Коллектив авторов - Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Моральной оппозицией папству стали неформальные духовные движения в среде католического клира. Особую известность приобрел орден театинцев и его лидеры Гаэтано да Тьене и Джан Пьеро Карафа. Первый из них был ярким проповедником францисканских идей – обета бедности, идеалов нестяжательства и духовности церкви, приоритета убеждения в вопросах распространения веры. Проповедь театинцев во главе с да Тьене нашла широкий отклик среди приходского клира и монашества. Ее поддержал и орден капуцинов, возникший в 1528 г. на основе ордена францисканцев.

Деятельность сторонников католического обновления получила название религиозного Возрождения. Своего пика она достигла во время понтификата папы Павла III (1534–1549). Именно он сформулировал принцип: «Папе, как представителю Бога, не надлежит извлекать какую-либо денежную пользу из власти, завещанной ему Христом». Эта идея противостояла не менее известному высказыванию папы-сибарита Льва X: «Давайте будем наслаждаться папством, которое ниспослал нам Бог». Павел III создал в 1537 г. комиссию по обновлению церкви, которая начала подготовку Вселенского собора и борьбу против стяжательства представителей курии.

Постепенно среди сторонников обновления инициатива перешла к более радикальному крылу. Его лидером был Джан Пьеро Карафа. Он призывал не только к непримиримой борьбе против протестантов, но и отказу от компромисса с гуманизмом. Эта линия получила название теоцентризма – стремления к сохранению высшего таинства и безусловного авторитета веры. По настоянию Карафы папа учредил в 1542 г. Римскую инквизицию, призванную добиваться сохранения чистоты веры. Это стало символом смены церковного Возрождения на Контрреформацию. Причем, очагом ее становится не Италия, а Испания, сохранившая фанатично настроенное и энергичное духовенство.

Ключевой фигурой в истории Контрреформации стал Игнатий Лойола (1491/95?–1556), основавший в 1540 г. орден иезуитов. Этот орден «воинствующей Церкви» был уподоблен боевому отряду, каленным железом (в прямом и переносном смысле) выжигавшем «скверну» в католическом мире. Особый обет предписывал членам ордена предоставлять всю свою жизнь в распоряжение папы для выполнения этой миссии. Члены ордена отбирались самым тщательным образом. Они получали очень хорошее образование и подвергались исключительной муштре для воспитания выдержки, воли, дисциплины. Орден был сплочен не только абсолютной властью пожизненно избранного генерала, но и духом братства, религиозным фанатизмом.

Лойола проповедовал культ послушания, как высшей добродетели. Он считал, что величайшей опасностью для души верующего является злоупотребление ложно понятой свободой, и эта опасность неизмеримо возрастает с появлением реформационных учений о свободе веры. Лишь подчинение, открывающее путь к контролю над собой и власти над другими, Лойола считал спасительным в пору всеобщего смятения. Вместо пастырского попечения о спасении душ он требовал от иезуитов использовать все доступные методы и средства для укрепления власти папы и влияния ордена. Не случайно, что деятельность иезуитов быстро приобрела политический характер, а их образ превратился в синоним цинизма и расчетливости.

В 1545 г. состоялось открытие Триденского Вселенского собора, посвященного церковной реформе. Деятельность собора протекал в три этапа: при Павле III – в 1545–1547 гг., при Юлии III – в 1551–1552 гг. и при Пие IV – в 1562–1563 гг. Перерывы были связаны с растущим разочарованием в обновленческих идеях. Характерно, что Карафа, ставший папой в 1555 г. под именем Павла IV, во время своего понтификата вообще не стал возобновлять собор. В результате, Тридентский собор завершился полной победой сторонников наиболее консервативного крыла духовенства, а его решения носили сугубо схоластический характер. Восторжествовал старый принцип католической традиции: Церковь призвана защищать догматы от ложных толкований путем уточнения их смысла новыми, не вызывающими разночтений формулировками.

Решения Тридентского собора подтвердили равенство Священного писания (Библии) и Священного предания как источников веры, утвердили догматы о главенстве папской духовной власти над авторитетом Вселенского собора, о семи таинствах, чистилище, первородном грехе и спасении верой. Был также подтвержден порядок осуществления мессы, исповеди, поклонения святым, отменена продажа индульгенций. Особые предписания касались мер по восстановлению религиозной дисциплины духовенства.

