Герд- Хельмут Комосса - Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает.
Молодой старший лейтенант К. в 1956 г. мирно прогуливался в военной форме по Гельзенкирхену, когда двое полицейских подвергли его публичным оскорблениям и оплевыванию как преступника, поэтому он, разумеется, не мог сочувствовать СДПГ. Случившееся было связано с тем, что эта партия не принимала создания бундесвера. В то время, надо признать, Рурская область считалась особенно «красной». Здесь чувствовалась особая, как нигде в Западной Германии, близость к государству СДПГ, разве что во Франкфурте — на — Майне, Гамбурге и Бремене она была выражена не менее сильно. В этих городах солдату бундесвера тогда лучше был о не появляться на публике в военной форме. Преступник — и баста!
Уже спустя всего несколько лет в Бонне можно было невооруженным глазом увидеть, как сильно изменился офицерский корпус. Он помолодел. Офицерство наших дней существенно отличается от того, каким оно было в годы становления бундесвера. Офицеру бундесвера пришлось пройти через воспитательный процесс, особенно в том, что касается воинских традиций.
Австрийская карта
Весьма желательно, чтобы руководители разведслужб были лично знакомы и в разумных пределах сотрудничали. Хорошая информированность нужна не только о противнике, против которого ведешь разведывательную деятельность, но и о дружественных разведках.
Национальный характер различных народов — предмет частых размышлений. Но занятие это довольно рискованное. Вот напористо грубоватые американцы, в которых русские, и не только они, видят успешных дельцов, способных на любую пакость и на любой успех. А вот русские, которых все еще продолжают считать унылыми, сентиментальными и жестокими. («Остерегайся, советую тебе, русского, обнимая его. Он так прижмет тебя к сердцу, что из тебя весь дух выйдет. А если он тебе немного позволит вздохнуть, то ты будешь делать все, что он пожелает».) Я думаю, что самый национально определенный характер у англичан. Они не ленивы, они — «lazy», не высокомерны, но полны британского достоинства. Они живут в стране, которую именуют не просто Англией, или, как принято в НАТО, Соединенным Королевством, а всего — навсего Великобританией. Помню, однажды я спросил одного английского лорда, как он называет свою страну. «Для меня она Англия, — сказал я, — или, как обычно говорят в НАТО, «Ю-Кей”»».
Он просверлил меня таким взглядом, что я испуганно спросил его, не произнес ли я нечто непристойное? Его лордство ответствовал: «О нет, — мы говорим очень просто, simply, Great Britain. Очень просто — Великая Британия».
Но не будем отвлекаться от вопроса о национальном характере. Вот австрийцы, народ совсем особый. Им следует поставить в особую заслугу, что они в своей истории воевали меньше, чем англичане или французы. Как говорится, они, к счастью, поняли, что лучше заключать браки, тогда как другие народы занимались драками. Felix Austria! В советском плену австрийские солдаты попробовали, размахивая красно — бело — красным флагом, добиться более раннего, чем немцы, возвращения домой. Но русские не отличали австрийцев от немцев. Да и как это было возможно, если русские, особенно в подпитии, все время громко приказывали оркестрику из военнопленных играть немецкие вальсы, такие как «Венская кровь» и «На прекрасном голубом Дунае». Да, русские и в самом деле очень ценили немецкие вальсы. А те из них, кто нес службу во время оккупации в советском секторе Вены или в Зальцбурге, непременно щелкают языком, и лица их просветляются. Как видно, образ жизни венцев не оставляет равнодушными другие народы.
В круг должностных обязанностей начальника разведки, естественно, входило сотрудничество с союзническими и дружественными народами. Не иначе обстояло дело и с Австрией, несмотря на то что эта прекрасная, роскошная, благословенная страна и приняла статус нейтралитета на все времена. Впрочем, нейтралитет этот продержался не слишком долго. Требовалось особое искусство сотрудничества разведслужб, чтобы ни у кого и мысли не могло зародиться, что немецкая и австрийская контрразведки обмениваются информацией.
Справедливости ради следует отметить, что это совсем иное дело, чем совместная работа немецкой и британской спецслужб. Как только речь заходила о делах разведки, англичане, совершенно не понимая, о чем речь, устремляли взоры куда — то в простирающийся ландшафт. О! А что, в самом деле существуют британские разведслужбы?
