Труды по античной истории - Георгий Петрович Чистяков
Иное понимание вопроса о литературных источниках Фукидида наметил У.Виламовиц в первом томе своего огромного исследования Aristoteles und Athens[96] и в книге The Greek Historical Writing[97]. Виламовиц указал на несостоятельность той точки зрения, согласно которой ряд мест у Фукидида рассматривается как скрытая полемика с Геродотом. Геродот, по его мнению, занимает особое место в истории повествовательно-исторического жанра, в то время как Фукидид является ординарным представителем историографии на почве софистической эпохи[98]. Основа исторической методики в греческой историографии базируется, по мнению Виламовица, на том, чтобы «получать правила из наблюдений путем абстракции»[99], а потом придавать им абсолютную ценность. Именно на этом методе, открытие которого, вероятно, имеет смысл соотносить с логографами, основывает свое повествование Фукидид.
Эти штудии Виламовица, облеченные в весьма категорическую форму, дополняются наблюдениями А.У.Гомма, призывавшего не доверять ни одному автору, не исключая Фукидида[100]. Гомм полагает, что критика Фукидида по адресу логографов обоснованна и интересна. «Тем не менее, в ней есть нечто педантичное и придирчивое в тоне», что объясняется, по мнению Гомма, тем обстоятельством, что у самого Фукидида не было ясного представления о собственном методе[101]. Не предпринимая конкретных источниковедческих изысканий, Гомм заключает введение к своему комментарию тем, что Фукидид, несомненно, опирался на сочинения своих предшественников[102].
Работы Виламовица и Гомма позволяют нам говорить не только о софистических источниках в прозе и мировоззрении Фукидида, но и о его предшественниках и источниках в области исторического повествования, то есть о логографах.
§ 4. Русские и советские исследователи
В ходе изложения мы рассматривали работы ряда русских и советских исследователей: В.К.Ернштедта, В.П.Бузескула, С.А.Жебелёва, С.И.Соболевского, К.К.Зельина и А.К.Бергера.
Некоторый интерес представляет старая работа А.О.Угянского «Рассуждение о предисловии Фукидида с критико-исторической точки зрения»[103], в которой высказывается весьма критическое отношение к Фукидиду в противовес восторженным отзывам о нем Р.В.Крюгера. Угянский всячески подчеркивает тенденциозность и необъективность Фукидида и, следуя точке зрения Огинского, называет Фукидида мемуаристом французского типа. Наряду с этим его работа содержит ряд интересных замечаний: он отмечает, что Фукидид тенденциозно обращается с Гомером, то есть подчеркивает одно и делает вид, что вовсе не знает о другом, – том, что противоречит его целям[104]. Он не знает мифов о Пелопе, а использует «сказание, одному ему только известное». Это наблюдение в значительной степени предвосхищает известную работу А.У.Гомма[105]. В целом работа Угянского весьма устарела и имеет исключительно историко-научный интерес, характеризующий проникновение демократической мысли в России в классическую науку[106].
Значительным явлением был историко-филологический анализ первой книги Фукидида, выполненный Н.И.Новосадским[107], особенно интересный при анализе гомеровских образов у Фукидида.
Прекрасные и значительные по размерам обзоры литературы о Фукидиде принадлежат Г.Бузольту[108], Ф.Г.Мищенко[109], К.К.Зельину[110]. Лучшим введением в изучение его наследия, несмотря на все недостатки, является книга Дж. Б.Гранди, а незаменимым путеводителем при чтении Фукидида – труд А.У.Гомма.
§ 5. Смежные вопросы
Источниковедческое изучение Фукидида в том смысле, о котором мы говорили в заключении § 3, немыслимо без работ К.Мюллера, В.А.Шёффера, Ф.Якоби, А.И.Доватура и др. Frag-menta Historicorum Graecorum, изданные под руководством К.Мюллера[111], являются незаменимым пособием при работе с текстами логографов. Отличительной чертой издания Мюллера является полное собрание свидетельств о сочинениях логографов и критических замечаний по их поводу у античных авторов, византийских писателей и лексикографов, на основе которых может быть сделано значительное число предположений источниковедческого характера. Эту огромную работу удачно дополняет книга «Очерки греческой историографии», представляющая собой дипломную работу ученика Ф.Г.Мищенко В.А.Шёффера[112]. Последний дает анализ свидетельств и замечаний по поводу логографов и исследует вопрос достоверности текста. Его труд содержит перевод пяти логографов (Гекатея, Ксанфа, Акусилая, Ферекида и Харона), сделанный по изданию Мюллера. Как перевод текстов, эта работа в большой степени устарела.
Капитальная работа Феликса Якоби[113] Die Fragmente der Griechische Historiker по числу содержащихся в ней фрагментов значительно превышает собрание Мюллера. Кроме того труд Якоби представляет собой критическое издание фрагментов, в котором составитель преследовал возможно полное извлечение текста логографа из сочинения эксцеритатора, его реконструирование и восстановление (насколько это возможно) его первоначального вида. Ряд дополнений к этому труду содержится в статьях Ф.Якоби для Real-Encyklopädie Pauly-Wissowa-Kroll, собранных ныне в книге Die Griechische Historiker[114] и его последняя книга Atthis[115], в которой содержится анализ традиций в изложении афинской истории. Этой проблеме посвящена также книга Й.Шрейнера Aristotle and Pericles[116], в которой автор возводит материал Аристотеля к прототипам трех антилографов. Некоторый интерес представляет книга Л.Пирсона[117], где рассматривается материал, связанный с четырьмя логографами (Гекатеем, Ксанфом, Хароном и Геллаником), значение Акусилая и Ферекида в историографии Пирсон отрицает. Книга построена на постоянном противопоставлении Геродота и Фукидида логографам. Пирсон настаивает на невозможности установления исторической методики логографов и тех схем, согласно которым писались их сочинения[118]. В сущности, он оперирует не текстами логографов, а теми фактами, которые они сообщают. Влияние Гелланика на Фукидида отрицается здесь полностью[119], текст Фукидида (Ι, 97, 2) понимается некритически. Сам Фукидид понимается Пирсоном как «нетипичная фигура для своего времени»[120]. Вместе с тем пройти мимо этого, одного из самых новых трудов, посвященных логографам, невозможно.
Большое значение имеет книга А.И.Доватура «Повествовательный и научный стиль Геродота»[121], где содержится анализ основных компонентов литературного стиля Геродота и его происхождения, который, как доказано Доватуром, восходит к документальной ионийской прозе и фольклорной новелле. Такая интерпретация происхождения прозы Геродота дает возможность в большей степени оценить как общие черты, так и различия между Геродотом и Фукидидом, то есть перейти от традиционного сопоставления Геродота с Фукидидом к исследовательскому. В целом исследовательская методика Доватура представляет собой оригинальный тип источниковедческого исследования, незаменимого при работе практически с каждым историком.
§ 6. Постановка проблемы
Настоящая работа носит исключительно источниковедческий характер, в силу чего все вопросы, решаемые в ней, подчинены цели установления традиций и прототипов, которым следовал Фукидид при написании тех или иных пассажей, и его конкретных источников. Мы ограничиваем источниковедческое исследование только теми частями труда, которые посвящены истории Аттики до начала войны и смежным с нею вопросам, то есть «Археологией» (Ι, 1–21), «Пентаконтаэтией»
