Вадим Долгов - Храбры Древней Руси. Русские дружины в бою
Пренебрежение приметами и предсказаниями могло иметь печальные последствия. Первым известным примером такого рода был князь Олег, не менее известен и другой князь, чье пренебрежение дурными предзнаменованиями привело к поражению в битве — Игорь Святославич Новгород-Северский, главный персонаж «Слова о полку Игореве».
Началу похода сопутствует и солнечное затмение, и зловещий птичий крик, и звериный свист. Князь, однако, остается глух к бросающимся в глаза недобрым знакам. Если говорить о «недобрых знаках» как сюжетном приеме «Слова», то смысл их совершенно ясен: поражение и пленение Игоря предрешены, и безнадежность их можно было уловить заранее, но князь не захотел этого сделать. Его предприятие во многом продиктовано упрямством и гордыней, представлением, что человек может бросить дерзкий вызов судьбе и пренебречь порядком. Впрочем, такое поведение было скорее всего продиктовано не столько дурным характером князя, сколько его желанием совершить подвиг и добыть «славу»: в славянском эпосе пренебрежение зловещими предсказаниями — один из признаков истинного богатырства. По словам Б. Н. Путилова, «по логике эпической программы, герой выступает против сил, предрекающих ход событий и грозящих ему гибелью», он старается доказать, что «способен повернуть события по-своему и опровергнуть предсказания. И даже если предсказанное исполняется, за юнаком остается героический подвиг, связанный с противостоянием некоей фатальной неизбежности» [Путилов. 1999, 63]. Поскольку подобная модель поведения в одинаковой мере свойственна и героям южнославянских юнацких песен и русских былин, можно предположить, что она относится к временам весьма древним.
Еще более отчетливо выглядит сцена с предсказанием будущего по природным знамениям в летописном рассказе о походе Игоря. Если в «Слове» князь просто не обращает внимания на затмение, грозящее стенание птиц и пр., то в летописном рассказе вся сцена описана подробнее. Князь смотрит на небо и видит солнце, ставшее как месяц, и спрашивает дружину:
«Видите ли? Что значит это знамение?»
Дело, очевидно, было не в том, что князь оказался наблюдательнее своих спутников — не заметить солнечного затмения было невозможно, — но таков, судя по всему, был ритуал: князь спрашивает, его спутники (дружина, волхв или воевода) отвечают (именно так творилось боевое гадание и во всех предыдущих рассмотренных случаях). Дружина, посмотрев туда, куда указывал князь, «поникла главами» и сделала вывод, который напрашивался и был скорее всего очевиден и самому князю:
«Княже, не на добро знамение это».
И далее князь произносит речь, из которой становится понятно, что вопрос он дружинникам своим задал неспроста и главная цель разговора именно в том и заключалась, чтобы нейтрализовать деморализующее воздействие зрелища природного явления. Вере в дурные приметы он противопоставляет вполне ортодоксальную концепцию о том, что «тайны Божии никто же в силах понять, а знамению творец Бог, и всему миру своему, а нам, что створит Бог или на добро или на наше зло, а то нам видеть».
То есть, другими словами, пути Господни неисповедимы, и что конкретно обещало нам это Богом сотворенное знамение, покажет будущее. С логической и религиозной точек зрения концепция была вполне безупречна. И поход был продолжен.
Но если взглянуть более широко, в контексте летописного рассказа правы оказались дружинники — знамение действительно предвещало поражение, и читатель мог сделать должные выводы, отметить для себя важность внимательного отношения к знакам Божественной воли, хотя летописец не заостряет на этом внимания.
Бегство князя в финале также вписывается в общую систему представлений о будущем, характерных для древнерусской культуры. Когда пророчество уже почти полностью сбылось, когда предначертание уже почти свершилось и ничто, казалось бы, не может отвести гибель, искреннее покаяние, горячая молитва, которой предается Игорь в плену, дают истории счастливый конец: князю удается бежать из плена и возвратиться домой живому.
