История изумрудной страны - Юрий Павлович Гавриков
Политику испанского правительства, направленную на некоторое регламентирование эксплуатации аборигенов, поддерживали и католические священники, боявшиеся потерять многочисленную паству и доход от обращенных в «истинную» веру индейцев. Особое место среди служителей церкви занимал монах-доминиканец Бартоломе де Лас Касас, который не раз обращал внимание короля на вымирание индейского населения в колониях Испании.
Тем не менее аборигенов по-прежнему жестоко эксплуатировали. Их заставляли платить подушную подать и отбывать трудовую повинность. Многие из индейцев попадали в «извечную» кабалу. Подневольный труд аборигенов напоминал, по меткому наблюдению испанских путешественников Хорхе и Антонио де Ульоа, «никогда не прекращающую движения каторжную галеру, когда порт с возможным отдыхом удаляется все дальше, несмотря на то, что гребцы гребут к нему в ожидании этого отдыха, не щадя своих сил»{27}.
В результате нещадной эксплуатации и исключительно суровых условий существования на территории Колумбии выжили лишь немногочисленные индейские племена. Это были те, кто сумел укрыться от преследования конкистадоров в непроходимой сельве или в высокогорных районах.
В настоящее время в Колумбии живут мотилоны, чоко, гуахиро и некоторые другие племена. Наиболее компактную группу составляют гуахиро (на полуострове Гуахира). Они занимаются скотоводством или работают в качестве чернорабочих на добыче морской соли. В департаменте Гуахира, особенно в его полупустынной части, ощущается нехватка воды, почти нет дорог с твердым покрытием. 80 % жителей неграмотны. На крайне низком уровне находится медицинское обслуживание. Высока детская смертность. Почти отсутствует прирост населения.
Сегодня в Колумбии индейцев немногим больше 1 % населения. Уже сама эта цифра является суровым обвинением тем, кто методично «сокращал» коренную часть населения страны.
В связи с массовым уничтожением индейцев и нехваткой рабочих рук проживающие в колониях испанцы обратились в Мадрид с просьбой разрешить ввоз в Новый Свет африканских негров-рабов. Вскоре Картахена превратилась в центр, через который осуществлялся «импорт живого товара». К концу XVI — началу XVII в. 75 % всех работавших на рудниках уже составляли негры{28}. Постепенно они стали основной рабочей силой в колонии. Причем зачастую их приобретали не только для использования на различных работах, но и для перепродажи, аренды и т. д.
Вопреки утверждениям буржуазных авторов, пытающихся преподнести конкисту как прогрессивное деяние Испании в Новом Свете, таковым явлением она не была и не могла быть, хотя бы уже потому, что испанские колонизаторы насаждали столь отсталый по тем временам социально-экономический уклад, как рабство.
При всей жестокости обращения с рабами собственники их все же проявляли больше заботы о неграх, как о купленном товаре, нежели о доставшихся им в бесплатное пользование индейцах. При этом они в первую очередь были движимы желанием получить от приобретенного (и довольно недешево) негра максимум барыша в течение наиболее продолжительного времени.
В связи с высокой ценой на рабов (как одной из причин) со второй половины XVIII в. их малопроизводительный труд постепенно начал заменяться трудом вольнонаемным. В Новой Гранаде выделилась категория свободных негров, вырвавшихся различными путями из неволи. Свобода им предоставлялась и в награду за верную службу, и в связи с уплатой большого выкупа (конечно, гораздо реже){29}.
Но рабы знали, что главная возможность освобождения — это путь борьбы. Поэтому они часто восставали, скрывались в труднодоступных районах. Бегство рабов в течение долгого времени оставалось серьезной проблемой в колониальном обществе. Беглые рабы объединялись в отряды, совершали набеги, в том числе на крупные города.
Ничто, даже жестокая кара после поимки, не останавливало беглецов. Беглого раба разрешалось подвергнуть 50 ударам кнута, если он скрывался один и не более четырех дней; 100 ударам, если он присоединился к группе других беглецов-негров. За пребывание в таком «отряде» более шести месяцев раба вздергивали на виселицу.
Негры и индейцы, самбо, мулаты и метисы[3] занимали самые низшие ступеньки общественной лестницы в колонии. Верхние предназначались для испанцев — уроженцев метрополии и креолов — в основном потомков прибывших в Южную Америку испанцев, родившихся на южноамериканской земле. Ряды уроженцев Испании пополняли разорившиеся, хотя порою и довольно знатные, люди, стремившиеся быстро поправить за океаном свои дела. Они считали себя людьми «первого сорта» не только по сравнению с индейцами и неграми, но и с креолами. И хотя последние по закону имели равные политические права с испанцами, на практике они подвергались заметной дискриминации. Крайне редко креол получал высший административный пост или высокое духовное звание. Экономические права и интересы креолов ущемлялись как короной, так и торговцами в метрополии. Расовое неравенство в вице-королевстве переплеталось с неравенством социальным{30}. Впоследствии это станет причиной антиколониальной борьбы, о которой речь пойдет в следующей главе.
Глава III
КЛИЧ КОМУНЕРОС
Политика колонизаторов вызывала недовольство широких слоев населения Новой Гранады. Например, сложная система налогообложения тяжелым бременем ложилась на мелких торговцев, фермеров, ремесленников. Платить налог надлежало даже за самую мелкую торговую сделку, за «капитал и ренту, мастерскую и землю, жизнь и смерть, хлеб и голод, радость и горе»{31}.
Значительным был налог на табак, выращиваемый в этих краях с незапамятных времен. В отдельных районах на его культивирование в целях обеспечения соответствующей государственной монополии был наложен запрет. Нарушители закона о табаке подвергались наказанию плетьми, тюремному заключению и конфискации имущества. Все эти ограничения тяжелым бременем ложились не только на крестьян, но и на многих ремесленников, для которых производство и продажа табака являлись единственным средством существования.
Всякого рода налоги и запреты не давали свободно вздохнуть городским и сельским производителям, составлявшим к началу XVIII в. основную часть занятого населения Новой Гранады. Кроме того, они должны были содержать воинские формирования в колонии, а также выплачивать определенные суммы на постоянные войны, которые вела Испания. Что касается торговцев и промышленников метрополии, то Мадрид всячески защищал их интересы. В течение многих десятилетий заморским испанским территориям запрещалось, например, торговать с другими странами, хотя сама Испания была в состоянии обеспечить спрос населения колоний на потребительские товары лишь на 15–20 %. В интересах испанских коммерсантов метрополия закрыла доступ на европейский рынок многим сельскохозяйственным продуктам из Америки — в частности винограду и маслинам. Вплоть до конца XVIII в. в колониях запрещалось молоть кофе, хотя он выращивался там. Его можно было молоть лишь в Испании. Даже кажущиеся послабления, на которые шел Мадрид, не содействовали укреплению экономического положения колоний. Разрешив колониям торговать с Испанией, метрополия создала существенные трудности для многочисленных ремесленников Новой Гранады: они вынуждены были сокращать свое производство, поскольку их товары не выдерживали
