Kniga-Online.club
» » » » В Бурцев - Календарь Русской Революции (Июль)

В Бурцев - Календарь Русской Революции (Июль)

Читать бесплатно В Бурцев - Календарь Русской Революции (Июль). Жанр: История издательство неизвестно, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Придя в себя, я стал расспрашивать служителей и фельдшеров, которые ухаживали за мной, про доктора Михаила Александровича. Все говорили, что такого не знают. Скоро, однако, явился сам "доктор", опять такой же милый, ласковый. Я не дал ему говорить. Уйдите, убирайтесь! А не то я буду кричать - вы не доктор, - вы судебный следователь или агент охранного отделения. "Ну, чего же кричать-то!", ответил доктор, ушел и никогда не появлялся. Его место занял, действительно, медик - тюремный фельдшер Николай Васильевич Жуковский и фельдшер из заразного барака Петров. Особенно постарался Жуковский. Ему было поручено все время находиться при мне для услуг. Он был чрезвычайно ласков, внимателен и действительно успел облегчить мои физические страдания. Он начал очень осторожно. Уверял, что, кроме нас, никого нет в камере, передавал "по секрету" то, что происходило на воле, сообщал те данные, которые имеются в руках полиции. Раз он сказал мне, что имя еврея - Сикорский, что он из Белостока, что уже признано, будто в Белостоке вместе с Сикорским жил русский, - предполагают, что это был я. Затем он подтвердил сообщение доктора о моем бреде, о бреде Сикорского и об ужасных результатах взрыва наших бомб, уверяя, что я ошибся и напрасно обидел "доктора", этого милейшего человека.

Я находился в ужасном положении неведения, беспомощности, в темноте. Физическая боль от ран была сущим пустяком сравнительно с тем моральным адом, в который я попал. Меня угнетала мысль, что я - предатель и еще могу в бреду наговорить Бог знает чего; я звал смерть, завидовал счастью, которое было возможно, близко и так жестоко обмануло меня, завидовал счастью - умереть на деле. Я с ужасом думал, что будет теперь с делом, с товарищами! Мне было невыносимо жаль дела, так славно начавшегося, блестяще удавшегося и бесславно мною погубленного. Лучше бы мне вовсе не родиться, чем {195} умереть предателем, погубить, опозорить дело, изменить товарищам, обмануть их веру в меня...

Так думалось тогда мне; я был убежден, что меня обманывают, что кругом меня шпионы, иуды, мне страстно хотелось выбраться из того моря лжи, в которое я попал, вывести их на чистую воду, узнать, наконец, что было правдой и что ложью в шпионских поклепах на меня и Сикорского. Особенно старались фельдшера узнать мою фамилию. Недели две я молчал, но в их руках были данные, основанные на моем бреде, о том, что я убежал из Сибири, был заграницей, и еще что-то о местах, близких к родине. Они нащупали почву и приближались уже к цели. Наконец, мне стала невыносима неуверенность относительно фельдшера Жуковского.

С одной стороны, я убежден был, что он старается ради "доктора", с другой, вся его манера держаться со мной по-человечески была так подкупающа, что не хотелось верить в его предательство. Он плел какую-то ерунду, объясняя свое желание узнать мою фамилию, - очевидную ложь. Я решил одним ударом прекратить пытку. Чтобы испытать искренность фельдшера, я решил назваться и сказал ему: "Вы ходите за мной, как отец родной, и я верю вам, как отцу; в доказательство этого скажу вам, что моя фамилия начинается на букву С."....

Через день или два мне объявили, что я опознан. Для довершения комедии привезли начальника уфимской полиции, который будто и уличил меня. После того, как выяснился вопрос о шпионах, мне сразу стало легче - уже не я, а они были у меня в руках. Кроме того, я узнал, что многое из шпионских рассказов о наших с Сикорским "предательствах" оказалось чепухой, и появилась надежда, что и остальное окажется тем же.

Легче теперь дышать, но все-таки душу еще терзали ужасные, нечеловеческие мучения от сомнения в чистоте нашего дела. Эти мучения продолжались до окончания следствия, когда выяснилось, что имеется в руках правительства. Мы оба с Сикорским могли вздохнуть свободнее и с тихим спокойствием, с сладким сознанием чистоты нашей революционной чести стали ожидать окончательной развязки нашего дела. Как будто того и ждали, чтобы только узнать мою фамилию. В этот же день или через день доктора нашли, что мои поранения на лице достаточно зажили, и сняли повязку с глаз. Боже, что я увидел! - При моей постели неотступно дежурили жандармы и {196} надзиратель...

Наглецы! Они еще старались меня уверить, что стража поставлена ко мне с момента снятия повязки. (На суде один из жандармов принужден был сознаться, что сторожа при мне стояли с первого дня). Еще и теперь пробегает дрожь омерзения, когда вспоминаешь, в какое болото мерзости и запустения пришлось окунуться! Слишком сладко и велико было упоение победы, если нашлось силы не задохнуться в нем, не сойти с ума, не умереть с горя...

