Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

Осада Вейи в Тоскане, которая была первым значитель­ным предприятием римлян, тянулась более девяти лет не столько по причине неприступности городских укреплений, сколько вследствие неопытности осаждающих. Непривыч­ные лишения в течение стольких зимних кампаний на рас­стоянии почти двадцати миль от дома требовали каких-ни­будь особых поощрений для армии; тогда сенат благоразумно предотвратил взрыв народного неудовольствия, назначив солдатам постоянное жалованье, которое оплачивалось об­щим налогом, разложенным на всех граждан соразмерно с их состоянием. В течение более двухсот лет после взятия Вейи победы республики увеличивали не столько богатство, сколько могущество Рима. Италийские провинции уплачивали дань лишь военной службой, а огромные морские и су­хопутные военные силы, участвовавшие в Пунических вой­нах, содержались за счет самих римлян. Этот великодушный народ (такой благородный энтузиазм нередко внушается свободой) безропотно подчинялся самым тяжелым и добро­вольным лишениям в основательной уверенности, что он скоро будет наслаждаться обильными плодами своих тяже­лых усилий. Oн не обманулся в своих ожиданиях. В течение немногих лет богатства Сиракуз, Карфагена, Македонии и Aзии были с торжеством перевезены в Рим. Одни сокровища Персея простирались почти до 2 000 000 ф. ст., и римский народ, сделавшийся повелителем стольких племен, был навсег­да освобожден от тяжести налогов. Постоянно возрастав­шие доходы с провинций оказались достаточными для пок­рытия обыкновенных расходов на содержание армии и правительства, а излишние запасы золота и серебра складыва­лись в храме Сатурна и предназначались на непредвиденные нужды государства.

История, может быть, ни разу еще не понесла более важ­ного или более непоправимого ущерба, чем тот, который ей причинила утрата завещанной Августом сенату интересной записки, в которой этот опытный государь с такой точностью вывел баланс доходов и расходов Римской империи. Не имея возможности справляться с этим ясным и полным доку­ментом, мы вынуждены собирать в одно целое отрывочные сведения из сочинений тех древних писателей, которые слу­чайно отклонялись от блестящих сюжетов исторического по­вествования для того, чтобы заняться сюжетами более полез­ными. Нам известно, что благодаря завоеваниям Помпея азиатские налоги возросли с 50 до 135 миллионов драхм, то есть почти до 4 500 000 ф. ст. При последнем и самом бес­печном государе из рода Птолемеев доходы Египта, как уверяют, простирались до двенадцати с половиной тысяч талан­тов, то есть более чем до 2 500 000 ф. ст. на наши деньги, но впоследствии они значительно увеличились благодаря стро­гой бережливости римлян и благодаря расширению торговли с Эфиопией и Индией. Источником обогащения для Егип­та служила торговля, а для Галлии - военная добыча; однако Размер налогов, которые уплачивались этими двумя провин­циями, был почти один и тот же. Те десять тысяч евбейских или финикийских талантов, составлявших на наши деньги около 4 000 000 ф. ст. которые побежденный Кар­фаген должен был выплатить в течение пятидесяти лет, бы­ли весьма скромным свидетельством превосходства римских сил и не могут выдерживать ни малейшего сравнения с размерами тех податей, которыми были обложены земли и денежные капиталы местных жителей, когда плодородные берега Африки обратились в римскую провинцию.

По какой-то странной, роковой необходимости Испания сделалась для древнего мира тем же, чем были Перу и Мек­сика для нового. Открытие финикинянами богатого западного континента и угнетение простодушных туземцев, принуж­денных разрабатывать свои собственные рудники в пользу иностранцев, представляют точно такую же картину, как и недавняя история испанских владений в Америке. Финикиянам были знакомы только морские берега Испании, а движимые столько же корыстолюбием, сколько честолюбием римляне и карфагеняне проникли с оружием в руках внутрь страны и нашли, что тамошняя почва содержит в се­бе множество меди, серебра и золота. Историки упоминают об одной руде вблизи от Картагены, дававшей ежедневно по 25 000 тысяч драхм серебра, или почти по 300 000 ф. ст. в год. А из Астурии, Галиции и Лузитании ежегодно пол­учалось по 20 000 фунтов золота.

