Игорь Пыхалов - Реванш Сталина. Вернуть русские земли!
В 1237 году при участии папской курии было произведено объединение ливонского Ордена меченосцев с Тевтонским орденом, владевшим Пруссией. В следующем году под давлением легата Вильгельма был заключён Стенбийский договор, по которому немецкий орден должен был возвратить Дании отобранную у неё 10 лет назад северную Эстонию. Кроме того, датский король Вальдемар получал право на 2/3 всех земель, которые будут завоёваны на востоке. Таким образом, Стенбийский договор прямо предусматривал в ближайшем будущем совместный поход немцев и датчан против Новгорода[828].
Итак, летом 1240 года в русские пределы в очередной раз вторглись незваные гости из Западной Европы. В середине июля шведский флот вошёл в Неву, в августе на русские земли вступили немецкие войска, усиленные отрядом датчан[829].
Захватом берегов Невы и Ладоги шведы собирались достичь сразу двух целей: во-первых, взять под свой контроль важнейшую артерию новгородской торговли — путь из Волхова через Неву в Финский залив, во-вторых, отсечь Новгород от Карелии и Финляндии.
Согласно летописи, на Неву пришли «свеи в силе велице и мурмане (т. е. норвежцы — И.П.) и сумь и емь»[830]. Таким образом, костяк войска составляли шведы. Невзирая на напряжённые отношения между Швецией и Норвегией и идущую в это время в Норвегии междоусобную борьбу, в крестовом походе приняло участие некоторое количество норвежских рыцарей со своими вооружёнными слугами[831]. Выставило отряд и племя сумь, уже давно находившееся под властью шведов. Что же касается племени емь, против которого первоначально и готовился крестовый поход, то из него в шведском войске могло находиться лишь незначительное число прислужников оккупантов, сохранивших верность своим хозяевам[832].
Одержимые лакейскими комплексами националистически настроенные финские историки пытаются всячески приукрасить роль, сыгранную их предками в этом бесславном мероприятии. Так, если верить уже упоминавшемуся мной Якколе, поход 1240 года стал результатом «давно лелеявшейся в Финляндии мечты», а финны были почти что равноправными его участниками[833].
Начиная с Карамзина, среди русских историков укоренилось мнение, будто шведское войско возглавлялось ярлом Биргером. Позднее эту версию некритически восприняли многие советские авторы[834]. Однако как показал историк И.П. Шаскольский, должность ярла Швеции в это время занимал не Биргер, а его двоюродный брат Ульф Фаси. Биргер же стал ярлом лишь 18 февраля 1248 года[835]. Кроме того, в первоначальном тексте летописи имя предводителя шведского войска вообще не указано, имя Биргера появляется лишь в позднейшей вставке[836].
Таким образом, предводителем пришедшего на Неву войска, скорее всего, являлся Ульф Фаси. Впрочем, в отсутствие короля шведским морским ополчением не обязательно командовал ярл. Его мог возглавить начальник (forman), назначенный королём вместо себя[837]. И разумеется, Биргер вполне мог участвовать в экспедиции не в качестве главнокомандующего, а в более скромной роли, как один из знатных шведских феодалов[838].
Стремясь как можно раньше остановить движение вражеских сил вглубь страны, князь Александр, не дожидаясь помощи от отца, великого князя Ярослава, а также сбора ополчения с Новгородской земли, немедленно выступил в поход со своей дружиной, к которой присоединилось некоторое количество новгородцев. В состав русского войска вошло наскоро собранное ополчение ладожан[839]. Кроме того, по всей видимости, на стороне русских в Невской битве участвовали ижорцы и корелы[840].
Тем временем крестоносцы расположились лагерем на правом берегу Ижоры у впадения её в Неву. На берегу были раскинуты шатры рыцарей, остальная часть войска оставалась на шнеках.
Поскольку шведы располагали значительным численным превосходством, очень важно было использовать фактор внезапности и это блестяще удалось. Произведённое 15 июля 1240 года нападение застало шведское войско врасплох. В результате незваные гости понесли тяжёлые потери. Было убито множество знатных шведских воинов, в том числе один из военачальников. Кроме того, по сведениям некоторых участников боя, погиб и один из сопровождавших крестоносное воинство епископов.
