Олег Ивик - История человеческих жертвоприношений
«Смягчи свою душу, прекрасный муж, ты отправляешься на небо, чтобы увидеть лицо твоего отца (бога Солнца). Тебе не надо возвращаться сюда, на Землю, в облике маленького колибри или прекрасного оленя, ягуара или фазаненка. Обрати душу и мысли исключительно к своему отцу. Не бойся, нет плохого в том, что тебя ожидает!»
На площадь прибывают должностные лица селения. И вновь звучит обращение к пленнику:
«Смейся, хорошенько смягчи свою душу, потому что ты будешь тем, кто принесет голос твоих земляков нашему Прекрасному Владыке, находящемуся там, на небе!»
В том же сборнике записана «Песня стрелка из лука», продолжающая обряд. Она обращена уже не к жертве, а к ее мучителю:
«Соверши три быстрых пробега вокруг каменной колонны, той самой, к которой привязан человек. Сделай первый круг, не стреляя, во втором схвати свой лук, наложи стрелу и прицелься ему в грудь. Не следует вкладывать всю силу, чтобы сразу поразить его, не нужно наносить ему глубоких ран. Надо, чтобы он страдал медленно и понемногу, потому что так пожелал Прекрасный Владыка.
На следующем круге, который ты будешь делать вокруг этой голубой каменной колонны, на следующем круге пусти стрелу второй раз. Это ты должен совершить, не переставая танцевать, потому что именно так делают хорошие воины-щитоносцы, которые выбираются, чтобы порадовать нашего молодого Владыку-бога».
Майя были знакомы не только с танцами и песнями, но и с драматургией. Но индейские режиссеры не желали мириться с условностями искусства и порой, если один из героев пьесы должен был умереть, то актера убивали по-настоящему. До сегодняшнего дня дошла лишь одна майяская драма — «Воин из Рабиналя». Сюжет ее сводится к конфликту между государствами, который разрешается единоборством двух воинов. Воин из Рабиналя одерживает победу и берет своего соперника в плен, после чего его приносят в жертву, а «воины-орлы» и «воины-ягуары» исполняют ритуальный танец над его телом.
Драма была записана со слов индейцев лишь в середине девятнадцатого века, но текст ее был, безусловно, создан в доколумбову эпоху. В тридцатые годы двадцатого века немецкий исследователь Ф. Тернер спросил у индейцев, почему они не хотят поставить драму и тем восстановить народные традиции. В ответ он услышал, что это невозможно, так как после каждого исполнения один из актеров должен быть действительно принесен в жертву. Эти слова подтверждаются документами инквизиции. Впрочем, в 1955 году на фестивале в Антигуа индеец Эстебан Шолоп-Сукуп, кстати, сам происходящий из Рабиналя, все-таки поставил «Воина из Рабиналя». Человеческих жертв актеры приносить не стали, ограничившись бескровными жертвоприношениями, которые совершались актерами не только по ходу представления, но и в течение нескольких дней до и после него.
Крупнейшим религиозным центром, где древние майя приносили человеческие жертвы, был город Чичен-Ица (буквально «Колодец племени ица») на севере полуострова Юкатан. Здесь, помимо множества храмов, жертвенников и площадок для ритуальной игры в мяч, находился и знаменитый «священный сенот» — природный колодец диаметром свыше шестидесяти метров. Подобных колодцев в известняковой платформе Юкатана множество; майя верили, что в них обитает бог дождя Чак, которому они приносили разнообразные жертвы, в том числе человеческие. Но сенот Чичен-Ицы, расположенный всего лишь в трехстах метрах от основных храмов города и соединенный с ними священной дорогой, был наиболее значимым; он получил название «Колодец жертв». В шестнадцатом веке епископ Юкатана Диего де Ланда писал о майя:
«У них был обычай прежде и еще недавно бросать в этот колодец живых людей в жертву богам во время засухи… Бросали также многие другие вещи из дорогих камней и предметы, которые они считали ценными. И если в эту страну попадало золото, большую часть его должен был получить этот колодец из-за благоговения, которое испытывают к нему индейцы…»
Позднее среди европейцев стали бытовать истории о прекрасных девушках, которых индейцы приносили в жертву богу дождя. Из века в век их повторяли в своих книгах многочисленные исследователи и литераторы. Но сегодня археологи ставят эти легенды под сомнение. Известный отечественный специалист по Месоамерике В. И. Гуляев в своей книге «Древние Майя. Загадки погибшей цивилизации» показывает, как скупое и точное сообщение де Ланды обрастает все более живописными подробностями.
