование о годах Иоанновых поразительными словами. «История злопамятнее народа». Точность мысли, справедливость его наблюдения, сделанного в начале XIX в., подтверждаются в конце XX в.: соперник Грозного по злодействам Иосиф Сталин вырастает в народной памяти как строгий, но справедливый хозяин сильной, жившей в строгом порядке стране.

Слава Ивана IV связана с тем, что впервые становятся известными сведения о жизни и личности русского правителя в невиданном ранее количестве. «К сказаниям иностранцев», посещавших в XVI в. Москву по разным делам или непосредственно служивших царю, впервые добавляется «История князя великого Московского», описание жизни и деятельности Ивана, составленное его бывшим другом, а затем интимным врагом князем Андреем Курбским. Написанная в Литве в 60-70-е годы, куда князь бежал «от царского гнева», первая светская русская история не страдает объективностью, но приносит живой, страстно написанный портрет первого русского царя. Ко всем этим источникам разной ценности добавим еще один - уникальный. В первом послании Курбскому, отвечая на письмо «изменника», Иван Грозный не только излагает свои политические и философские взгляды, но пишет первую и последнюю в русской истории царскую «автобиографию». Если бы Иван Васильевич слышал о психоанализе, он не мог бы лучше изобразить свое сиротство: «Когда… наш отец, великий государь Василии, оставил бренное земное царство… мне было три года, а покойному брату… Георгию - один год; остались мы сиротами, а мать наша, благочестивая царица Елена, столь же несчастной вдовой… Когда же Божьей судьбой родительница наша, благочестивая царица Елена, переселилась из земного царства в небесное, остались мы с покойным братом Георгием круглыми сиротами, никто нам не помогал… Какой только нужды ни натерпелись мы в одежде и в пище! Ни в чем нам воли не было; ни в чем не поступали с нами, как следует поступать с детьми». Врезался в память Ивана эпизод, который видится им как страшное, неизгладимое унижение; «Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не смотрит… Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные тяжелые страдания, перенесенные мною в юности?»59.