Юрий Звягин - Загадки поля Куликова

Это по русской версии. По булгарской, как мы помним, в Булгаре сидит как раз Хасан (Азан), который отправляет Мамаю довольно небольшой отряд, и то только под угрозой. И отряд этот как раз вызывает в Мамаевом войске междоусобицу.

Лучше — меньше

Все вышесказанное напрямую связано с вопросом о возможной численности войск противоборствующих сторон. Понятно, что ни о каких 300, а уж тем более 900 тысячах говорить не приходится. Их просто взять неоткуда, ни москвичам, ни ордынцам.

На это давно обратили внимание военные историки. И дружно начали корректировать численность противоборствующих войск в меньшую сторону. К примеру, советский военный историк полковник А. А. Строков считал, что русских не могло быть больше 100 тысяч{243}. Генерал-майор Е. А. Разин шел еще дальше. Он, исходя из данных XVI в. пытался прикинуть численность жителей Руси века XIV. Подсчет получался ну очень примерным, но все равно по нему выходило, что в XVI в. на территории Московского государства жили около 1,5 миллионов человек. Из них не более 360 тыс. «военнообязанных», то есть мужчин с 15 до 60 лет. Ясно, что двумя веками раньше их было меньше. И столь же очевидно, что даже при всеобщем ополчении всех поголовно в строй не ставят. Не знаю, на каких основаниях, но все военные историки дружно полагают: больше 15 процентов не мобилизовывали. Значит, в XVI в. не могли выставить более 55 тысяч воинов, а в XIV — даже менее 50 тысяч{244}.

За корректность этих расчетов не поручусь. А. Н. Кирпичников, к примеру, считает, что народу на Руси в то время было 3–3,5 миллиона{245}. Зато мобилизационные возможности он оценивал в 5-10 %. Но хочу обратить внимание читателя: все упомянутые авторы исходили из возможностей всей Руси. Но мы же с вами уже выяснили, что речь можно вести только о Московском, Белозерском, Ростовском и Ярославском княжествах. А это хорошо как треть всего населения. А пожалуй, что и меньше будет. Ну ладно, пусть треть. В любом случае, 50 тысяч мы не наберем.

Впрочем, 25 лет назад я сам к 50 тысячам склонялся. Тем более, у Татищева есть в одном месте цифра 60 тысяч. К тому же тогда я не видел оригиналов немецких хроник, а в какой-то работе нашел, что в них говорится о 40 тысячах убитых русских. Поскольку и Татищев указывал ту же цифру (и считал, что это две трети всего войска), я и склонялся к 50–60 тысячам. Теперь ясно, что цифра эта преувеличена. Ведь немецкий источник явно говорит о 40 тысячах убитых с обеих сторон.

Что касается ордынцев, то их было, скорее всего, примерно столько же, сколько русских. Я уже указывал, что кроме не знающего удержу полету своей фантазии Сказания ни один русский источник не говорит о значительном численном превосходстве Мамая. Косвенно мы можем сослаться на то, что Тохтамыш в 1384 г. в поход на Тебриз (а это было начало его борьбы с Тимуром) отправил около 90 тысяч воинов. А ведь он владел к этому времени всей Ордой. Значительного количества наемников Мамаю, как мы видели, тоже было взять неоткуда. Кстати, хан Узбек, собираясь в поход на Венгрию, собрал в западной части Орды 40 тысяч. Все это заставляет предположить, что и Мамай имел не больше, а скорее даже меньше.

Вот и получается, что при самом большом желании мы не сможем насчитать для Куликовской битвы более восьмидесяти тысяч в сумме, из которых, по немецким данным, половина полегла. Вполне реальная картина. Если сравнить с другими крупными битвами тех времен, то Куликовская все равно и по масштабам впечатляет, и по кровопролитию. Ведь в битве на Косовом поле в 1389 г. сошлась 41 тысяча человек. А ситуации очень похожи. С одной стороны — тюрки, с другой — славяне, и тоже речь идет о завоевании страны. Под Грюнвальдом сражалось побольше, около 60 тысяч. Все это очень похоже.

Правда, есть люди, которые численность сражавшихся на Куликовом поле еще больше снижают. Это… работники Верхне-Донской археологической экспедиции Государственного исторического музея, которая с 1995 г. старательно копает в междуречье Непрядвы и Смолки, на нечаевском «Куликовом поле». «В советское время думали, что это было народное ополчение, — заявил в одном из интервью руководитель отряда Олег Двуреченский. — Сейчас мы считаем, что сражались профессионалы — от пяти до десяти тысяч как с той, так и с другой стороны, конники. В московском войске были в основном княжьи служилые люди и городовые полки».

