Борис Соколов - Берия. Судьба всесильного наркома
«29 мая 1944 года Главным маршалом артиллерии тов. Вороновым был представлен на утверждение зам. наркома маршала Жукова без предварительного одобрения со стороны Ставки Верховного Главнокомандования Боевой Устав Зенитной Артиллерии Красной Армии (две части).
18 октября 1944 года также без представления и без доклада Ставке Верховного Главнокомандования тов. Вороновым был вынесен на утверждение маршала Жукова Боевой Устав артиллерии Красной Армии.
Маршал Жуков без достаточной проверки, без вызова и опроса людей с фронта и без доклада Ставке указанные уставы были утверждены и введены в действие.
Проверка показала, что эти уставы в связи с поспешностью, допущенной при их утверждении, имеют серьезные пробелы, они не учитывают ряда новых систем орудий и не связаны с планом принятия артиллерии уставов Красной Армии.
Народный Комиссариат Обороны исходит из того, что устав, — это не приказ, имеющий силу на короткий срока Устав — это свод законов для Красной Армии на годы. Поэтому требуется перед утверждением уставов тщательная их проверка с вызовом товарищей с фронта. В таком порядке был утвержден Боевой устав пехоты. В таком же порядке надо было вести работу при представлении и утверждении этих уставов, чтобы не допустить ошибок и чтобы попусту не наказывать потом военнослужащих из-за нарушения дефективных уставов.
Приходится установить, что тов. Воронов пренебрег этим методом выработки и представления на утверждение уставов, а маршал Жуков забыл о нем.
В связи с этим: 1. Отменяю приказы № 76 и 77 от 29. V. 44 г. и № 209 от 18. X. 44 г. Заместителя Наркома Обороны СССР маршала Жукова об утверждении и введении в действие Боевого Устава Зенитной Артиллерии и Боевого Устава Артиллерии Красной Армии 2. Ставлю на вид Главному Маршалу Артиллерии тов. Воронову несерьезное отношение к вопросу об уставах артиллерии. 3. Обязываю маршала Жукова впредь не допускать торопливости при решении серьезных вопросов.
Приказываю: Для просмотра и проверки указанных выше уставов образовать комиссии: а) Комиссию по просмотру и проверке Боевого Устава Артиллерии б) Комиссию по просмотру и проверке Боевого Устава Зенитной Артиллерии Заместителю Наркому Обороны СССР тов. Булганину определить состав комиссий и представить мне на утверждение.
Настоящий приказ разослать всем командующим фронтов (округов), армий, начальникам главных и центральных управлений и командующим родов войск Наркомата Обороны».
Дело было, конечно, не в том, что главный маршал артиллерии Воронов по старой дружбе договорился тс маршалом Жуковым об ускоренном принятии артиллерийских уставов, и не в том, что принятые уставы были чем-то особенно плохи. Далеко не факт, что все недостатки, если таковые имелись, были выявлены и устранены специально назначенными комиссиями, и вовсе не обязательно, что принятые ими уставы оказались лучше тех, что предлагал Воронов. Сталину гораздо важнее было одернуть «зарвавшихся маршалов» и показать высшему комсоставу, которому и разослали приказ, кто в доме хозяин. Он ясно дал понять Воронову и Жукову, что, несмотря на все былые заслуги, готов снять их с занимаемых высоких постов при повторном проявлении малейшего самовольства.
Воронова Сталин держал во главе артиллерии Советской Армии вплоть до 1950 года, после чего назначил на почетный, но ничего не значивший пост президента Академии артиллерийских наук. А Жукова уже в 1946 году отправил в не слишком почетную ссылку командовать Одесским и Уральским военными округами.
Точно так же еще в годы войны Сталин начал исподволь ограничивать влияние Берии. Уже в апреле 1943 года у Лаврентия Павловича были отняты госбезопасность, опять оформившаяся в отдельный наркомат во главе с Меркуловым, и армейские особые отделы, оформившиеся в Главное управление контрразведки «СМЕРШ» во главе с Абакумовым. Последнее, особо важное в условиях военного времени, Сталин подчинил непосредственно себе, как наркому обороны.