В довершение своего рассказа я добавлю кое-что о взрыве и его последствиях для меня. По показанию свидетелей, бомба была брошена на расстоянии шагов 8-ми от кареты и попала почти в стекло, немного ближе к кучеру. Всю карету разнесло, несмотря на то, что карета была блиндирована (известна даже мастерская, из которой вышла карета).

Я был сбит с ног взрывом и на мгновенье потерял сознание. Мои поранения: рваные раны на двух пальцах ноги, рана осколком бомбы в правую сторону живота (мне говорили, если бы еще поглубже на толщину спички, была бы поранена брюшина), масса мелких ранок на лице и по всей левой ноге, прорыв барабанных перепонок в обоих ушах, - это все, что можно было учесть и записать в протокол под видом сухой и короткой фразы: "получил незначительные повреждения".

Я не добивался истины, для меня было безразлично, какими они считают мои поранения, опасными или неопасными. Вам, товарищи, и должен сказать, что было на самом деле. Я был весь разбит или избит - трудно судить, вероятно, и то и другое. Лицо вспухло так, что, по словам видевших меня в то время, страшно было смотреть, щеки отвисли мешком, глаза вышли из орбит, из подбородка образовался какой-то зоб. Руками я почти не владел-обе были опалены. Все тело с ног до головы было в бинтах и повязках. Под хлороформом извлекли из меня остатки бомбы и отрезали два пальца на ноге.

С ранами потом вышло осложнение: в ране на животе образовалось злокачественное нагноение, вся ступня левой ноги была разбита не то взрывом, не то пинками, и вскоре началось воспаление сухожильных влагалищ. Все это требовало мучительных перевязок, бесконечных разрезов. Поговаривали; что я могу не выжить, что, пожалуй, придется отрезать всю левую ступню. Несколько раз приезжал на консультацию лейб-хирург профессор Павлов. Как результат тяжелого падения на мостовую или опять-таки от шпионских пинков в спину - {197} травматический плеврит и, в довершение всего, сильные головные боли, адский шум в ушах...

Но, повторяю, все это пустяки сравнительно с тем, что пришлось пережить морально. Мне бы даже не хотелось напоминать эту старую историю моих болезней, о которых я давно позабыл, но раз вы требуете рассказать подробности о "деле", то я хочу обрисовать самое дело и все, что находится в связи с ним. Первые 21/2 месяца я лежал пластом, недвижимый, беспомощный, как ребенок; только в конце третьего месяца начал присаживаться, а на четвертый взялся уже за костыли.

На суд вышел еще совсем слабый, с тяжелой головой, не владея мыслями. Это сказалось на процессе... Мне было не до суда. Писать ли вам, товарищи, о самом суде? Думаю, не к чему, потому что об этом-то вы уже должны знать. Мне почти не дали говорить о самом деле, не дали выяснить мои мотивы и задачи партии. Мне вообще трудно было связать свои мысли, а тут еще постоянно обрывали. Измучили...

В конце концов, самому было противно, что принимал участие в комедии.

Ждал я, конечно, смерти и был уверен в ней, несмотря на уверения стражи в том, что этого не будет, потому что время "переменилось". О начале изменения курса я мог догадаться по тому, что нас не предали военному суду. Если бы вы знали, товарищи, каким счастьем веяло на меня от глухих слухов о происходящих на воле переменах! Это - величайшее для человека счастье еще заживо убедиться, что вера в дело не обманула, что "царство небесное" не мечта, оно грядет, близится! Я знаю: только пробуждению общества и народа я обязан жизнью...

Об арест Сикорского вы знаете из обвинительного акта. Но еще никому не известно, что пришлось пережить ему за время следствия. Трусевич и еще какой-то агент крутились возле него в продолжение четырех месяцев, пробуя все способы развращения, с которыми эта полиция обыкновенно подходит к рабочему, томя его чуть не ежедневно по 5-7 часов на допросах. Они передали ему мой бред и старались уверить его, что я выдаю, смеюсь над ним, ругая его "жидом", дураком, издеваясь над ним, называя его "слепым орудием", игрушкой, фонографом в руках хитрых интеллигентов, прятавшихся за его спиной. Они обещали ему деньги, прощение и спасение за границу за одно раскаяние. И в конце концов, злы они на него были больше, чем на меня...

{198} Прибавлю еще кое-что о бомбе. Экспертизу над осколками моей бомбы производил артиллерийский профессор Забудский, тот же самый, кому был поручен один из снарядов, оставшейся после взрыва в Северной гостинице. На основании одних осколков генерал не мог прийти ни к каким положительным результатам. Только в августе, после того как рыбаки случайно выловили бомбу Сикорского и в полной целости доставили эксперту, он разрешил задачу исследования. По его словам, бомба была начинена магнезиальным динамитом, тем же самым веществом, которое было употреблено в бомбе в Северной гостинице.

Перейти на страницу:

В Бурцев читать все книги автора по порядку

В Бурцев - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Календарь Русской Революции (Июль) отзывы

Отзывы читателей о книге Календарь Русской Революции (Июль), автор: В Бурцев. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*