И знаете, почему они к такому выводу пришли? «Версию о пешем сражении опровергает, прежде всего, количество находок. После пехотного боя осколки колющего и режущего оружия лежат скоплениями, всегда больше целых артефактов. А после конных сшибок — как раз очень много разбросанных осколков», — утверждает Двуреченский. А находок-то у экспедиции мало, по несколько вещей в год (всего же было проведено с десяток сезонов). К тому же осколок топора или втулку копья можно датировать хорошо как с точностью до века. Вот и возникает потребность обосновать: почему же на месте легендарного сражения ничего выкопать не удается? «Да просто было оно маленькое-маленькое», — скромничают археологи. Так, тысяч пятнадцать народа сошлось, понаскакивало друг на друга, и разъехалось. «Три часа непрерывно рубиться невозможно, — поясняет в том же интервью начальник экспедиции Михаил Гоняный. — Пятнадцать минут — нормальная продолжительность схватки. Скорее всего, было так: слетались сто на сто или пятьдесят на пятьдесят всадников, рубились, кто-то падал, и разъезжались, на смену им выезжали другие».

Ну, поскольку у нас есть сомнения относительно того, где было сражение, мы оставим выводы по поводу быстрой схватки конных сотен на совести ее авторов. Будем пока все же придерживаться точки зрения, что было на Куликовом поле побольше, и что это был все-таки не набег, а вполне полноценный военный поход.

Дороги, которые мы выбираем

Выяснив примерно, сколько сил могли выставить стороны, посмотрим теперь, куда же они направились. И увидим, что здесь все очень не очевидно. Есть несколько вариантов. Хотя все они в конечном итоге сводятся к тому, что через нынешнее Куликово поле никто не шел.

По Муравской по дороге

Начнем с Мамая, поскольку он был вроде бы инициатором. Традиционно считается, что татары на Русь приходили двумя маршрутами — так называемыми Ногайским и Муравским шляхами. Первым-де шел на Русь Батый: из Заволжья через реку Воронеж, Рясское поле, Рязань и Коломну. Второй — от Перекопа вдоль верховьев правых притоков Северского Донца на Ливны, Тулу и Серпухов. Им преимущественно пользовались в более поздние времена для набегов на Московское государство крымские татары.

Это, конечно, представление упрощенное. Чтобы сказать, каким путем шли татары на Русь, нужно сперва ответить на вопрос: какие татары и на какую Русь? Понятно, что на нижегородские земли был с Поволжья свой путь, и Араб-шах, к примеру, на Нижний Новогород не через Воронеж шел. Да и Мамаевы татары (если это они на самом деле разгромили русских на Пьяне) добирались явно иной дорогой. И с юга можно было добираться еще Изюмским шляхом (хотя это просто скорее раздвоение Муравского) и Кальмиюсской дорогой. Вторая вела к Азову в районе впадения в него Миуса. Впрочем, в итоге она все равно вливалась в Муравский шлях у Ливен. Судя по всему, тамошняя переправа через Сосну была единственно подходящей для прохождения приличного войска.

Так вот, куда же шел Мамай? Если верить Сказанию, получается, что он двигался от Волги Ногайской дорогой на Воронеж. Тогда дальше следовало ожидать, что татары двинутся через Рясск на Рязань и Коломну. Тем более, если Олег Рязанский с ними в союзе и, больше того, как раз на захват москвичами Коломны и жалуется Мамаю, когда перечисляет обиды, нанесенные ему Дмитрием.

И Дмитрий ожидает его там увидеть. Не зря же он назначает местом сбора войска Коломну. Но вдруг… татары оказываются на правом берегу Дона! Для чего отправился туда Мамай? Да, здесь можно было переправиться через Дон. «А от реки от Дону, от перевозу 5 верст, город Воронеж», — пишет «Книга Большому Чертежу»{246}. Выше, если судить по «Книге Большому Чертежу», удобная переправа есть только у Старого Донкова («А ниже тех речек на Дону Тараева гора, от старого Донкова 2 версты; а ниже горы на Дону брод»){247}. Но если татары решают перейти Дон, значит, они движутся однозначно не на Коломну. Они идут к Туле и Серпухову.

Можно предположить, что Мамай узнал: Олег Рязанский присоединяться не собирается, а переправы в своей земле порушил. И решил обойти Рязань, чтобы не терять время и не получить нового противника. Тогда переправа через Дон в районе Воронежа вполне объяснима. Дальше татары выходят на Кальмиюсскую дорогу и идут по ней на Ливны, на переправу через Сосну («А на усть реки Чернавы, на Сосне, брод: Кальмиюская дорога»){248}. И по Муравскому шляху чешут дальше. Это же представляется разумным, если предположить, что они планируют соединиться с Ягайло (вдруг наша версия о том, что он не союзничал с Мамаем, ложная?).