У австрийцев все было не так. У Австрии была компактная разведка во главе с генералом, который все знал, все умел и ничего не рассказывал. Так мой первый официальный визит к австрийскому партнеру оказался исключительно приятным. Я намеревался обсудить как можно больше проблем, для чего и изготовил целый ворох записочек для памяти. Но мой австрийский коллега сразу же после приветствия предложил использовать мои три дня для знакомства с Веной. Может быть, память мне изменяет, но мне кажется, что я тогда так и не нашел время для обсуждения профессиональных вопросов.
Было общеизвестно, что МАД не вела оперативной работы в Австрии, не имела на это права, а когда однажды такое все же случилось, она немедленно принесла свои извинения за эту оплошность. Вечер первого дня моей командировки завершился поздно за распитием молодого вина.
Столько нужно было увидеть и столько деликатесов перепробовать! Конечно, мясное ассорти на вертеле от Захера, и знаменитые захеровские пирожные, и много всего прочего, вкусного и замечательного. А придворная испанская школа верховой езды! А дворец Шёнбрунн, а парламент! Ну как, позвольте вас спросить, при такой программе можно выкроить время для серьезных разговоров о разведывательных операциях? Сами эти операции отошли куда — то на задний план, в далекое прошлое… Но впечатление о невероятно симпатичном народе навсегда запало в душу официального визитера. О ты, счастливая Австрия!
Усаживаясь по завершении командировки в свою служебную машину и прощаясь с генералом Б., я твердо знал, что в Вене у меня появился очень симпатичный друг. Наши последующие встречи были примерно в том же роде, став по — дружески непритязательной повседневностью. А когда однажды оперативное сотрудничество столкнулось с трудностями, то и это прошло без сучка, без задоринки, незамеченным средствами массовой информации. Мы обменялись нашими секретными телефонами и псевдонимами, так что достаточно было звонка для выяснения важных для операции вещей. Если на свет выплывала все же какая — то секретная операция, то мы торжественно заявляли, что едва знакомы друг с другом. Если же это была односторонняя операция, — что всегда может случиться — то она проводилась без ведома руководителей, и они немедленно приносили свои извинения за своеволие подчиненных.
Немецкая карта
После Байройта я дважды побывал в Зальцбурге. Может быть, чтобы восстановить душевное равновесие после вагнеровского фестиваля? Меня влекла туда опера Моцарта «Все они таковы». Сначала несколько отпускных дней я вместе с семьей провел на берегу озера Вагингер. А затем провел уик — энд у моего приятеля Р. во Фрайлассинге, с тем чтобы оттуда отправиться на машине в Зальцбург. Отправились мы на двух машинах, впереди Р., за ним, несколько отставая, я. Зальцбург — это всем впечатлениям впечатление! Чего стоит постановка оперы Моцарта под открытым небом, в потрясающих естественных кулисах! Но не менее ярко и навсегда в моей памяти останется поездка в автомобиле через Гуггенталь на гору Гайсберг. Горы производили колоссальное впечатление своим мощным величием и красотой, тем не менее эта поездка осталась в памяти сына равнин сплошным кошмаром. До нее я немало поездил по Австрии, через ее горы и долы, мимо отвесных скал; много раз любовался я по пути из Зеефельда к Мезерскому озеру видом на Цирль и лежащий за ним Инсбрук, но поездка на Гайсберг оказалась тем еще приключением. Крутейший подъем, все время у самой правой кромки дороги. Но когда я наконец оказался там, на самой вершине, и окидывал взглядом раскинувшийся подо мной город, я позабыл все муки пути и мог только благодарить Господа за наслаждение этой панорамой, за этот миг.
Поездка в Зальцбург имела и еще одну цель. Мой приятель Р. организовал встречу с одним, как он сказал, старым русским приятелем. Его зовут Грегор, и он имеет отношение к советскому посольству в Вене. Или консульству? Он этого точно не знает. Не может он мне и определенно сказать, чем он там занимается. Может быть, он имеет отношение к экономике. А может быть, и к культуре, он необыкновенно интересуется австрийской культурой, постоянно бывает на зальцбургских фестивалях и превосходно владеет немецким. Ладно, посмотрим. Если русский дипломат интересуется культурой, то скорее всего сфера его подлинных интересов должна лежать достаточно далеко от нее. В ресторане при первом же взгляде на «старого знакомого из Фрайлассинга» выяснилось, что это скорее мой старый друг, чем Р.
