Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Федор Леонидович Синицын
Такие заявления властей были подкреплены опубликованными результатами социологического опроса, проведенного в Ленинграде в 1976 г.: подавляющее большинство опрошенных (более 65 %) непосредственно ощутили успехи страны в науке и технике, промышленности и транспорте, причем наиболее высокие результаты были отмечены в жилищном строительстве, народном образовании и развитии культуры. Почти % опрошенных указали на рост реальных доходов населения, улучшение организации отдыха, 55 % опрошенных были удовлетворены своим личным (семейным) достатком, 35 % — отчасти довольны, отчасти нет, и только 10 % — не удовлетворены[937].
Внедрение в СССР концепции «развитого социализма», с точки зрения руководства страны, являлось показателем пригодности советской модели и идеологии и для других соцстран. В 1969 г. на Совещании представителей коммунистических и рабочих партий Л.И. Брежнев заявил, что 1960-е гг. заняли особое место в истории, так как «многие братские страны завершили создание основ социализма и перешли к строительству развитого социалистического общества». Он подчеркнул, что во всем «соцлагере» социалистический строй становится «более зрелым»[938] (что соответствовало советскому видению исторического процесса), и обозначил идеологическое доминирование СССР в процессе развития социализма[939] (несмотря на то, что изначально концепция «развитого социализма» была придумана в других соцстранах). В данной советскими идеологами в 1979 г. оценке уровня «развитости» соцстран было отмечено, что в СССР «развитой социализм» уже построен, тогда как в других странах этот процесс еще идет, и они «находятся на разных этапах строительства нового общества» (например, в Монголии «построение развитого социализма еще не ставится в порядок дня» вообще)[940]. Таким образом, Чехословакии и ГДР, которые еще в 1960-х гг. объявили о достижении стадии «развитого социализма», в признании этого было отказано.
Таким образом, по всем основным направлениям идеологических вызовов, ставших актуальными в рассматриваемый период, власти СССР объявили об успехе концепции «развитого социализма» и других идеологических новаций, реализованных в стране во второй половине 1960-х — 1970-х гг. Одной из главных установок, которая должна была обозначить успехи идеологии внутри страны, стало педалирование торжества «советского» и «социалистического образа жизни», которое связывали именно с этапом «развитого социализма». Здесь соединились и обращение к установкам «Морального кодекса строителя коммунизма», и ответ на вызов «материального» фактора.
3.2. Заложенная неэффективность концепции «развитого социализма»
Насколько позитивная оценка, данная советским руководством итогам внедрения концепции «развитого социализма» и других идеологических исканий, соответствовала действительности?
Во-первых, их потенциальная эффективность могла проявиться в восстановлении авторитета власти (хотя бы самим фактом, что КПСС оказалась способна разработать новую концепцию развития страны). По замыслу творцов новой концепции советской идеологии, принятый в ней уклон (опора на авторитет личности и теоретического наследия В.И. Ленина, который сохранял «сакральность», сдерживание «левацких» порывов в плане ускоренного строительства коммунизма, «научная» попытка объяснить и обосновать текущее состояние СССР и других соцстран, а также цели деятельности компартий в капстранах) давал адекватный ответ на внутри- и внешнеполитические вызовы, актуальные для того времени. Власти пытались вдохнуть новую жизнь в марксизм-ленинизм, модернизировать его, заново «заинтересовать» в нем народ — особенно интеллигенцию.
Во-вторых, эта концепция могла обеспечить уход от «утопии» в «реальность» в виде отказа от форсирования строительства коммунизма, явно недостижимого в ближайшие десятилетия. Определение стадиальности социализма «закрывало» сложный вопрос дальнейшей судьбы этой фазы коммунистической формации, так как было указано, что кроме социализма, который способен развиваться и достигать новых высот, никакой другой системы пока и не нужно. Коммунизм, в свою очередь, отошел на второй план, став почти «сказочной» целью далекого будущего.
В-третьих, педалирование концепций «общенародного государства» и «социалистической демократии» подчеркнуло мягкий отход от исчерпавших себя установок о «диктатуре пролетариата» и «классовой борьбе». Это должно было оказать «позитивное» воздействие на социум — в первую очередь, на интеллигенцию.
В-четвертых, опора на научно-техническую революцию потенциально приводила советскую идеологию в соответствие веяниям времени и прогресса. НТР подкрепляла декларировавшуюся «научную основу» идеологии, что должно было повысить авторитет власти и привлечь внимание интеллигенции к концепции «развитого социализма».
В-пятых, упор этой концепции на развитие экономики потенциально давал ответ и на проблемы в этой сфере, выявившиеся к 1960-м гг., и на вызов роста уровня жизни и перехода к «обществу потребления».
Однако на практике у концепции «развитого социализма» и других советских идеологических исканий проявились существенные недостатки, которые препятствовали их эффективности.
Эта концепция не смогла восстановить авторитет власти и идеологии. Ее содержание не было понято народом. Масштабная идеологическая кампания, развернутая партийными органами по внедрению этой концепции, не вызвала в обществе душевного отклика. Даже если люди ее «поддерживали и одобряли», то делали это механически[941]. В ходе социологического исследования, проведенного в России в 1994–1999 гг. (1,5 тыс. респондентов), почти % опрошенных сказали, что в советское время они не вникали в смысл термина «развитой социализм», который казался «им чем-то далеким от окружающей их реальности». Верили в то, что «развитой социализм» действительно был построен в стране, только 25 % респондентов[942]. Г.Х. Шахназаров в постсоветское время сделал вывод, что концепция «развитого социализма» распространялась «слишком декларативно и слишком мало обсуждалась на конкретных, связанных с жизнью примерах»[943], что и стало залогом ее слабого воздействия на общественное сознание.
Ученые из СССР и соцстран не достигли четкости, точности определения «развитого социализма» — возможно, потому что они сами не до конца «прониклись» этой концепцией. Сохранялись разные подходы к ее пониманию. Например, А.П. Бутенко давал «развитому социализму» определение просто через тавтологию: «Это… социалистическое общество, достигшее определенной ступени своей зрелости, а именно ставшее развитым». Болгарский ученый В. Добриянов считал, что «очень трудно дать краткую характеристику развитого социалистического общества»[944].
Даже в Высшей партийной школе при ЦК КПСС не было ясности в этом вопросе. В составленной ее руководством записке «О некоторых назревших актуальных проблемах истории, теории и политики КПСС» (январь 1971 г.) говорилось, что «крупнейшим теоретическим и политическим вопросом является вопрос о хронологических рамках и оценке сути ныне переживаемого периода нашего развития. Одни называют этот период завершения строительства социализма, другие — периодом перехода к развернутому строительству коммунизма, третьи — так называемым периодом зрелого социалистического общества. Столько толкований, столько разных понятий!.. Надо внести ясность и покончить с разноречием в оценке нынешнего периода коммунистического строительства»[945].
В докладной записке Института философии АН