Абакумов, вся войну возглавлявший военную разведку, сколько-нибудь впечатляющих успехов в борьбе со вражескими шпионами. Как свидетельствуют публикуемые в приложении материалы расследования деятельности особого отдела 7-й отдельной армии, по большей части шпионами объявляли ни в чем не повинных красноармейцев, из которых побоями выбивали признания, а потом расстреливали Вот по линии разведки, которую до мая 1943 года курировал Берия, дело обстояло лучше. «Красную капеллу», как условно называли в гестапо советскую разведывательную сеть в Западной Европе, немцам удалось ликвидировать к концу 1942 года. Однако в этом провале Берия не был виноват. Его предшественник в руководстве разведкой В.Н. Меркулов не позаботился об оснащении резидентуры за рубежом достаточным числом радиостанций в предвоенный период, полагаясь лишь на дипломатические каналы связи. Сыграло свою роль и то, что Сталин рассчитывал на успешный блицкриг и надеялся, что короткий перерыв в контактах с агентурой не приведет к большим последствиям. На практике же получилось так, что после 22 июня большинство наших разведгрупп либо оказались лишены возможности передавать ценнейшую информацию, либо вынуждены были замыкаться на немногие имевшиеся радиостанции, которые, из-за чрезвычайно интенсивной работы, легче стало запеленговать. А поскольку вся сеть оказалась замкнута на немногие радиоточки, провал одного радиста приводил к провалу большого числа агентов. Сам Берия, по утверждению Судоплатова, будучи профессионалом, такое нарушение элементарных правил конспирации вряд ли бы допустил.
Провалы в Германии и оккупированной Европе с лихвой компенсировались успехами по линии научно-технического, в том числе атомного шпионажа в союзных странах — Англии и США. Там местная контрразведка была ориентирована на борьбу с германской, итальянской и японской агентурой и почти не препятствовала нашим резидентам, действовавшим под дипломатическим прикрытием, налаживать контакты с агентурой. Надо отдать должное Лаврентию Павловичу: он очень быстро оценил важность разведсообщений по «урановой проблеме». Это способствовало назначению Берии в конце войны руководителем советского атомного проекта.
Курировать этот проект Лаврентию Павловичу Сталин поручил 3 декабря 1944 года, всего за пять дней до издания приказа с осуждением действий Воронова и Жукова. Можно предположить, что одной из целей данной акции было ослабить контроль Берии над НКВД. Подобным же образом Ежов был сначала назначен «по совместительству» наркомом водного транспорта, что помогло переместить в новый наркомат преданных Ежову лиц из наркомата внутренних дел и предопределило его падение всего через несколько месяцев. Но в случае с Берией имелось и принципиальное различие. Атомный проект — это не наркомат водного транспорта, во главе которого можно поставить хоть проштрафившегося политика, хоть кого-либо из лично преданных политиков из второго эшелона. Создание атомной бомбы было главной задачей, которую поставил перед страной Сталин после окончания войны. Только обладание ядерным оружием позволяло ему чувствовать себя «на равных» с США. Возглавив проект по созданию атомной бомбы, Берия на какое-то время стал самым влиятельным членом правительства, самым необходимым для Сталина министром. Именно его во главе проекта поставили совсем не случайно. Иосиф Виссарионович надеялся на административные способности Лаврентия Павловича, на его опыт использования узников ГУЛАГа и подневольных ученых из «шарашек» для решения больших народнохозяйственных задач. И не торопился отправлять его в небытие. Берия мог надеяться, что пока бомбу не сделают, его, вероятно, не постигнет судьба Ежова. Но, с другой стороны, если работы над бомбой сильно затянутся, или испытания закончатся неудачей, головы тоже не сносить.
Сталин ищет преемника
В октябре 1945 года Сталин неожиданно ушел в длительный отпуск — вплоть до середины декабря. Полагаю, на Иосифа Виссарионовича большое впечатление произвел фильм Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», где болезнь царя служит для выявления подлинного лица «реакционного боярства». После того как Сталин надолго пропал из Москвы, в мировой прессе стали циркулировать слухи о его болезни и даже смерти. Всерьез обсуждался вопрос о возможных преемниках советского вождя. На хозяйстве в Политбюро Иосиф Виссарионович оставил четверку из Молотова, Маленкова, Берии и Микояна. Именно в таком порядке убывал их рейтинг бывших членов ГКО. Молотов был старшим, далее следовал заместитель Сталина Маленков, затем — Берия, еще остававшийся наркомом внутренних дел и уже возглавивший атомный проект, а замыкал список Микоян, нарком внешней торговли, курировавший гражданские отрасли народного хозяйства. Когда Сталин обращался не к Молотову, а к остальным членам правящей четверки, то на первом месте в шифрограммах ставил Маленкова, за ним Берию, а в конце — Микояна. Подчиненную роль Микояна иллюстрирует один любопытный факт. В это же время, осенью 45-го, происходили вооруженные выступления в иранском Азербайджане, направленные против правительства шаха и тайно поддержанные советскими оккупационными войсками. Так вот, телеграммы о положении на севере Ирана глава Компартии Азербайджана Багиров и командующий Закавказским военным округом генерал Масленников адресовали Молотову, Маленкову и Берии, Микоян же в число адресатов не входил.
