История Рима - Сергей Иванович Ковалёв
Этот подход вырабатывался в полемике с буржуазной наукой. Разбирая один из новейших трудов по истории христианства, опубликованный в рамках очередного западного руководства по всемирной истории, С. И. Ковалев писал: «Для подавляющего большинства буржуазных исследователей раннего христианства вопроса об его исторических предпосылках вообще не существует. В лучшем случае представители так называемой мифологической школы изучали происхождение мифа о Христе, но они никогда не ставили по-настоящему вопроса даже об идеологических предпосылках христианства как религии, не говоря уже о предпосылках экономических и социально-политических. Тем менее могли серьезно заниматься проблемами генезиса христианства богословы и представители „исторической школы“. Для них христианство — либо божественное откровение, для которого не нужно никаких исторических предпосылок, либо творение гениальной личности, стоящей, строго говоря, также вне времени и пространства».[27]
В собственных занятиях С. И. Ковалева по теме античного христианства отчетливо выделяются три сюжета: проблема объективных исторических предпосылок христианства; возникновение первых христианских общин, их состав, организация и идеология, включая и такой особенный вопрос, как идея и образ новозаветного мессии Христа; эволюция и так называемое перерождение первоначального христианства. В последние годы жизни он живо откликнулся также на новые находки в районе Мертвого моря, справедливо усмотрев в самом факте возникновения и существования на рубеже старой и новой эры религиозных общин, подобных кумранской, еще одно подтверждение научного, материалистического взгляда на закономерность и естественность возникновения христианства.[28]
Рассмотрением трудов С. И. Ковалева по истории христианства мы практически исчерпали круг его специальных занятий. Разве что следовало упомянуть еще о повышенном внимании к проблемам историографии, что придавало особенную глубину его научным суждениям.[29] Так или иначе, очевидно, сколь глубоко и плодотворно разрабатывал он и общие, принципиальные вопросы научной методологии, и конкретные, но притом, что было для, него всегда характерно, именно проблемные сюжеты античной истории, в особенности же — истории Рима. Не удивительно, что обращению С. И. Ковалева уже в послевоенные годы к составлению нового полнокровного университетского курса римской истории сопутствовала удача.
Но успех опубликованной в 1948 г. «Истории Рима» объясняется не только ее фундаментальными научными качествами, в немалой степени этому способствовала также и превосходная манера изложения. Мы уже говорили, что С. И. Ковалев был великолепным мастером устного выступления. Его лекции — ясные, точные, логичные, умело сочетавшие строгость научного изложения с яркостью образных зарисовок, — пользовались большим успехом у слушателей. Не подлежит никакому сомнению, что С. И. Ковалев тщательно готовился ко всем своим выступлениям. При нем всегда был конспект, записанный характерным крупным почерком на узких полосах бумаги, разрезанных в длину половинах тетрадных страниц. До выступления или в перерыве он мог сверяться с этими листками, но лекцию читал свободно, не прибегая к помощи текста. Обладая отличной, тренированной памятью, живостью воображения и хорошо разработанной литературной речью, он с видимой легкостью прослеживал развитие событий или мысли, рисовал четкие исторические картины, которые производили большое впечатление и надолго запоминались. Но что особенно важно и что встречается не так уж часто: он мог сохранить эти качества и в своих письменных произведениях. Его «История Рима» — это один из самых обширных и содержательных, но вместе с тем самых ярких, и интересных университетских курсов по древней истории, изданных в советское время.
«Историю Рима» С. И. Ковалева отличают: зрелая научная методология, практически свободная от социологизаторства и догматизма предыдущей поры; большая внутренняя добротность, проявляющаяся во внимании к историческим фактам и тем источникам, на основе которых только и возможно их воссоздание; глубокая, нередко весьма оригинальная трактовка отдельных явлений или событий (таких, например, как происхождение и борьба патрициев и плебеев, конституция римской республики и, особо, устройство Римско-италийской федерации, сицилийские и спартаковское восстания рабов, движение Гракхов и др.); далее, умение представить перед читателем — как ранее перед слушателем — не только события древней истории, но и их героев (великолепные характеристики Пирра, Ганнибала, Митридата, Суллы, Серторня, Цезаря и Др.); наконец, общая убедительная, вполне соответствующая духу марксизма, концепция римской истории. Книга была высоко оценена в нашей печати,[30] она вызвала большой интерес и за рубежом и дважды, между прочим, была переиздана в Италии (в 1953 и 1955 гг.).[31]
Разумеется, не все в книге С. И. Ковалева выдержало проверку временем. Наука непрерывно развивается, и за годы, прошедшие со времени опубликования труда С. И. Ковалева, многие важные моменты и явления римской истории подверглись пересмотру и уточнению. Вообще старение научного произведения — процесс естественный и неизбежный; важна, однако, степень этого старения: одни устаревают безнадежно, другие долго еще продолжают оставаться полезными и могут вызывать интерес. Книга С. И. Ковалева относится к числу таких долгожителей. Она и сейчас может служить ценным пособием для основательного знакомства с заключительным этапом древней истории — с историей Рима, и достаточно лишь некоторых указаний, чтобы ввести читателя в курс свершившихся перемен и обеспечить ему возможность ориентации в современном потоке мнений.
Здесь необходимо прежде всего указать на некоторые общие положения С. И. Ковалева, впрочем, не влиявшие существенным образом на ход изложения, которые с точки зрения современной науки являются несколько схематичными и прямолинейными. Это, во-первых, встречающееся в разделе о гражданских войнах II—I вв. до н. э. определение «массы пауперов и пролетариев, начиная с крестьян, умирающих с голоду на своих карликовых наделах, и кончая городскими люмпен-пролетариями», как «части рабовладельческого коллектива», как «фракции рабовладельческого класса» (с. 322—323), что выдает упрощенное представление о структуре античного рабовладельческого общества. Современные советские ученые различают в массе свободного населения, противостоявшего в античном обществе рабам, два класса: класс крупных собственников — рабовладельцев; и класс мелких свободных производителей — крестьян и ремесленников. На долю последних, коль скоро они были гражданами, перепадали некоторые блага от рабовладельческого государства, но от этого они все-таки не становились частью рабовладельческого класса.[32]
Далее, упрощенной выглядит трактовка понятий «оптиматы» и «популяры» как обозначений четких политических групп — соответственно нобилитета и народной партии (см., в частности, с. 357, примеч. 1). И здесь современная наука придерживается более осторожного и дифференцированного подхода: оптиматы и популяры — скорее обозначения известных политических линий, находивших воплощение в отдельных ярких политиках, в какой-то степени в формировавшихся вокруг них группировках, но не определения правильных политических партий, сама возможность существования которых в античности весьма проблематична.[33]
Другое уточнение касается сюжета, тоже относящегося к эпохе гражданских войн, но более частного свойства — деятельности народного трибуна Клодия. С. И. Ковалев видит в нем орудие, или агента. Цезаря в