С наступлением темноты сражение прекратилось. К сожалению, для полного разгрома и уничтожения противника у Александра Ярославича было недостаточно сил. В результате разбитое шведское войско осталось на поле сражения, а русские дружины отошли от поля боя на отдых.
Оценив размеры потерь, шведское командование поняло, что поход потерпел провал. Следовало позаботиться о своих убитых, а затем уносить ноги. Тела знатных воинов погрузили на два или три корабля и пустили эти суда вниз по течению Невы. Для погребения погибших простых воинов шведы выкопали большую братскую могилу, куда было положено трупов «бещисла». Затем, не дожидаясь наступления утра, остатки шведского войска погрузились на корабли и бежали за море.
Победа над превосходящим по численности противником была достигнута малой кровью. Из новгородцев и ладожан погибло всего лишь 20 человек[841].
Провал крестового похода против Новгорода подорвал военный престиж Швеции. Ободрённая этим емь принялась ещё сильнее сопротивляться попыткам навязать ей католичество и шведскую власть. Недаром уже упоминавшийся епископ Томас, покинув в 1245 году пост епископа Финляндии, счёл слишком опасным оставаться среди своей бывшей паствы и отправился доживать свои дни на остров Готланд «из страха перед русскими и карелами», где и умер в 1248 году в Висбю[842].
Для подчинения еми требовалось организовать очередной крестовый поход. Этим занялся всё тот же папский легат Вильгельм Сабинский. Прибыв в Швецию в октябре 1247 года, чтобы в качестве представителя папского престола разрешить ряд коренных вопросов шведской церковной жизни, кардинал Вильгельм в феврале 1248 года созвал церковный собор в Шенинге. За десять месяцев своего пребывания в стране папский легат неоднократно встречался с королём Эриком и с его зятем Биргером, только что получившим должность ярла Швеции. Во время этих переговоров и был решён вопрос о походе на емь[843].
К середине 1249 года военные приготовления были завершены и осенью крестоносцы выступили в поход. Возглавивший его Биргер фактически являлся правителем государства, будучи женатым на сестре короля. Вскоре его положение ещё более упрочилось, так как после смерти Эрика в феврале 1250 года новым шведским королём был избран семилетний сын Биргера Вальдемар[844].
Высадившись на побережье, крестоносное войско двинулось во внутренние области страны, к центральным финляндским озёрам, где в течение нескольких месяцев вело борьбу с емью. Плохо вооружённые и не имевшие строгой военной организации местные жители не могли долго сопротивляться наступлению шведских рыцарей. Зимой 1250 года земля еми была покорена[845].
Одновременно с подавлением сопротивления происходило массовое принудительное крещение еми в католическую веру. Как сказано об этом в «Хронике Эрика»:
«Всякому, кто подчинялся им,
становился христианином и принимал крещение,
они оставляли жизнь и добро
и позволяли жить мирно,
а тех, язычников, которые этого не хотели,
предавали смерти»[846].
Для закрепления завоёванной территории Биргер основал там сильную крепость — замок Тавастхуст. Одновременно в основных стратегических пунктах началось расселение шведских колонистов. Колонистам и церкви отвели лучшие земли, отнятые у местных жителей[847].
Таким образом, в результате второго крестового похода шведы подчинили емь, обратив это племя в католичество. Как сказано по этому поводу в «Хронике Эрика»:
«Ту страну, которая была вся крещена,
русский князь, как я думаю, потерял»[848].
И действительно, финскую землю мы потеряли надолго. Лишь в 1809 году она вернулась в состав России.
Успеху крестового похода в значительной степени способствовало отсутствие Александра Невского. В 1247 году князь Александр отправился в Монголию, к великому хану, и вернулся в Новгород лишь в 1250 году, когда земля еми была уже покорена шведами[849].
Захват Швецией земли еми привело к установлению непосредственной границы между шведскими владениями и западной Карелией — частью основной территории Новгородского княжества.