После завершения Тридентского собора католическая церковь превращается в одну из наиболее консервативных общественных сил в Европе. Контрреформация приобрела воинствующий характер. Папа Пий V (1566–1572) дал свое благословение террору инквизиции в Испании и Португалии и вооруженной борьбе с гугенотами во Франции. Развязкой стала кровавая Варфаламеевская ночь в Париже в 1572 г. Папа Григорий XIII (1572–1585), известный своими инициативами по реформированию календаря, приложил немало усилий для укрепления влияния в церкви иезуитов. Под их руководством оказалась вся система обучения и подготовки священнослужителей. Своего пика Контрреформация достигла при папе Сиксте V (1585–1590), когда была обновлена структура и организация кардинальского корпуса, усилена власть самого папы и модернизирована управленческая система Папского государства. На протяжении всех этих лет Святой престол активно участвовал в межгосударственных отношениях, борясь против королевской Реформации в странах Европы.

§ 7. «Ньютоновская картина мира»: научная мысль и общественное сознание XVII в.

В XVII столетии процесс модернизации европейского общества носил еще достаточно противоречивый характер. Экономические и политические новации охватили в это время далеко не все страны континента, а новые социальные силы смогли укрепиться лишь в нескольких наиболее динамично развивавшихся регионах. Но именно в XVII в. произошли глубинные изменения в духовной культуре европейского общества, был совершен прорыв в распространении новых форм познания. Лейтмотивом этих изменений стала научная революция, закрепившая господство классической механики и математики, индуктивного рационализма и эмпирического опыта в качестве основы человеческого познания.

Складывание предпосылок научной революции XVII в. происходило на протяжении всего Позднего средневековья и эпохи Возрождения. Николай Кузанский и Леонардо да Винчи, Николай Коперник и Джордано Бруно сделали важнейший шаг к формированию метафизического восприятия Вселенной, представлению о механических закономерностях развития материи, утверждению духа прагматичного рационализма и взгляда на опыт как основу познания.

Переходными фигурами, завершающими эпоху гуманистических исканий и открывающими период построения фундаментальной системы научного познания, стали итальянский ученый Галилео Галилей и английский философ Френсис Бэкон. Их исследования отразили глубинные перемены в мироощущении и социальной психологии европейского общества. Перманентная изменчивость, стремительность и динамизм жизни начинали восприниматься как естественная и закономерная реальность, а не проявление хаоса. Научные изыскания утрачивают прежний бунтарский пафос. Борьба с догмами, ниспровержение схоластических представлений о божественной гармонии бытия сменяются поиском нового, столь же всеобъемлющего объяснения порядка вещей.

Галилео Галилей (1564–1642) в своих опытах и математических расчетах впервые доказал, что динамика – т. е. движение, перемещение, изменение, может рассматриваться как основа природных процессов. Таким образом, на смену органическому объяснению объективных законов природы Галилей выдвинул естественно-механистической. Этот разрыв со всей космологической, натурфилософской и религиозно-мировоззренческой традицией человечества был уникальным европейским феноменом. Философия Нового времени начинала развиваться на основе комплекса естественно-научных категорий и методов. Тем самым, вся система представлений о природе и обществе, базовые мировоззренческие координаты европейского сознания утрачивали прежнюю связь с эзотерическими представлениями о глубинном таинстве мироздания и иррациональной сущности человеческой души.

Уже Галилей заявлял о природе, как «книге, написанной на языке математики», и обществе, представляющем собой физический континуум. Основой представления о материи становятся понятия атома, как неделимого «бесконечно малого», и абсолютного максимума – как «бесконечно большого», единого и целостного в своей бесконечности. Закреплялась мысль о том, что любая конечная величина (предмет, явление или процесс) может быть рассмотрена как сочетание определенного количества атомов и, одновременно, как проявление некоего абсолютного принципа, метафизической бесконечности, чья сущность определяется лишь конфигурацией и взаимодействием составных частиц.