У нас нет ни времени, ни необходимых материалов для то­го, чтобы продолжать это интересное исследование, и для то­го, чтобы определить размер налогов, которые уплачивались столькими сильными государствами, слившимися в одну Римскую империю. Впрочем, мы можем составить себе неко­торое понятие о доходах с тех провинций, где значительные богатства были накоплены или самой природой, или челове­ческим трудом, если обратим внимание на строгость, с кото­рой взыскивались налоги с самых малообитаемых и бесплод­ных местностей. Однажды Август получил прошение от жи­телей Гиара, которые униженно умоляли его сложить с них третью часть обременительных налогов. А все эти налоги не превышали ста пятидесяти драхм, или пяти фунтов стерлин­гов. Но Гиар был маленький островок или скорее утес на бе­регу Эгейского моря; на нем нельзя было найти ни свежей воды, ни самых необходимых условий для существования, и все его население состояло из нескольких бедных рыбаков.

Из всех этих неполных и отрывочных сведений мы находим возможность сделать следующее выводы: во-первых, что при всех переменах, какие вызывались временем и обстоя­тельствами, общая сумма дохода с римских провинций редко доходила менее чем до 15 или до 20 миллионов ф. ст. на на­ши деньги; и во-вторых, что такой большой доход должен был вполне покрывать все расходы скромной системы управ­ления, введенной Августом, так как обстановка его двора по­ходила на скромную семейную обстановку простого сенато­ра, а его военные силы содержались в размере, необходимом для охранения границ, без всяких стремлений к завоеваниям и без всяких серьезных опасений иностранного нашествия.

Несмотря на кажущееся правдоподобие обоих этих выво­дов, последний из них положительно опровергается и тем, что говорил, я тем, как поступал Август. Трудно решить, действовал ли он в этом случае как человек, отечески забо­тившийся об общей пользе, или как человек, стремившийся к уничтожению свободы, и имел ли он в виду облегчить по­ложение провинций, или старался довести до обеднения сенаторов и сословие всадников. Но лишь только он взял в свои руки бразды правления, он стал часто намекать на недоста­точность налогов и на необходимость возложить часть обще­ственных расходов на Рим и на Италию. Впрочем, к осуществлению этого непопулярного плана он приближался ос­торожными и строго размеренными шагами За введением таможенных пошлин следовало введение акциза, и проект общего обложения был окончательно приведен в исполнение благодаря искусному привлечению к уплате налогов с  нед­вижимой и движимой собственности римских граждан, от­выкших в течение полутopa столетий от каких бы то ни было денежных взносов.

1. В такой обширной империи, как Римская, естественное равновесие денежных средств должно было установиться постепенно и само собою. Мы уже имели случай заметить, что богатства провинций притягивались в столицу мощным вли­янием побед и верховного владычества, но что промышлен­ные провинции снова притягивали их к себе путем развития торговля и изящных искусств. В царствование Августа и его преемников пошлины были наложены на всякого рода това­ры, стекавшиеся тысячами каналов в великий центр богатств и роскоши, но, какова бы ни была установленная форма их взыскания, в конце концов они уплачивались римскими по­купателями, а не провинциальными торговцами. Размер пошлин колебался между восьмой и сороковой частью стои­мости товаров, и мы имеем основание думать, что в этом случае римское правительство руководствовалось неизмен­ными политическими соображениями, что оно облагало предметы роскоши более высокими пошлинами, нежели предметы первой необходимости, и что оно относилось к про­дуктам мануфактурной деятельности римских подданных более снисходительно, чем к вредным или по меньшей мере непопулярным продуктам Аравии и Индии. До нас дошла длинная, хотя и не совершенно полная роспись восточных товаров, которые оплачивались пошлинами во времена Александра Севера; сюда входят: корица, мирра, перец, имбирь, различные благовонные вещества, множество раз­личных драгоценных каменьев, между которыми бриллиан­ты занимали первое место по цене, а изумруды по красоте, парфянские и вавилонские кожаные и бумажные изделия, шелк в сыром и обработанном виде, черное дерево, слоновая кость и евнухи. Здесь будет уместно заметить, что эти из­неженные рабы все более и более входили в употребление и возвышались в цене по мере того, как империя приходила в упадок.

2. Акцизные пошлины, введенные Августом после окон­чания междоусобных войн, были чрезвычайно умеренны, но падали на всех без исключения. Они редко превышали один процент, но взыскивались со всего, что продавалось на рын­ках или с публичного торга, начиная с самых значительных покупок земель и домов и кончая теми мелкими предметами, ценность которых обусловливается их громадным количест­вом и ежедневным потреблением. Эти пошлины, падая на всю народную массу, постоянно вызывали жалобы и неудо­вольствие, так что один император, хорошо знакомый с нуж­дами и средствами государства, был вынужден объявить путем публичного эдикта, что содержание армии зависит в зна­чительной мере от дохода, доставляемого этими пошлинами.