Вместо заключения
УСТАВ ДРЕВНЕРУССКОГО ВОИНА
Завершить книгу авторы решили цитатой из древнейшего памятника славянского права «Закона судного людям». «Закон» был составлен и записан в Болгарии, некоторое время спустя после крещения в IX веке и на протяжении столетий служил воинским правилом для славянских бойцов. Знали его и на Руси. Соответствующая статья «Закона» была внесена в «Устав Владимира Всеволодича Мономаха», великого киевского князя, непримиримого борца со степной угрозой. Текст устава сохранился в составе летописного свода в рукописи середины XV века. В «Законе» высокие духовные требования, предъявляемые к человеку, идущему на бой, сочетаются с вполне прозаическими нормами по разделу военной добычи. Такова была сама жизнь средневекового воина: высокое в ней сочеталось с обыденным, составляя неповторимый колорит ушедших, но не канувших в Лету столетий, когда молодое русское государство росло и крепло ратными трудами наших великих предков.
«О бранехъ и суперничь да ся биють беспрестани. О супостатех.
Исходящимъ къ супостатомъ на брань подобаеть хранитися от всякого слова неприязнина, и от жены, и къ Богу едину мысль имети и молитву и свет святым.
С советом же брани творять, помощь от Бога дасться въ сердцихъ съвети творити; не съ многою брани творити, но от Бога крепость, Богу дающему победу.
Плена же шеста чясть достоить взятии княземъ; прочее число все всемъ людемъ в равну часть делятся от мала и до велика: доволеть бо княземъ и казне часть княжа, а прибыток людемъ. Люди обрящются етере, и от техъ друговъ или къметищищь или простых люди подвигъ и храборьство съдеть обретаются; обретаася князь или воевода в то время от урочена урока княжа да продается; якоже лепо есть, да подъемлеть я по чясти; иже обретается на брани, да бывает чясть, ниже остають на стану, да бывает тако: так обо глаголано есть и писано и передано от царя и пророка Давыда» [НIЛ, 498].
Перевод:
«О битвах и бойцах, сражающихся беспрестанно. О супостатах.
Отправляясь на бой с супостатами (врагами), подобает остерегаться всех неприязненных слов и дел, направить мысль свою к Богу и молитву сотворить и сражаться в ясном сознании, ибо помощь дается от Бога светлым сердцам. Не от большей силы победа в бою, а в Боге крепость.
И после того как Бог победу дал, шестую часть следует взять князю, а остальное все возьмут себе все люди, разделив поровну между великими и малыми. Полагается князю и казне часть княжеская, а остальное прибавляется к людской доле. Если найдутся некоторые из них кметы или простые люди, проявившие смелость, подвиги и храбрые поступки совершившие, то получают от находящегося там в то время князя или воеводы из указанной княжеской доли. И пусть это дается, поскольку это правильно, и делится между ними на части. Участники боя пусть получат, но пусть дадут часть (добычи) и оставшимся (в лагере)».
Список источников и литературы
ИсточникиБерестяные грамоты // БЛДР. Т. 4. XII век. СПб.: Наука, 1997. С. 518–530.
Былины / Сост., вступ. ст., вводные тексты В. И. Калугина. М.: Современник, 1991. 767 с.
Былины Севера. Т. II. Прионежье, Пинега и Поморье / Подготовка текста и комментарии А. М. Астаховой. М.-Л., 1951. 846 с.
Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. Т. 1, 2. М.-Л., 1949, 1938.
Диакон Л. История. М., 1988.
Договор («Правда») Смоленска с Ригою и Готским берегом // Памятники русского права / Под ред. С. В. Юшкова. М., 1953. С. 55–75.
Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М.: Наука, 1977. 487 с.
Житие Александра Невского // БЛДР. Т. 5. XIII век. СПб.: Наука, 1997. С. 358–369.
Ибн Хордадбех. Книга путей и стран // Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е. А. Мельниковой. М.: Логос, 1999. С. 206.
Казанская история // ПЛДР. Середина XVI в. М.: Художественная литература, 1985. С. 444.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М.: Наука, 1989.
Михайлон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян / Пер. В. И. Матузовой; отв. ред. А. Л. Хорошкевич. М.: Изд. МГУ, 1994.
Народные русские сказки. Из сборника А. Н. Афанасьева / Сост. и вступ. ст. В. П. Аникина. М.: Художественная литература, 1983. 541 с.
Нестера, мниха обители монастыря Печерьскаго, сказание, что ради прозвася Печерьскый монастырь. Слово 7. Киево-Печерский патерик // БЛДР. Т. 4. XII век. СПб.: Наука, 1997. С. 317–322.
Новгородская первая летопись младшего извода // Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова. М.-Л., 1950. 564 с.
О преподобнемъ Моисеи Угрине. Слово 30. Киево-Печерский патерик // БЛДР. Т. 4. XII век. СПб.: Наука, 1997. С. 416–427.