Во второй половине шестнадцатого века осевшие на Юкатане испанские помещики, отвечая на вопросы королевских чиновников, составили объемный коллективный труд о положении дел в этом крае. Упомянули они и «Колодец жертв»:
«Что касается этого колодца, то правители и знатные люди всех этих провинций имели обычай… бросать в него индейских женщин из числа принадлежавших им. Они приказывали этим женщинам вымаливать у богов удачный и счастливый год для своего господина. Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шумом. До полудня слышались крики тех, кто был еще в состоянии кричать, и тогда им спускали веревки. После того как полумертвых женщин вытаскивали наверх, вокруг них разводили костры и окуривали их благовониями. Когда они приходили в себя, то рассказывали, что внизу много их соплеменников — мужчин и женщин — и что они их там принимали. Но когда женщины пытались приподнять голову, чтобы взглянуть на них, то получали тяжелые удары, когда же они опускали головы вниз, то как будто видели под водой ямы и западины, и люди (из колодца) отвечали на их вопросы о том, какой будет год у их господина — хороший или плохой. И если демон был зол на правителя, бросившего женщину в сенот, индейцы знали, что она уже никогда не вернется назад…»
В 1612 году испанский чиновник Томас Лопес Модель уже описывает прекрасных девственниц, которых умерщвляли в «Колодце жертв»:
«Среди других жертвоприношений, которым дьявол обучил их в этих провинциях Юкатана, есть одно, совершаемое ими в случае крайней необходимости и когда они нуждаются в дожде для своих посевов маиса. Во время указанного обряда они приносят в жертву одну или двух индейских девственниц… Для этого они выбирают девушку, наилучшую из всех, и ведут ее в Чичен-Ицу, где находились жрецы и главное святилище… И от него они все шли процессией вместе с девицей по дороге, мощенной каменными плитами, которая кончалась на краю большого и глубокого колодца… И они наказывали ей, что она должна делать, и сообщали, что она должна просить у их демонов и ложных богов, и, привязав ее к длинной веревке, они опускали девушку вниз в глубины колодца, окуная ее много раз, до тех пор пока не умерщвляли для того, чтобы она была хорошим посредником с их ложными богами и те могли ниспослать обильные дожди. И тогда жертвоприношение заканчивалось, а труп девушки оставляли в сеноте. Некоторые старики-индейцы из этой провинции утверждают, что они временами видели во время этих жертвоприношений свирепого и страшного дракона, которого они описывают в виде огромного крокодила. Тот появлялся из глубин колодца, как будто для того, чтобы получить свою жертву, которую они ему посылали…»
Археологические исследования колодца положили конец легендам. В «священном сеноте» действительно нашли огромное количество ценностей и предметов искусства; интересно, что некоторые из них были поломаны — впрочем, традиция «убивать» предмет в процессе жертвоприношения была свойственна многим народам. Нашли в сеноте и человеческие останки. Но впоследствии антропологи расставили точки над «i»: из сорока двух исследованных черепов большая часть принадлежала детям до двенадцати лет, тринадцать — мужчинам и лишь восемь — женщинам, в том числе и достаточно преклонного возраста. Причем три из этих восьми женщин еще при жизни имели травмы головы, в частности, у одной был сломан нос, что полностью развенчало миф о принесенных в жертву красавицах.
Зато другая связанная с жертвоприношениями в «священном сеноте» история, на вид совершенно легендарная, достоверна; ее подтверждают майяские хроники. Произошла она в конце двенадцатого века. Некто Хунак Кеель, военачальник из Майяпана, которого правитель города Ах Меш Кук отправил в Чичен-Ицу для принесения в жертву богу Чаку, не стал дожидаться, пока его скинут в колодец, а сам прыгнул в него. Благополучно вынырнув на поверхность, Хунак Кеель объявил, что за недолгое время его пребывания под водой боги успели назначить его верховным правителем родного города. Это трудно было оспорить. Хроника гласит:
«Это был Хунак Кеель из рода Кави Кавич — имя того человека, который высунул голову из отверстия колодца на южной стороне. Так это свершилось. Он пошел объявить свое пророчество. Начало свершаться его пророчество, когда он стал говорить. Его начали провозглашать владыкой. Они посадили его на трон владык. Его начали провозглашать верховным правителем. Он не был владыкой прежде. Он был только на службе у Ах Меш Кука. Теперь же был провозглашен владыкой обреченный в жертву Ах Меш Куком».
