Томас Рид - Переселенцы Трансвааля
Несмотря на испытанное уже во многих опасных происшествиях мужество, боеры чуть было не упали духом при мысли о близких, хотя и сидевших в крепких повозках, но слишком, конечно, мало защищенных от страшных врагов, если тем вздумается штурмовать передвижные дома, заграждавшие им путь.
Все верховые, включая и молодых людей, мгновенно спешились и, осмотрев свои ружья, выстроились в одну линию возле повозок.
Весь караван пришел в страшное смятение. Испуганные животные все до одного разбежались бы куда глаза глядят, если бы не были крепко привязаны. С взъерошенной шерстью, с дрожащими ноздрями, с тревожно бегающими глазами и навостренными ушами они тщетно пытались освободиться, между тем как их проводники прятались под повозки. Ни у кафров, ни у готтентотов не было никакого оружия. В обыкновенное время они не имели в нем нужды, чтобы охранять вверенные им стада, а в пути Ян ван Дорн тоже не нашел нужным снабдить их оружием. Он опасался, как бы эти люди не вздумали взбунтоваться дорогою, если представятся слишком уж суровые испытания.
Грозные враги не замедлили приблизиться и начали понемногу выступать из-за деревьев. Они шли к каравану не прямо, а зигзагами. Судя по страшному реву, от которого буквально мороз продирал по коже и все живое пряталось, куда можно, страшные звери были очень голодны, а потому и находились, конечно, в самом свирепом настроении. Если бы им вздумалось сразу начать дружную атаку, то, без сомнения, погибли бы все боеры или во всяком случае лишились бы половины своего скота.
Но, к счастью для переселенцев, лев, следуя своему кошачьему инстинкту, никогда не бросается зря, не изучив предварительно своего противника.
Вид повозок, представлявших для этих диких царей пустыни совершенную новинку, очевидно, смутил их. Они все легли на землю, с целью хорошенько рассмотреть эти диковинные штуки и сообразить, что бы это могло быть.
Ободренные тем, что ни повозки, ни окружавшие их люди не двигались, львы стали приближаться ползком.
Боеры только этого и ждали. Подпустив к себе зверей на расстояние выстрела, они сделали по ним дружный залп. Грохот выстрелов заставил умолкнуть рев этих величественных "кошек". Несколько львов было убито на месте.
Не давая времени зверям опомниться, боеры сделали новый залп. Когда рассеялся дым от выстрелов, стало видно, как около десятка раненых львов тащились назад, под защиту деревьев, оставляя за собою широкие кровавые следы; остальные валялись на песке в предсмертных судорогах.
Боеры и их слуги вздохнули с облегчением и огласили воздух радостными криками.
Победа была полная. Боеры не понесли ни малейшего урона. Бааз не ожидал, что стычка с таким опасным неприятелем обойдется благополучно, и едва верил глазам.
- Ну, дешево отделались, слава Богу! - воскликнул он. - Теперь опасность миновала. Остается лишь снять шкуры с наших мертвых противников. Они останутся у нас на память, в виде трофеев... Принимайтесь-ка за дело, юнцы, - добавил он, обращаясь к своим сыновьям и их товарищам. - Кстати, я должен сказать, что вы держали себя отлично - настоящими молодцами. Таким хладнокровием и такою выдержкою отличаются только вполне опытные охотники. Даже и ты, Пит, превзошел самого себя на этот раз.
Пит смутился и покраснел от похвалы отца еще более, нежели раньше от его выговора. Удостоверившись одним взглядом, что на повозке Ринвальда слышали лестный для него отзыв бааза, он последовал за своими товарищами, которые уже бросились сдирать шкуры с убитых зверей.
Обменявшись с членами семей выражениями радости по поводу блестящей победы и поговорив с ними о всех подробностях неожиданной встречи, боеры принялись обсуждать это событие между собою.
- Я сосчитал число убитых зверей. Оказывается, мы убили одиннадцать штук, - сказал Ганс Блом.
- Я никак не пойму, что значило это скопище львов, - заметил Ринвальд. Обыкновенно эти гордые животные живут в одиночку. Они никогда не сходятся в большие стаи. У них и характер не самый подходящий для общежития.
- Засуха, вероятно, согнала их вместе, - проговорил бааз. - Должно быть, этот влей служил раньше водопоем для всех окрестных жителей пустыни.
- Очень может быть, - заметил Карл де Моор, несколько минут бродивший под деревьями. - Я вижу здесь много остовов буйволов и антилоп, обчищенных до последней возможности. Очевидно, жвачные все погибли от засухи. Остались лишь плотоядные. Если б мы не прикончили несколькими меткими выстрелами этих проголодавшихся царей пустыни, то им пришлось бы, в конце концов, съесть друг друга.
Судя по худобе трупов, львы, действительно, должны были быть очень голодны. Продолжительность их голодовки доказывалась тем, что они решились сойтись вместе целой стаей.
Одна минута колебания боеров, малейшая их оплошность, немного больше смелости со стороны львов - и от всего каравана не осталось бы почти ничего: одни животные были бы съедены голодными зверями, другие - разбежались бы в разные стороны и погибли бы в пустыне.
Молодые люди сняли шкуры только с пяти львов - наиболее красивые и лучше других сохранившиеся. Эти трофеи они принесли с таким торжественным видом, точно покорили полмира.
- Разве вы боитесь посмотреть на эти прекрасные шкуры, Катринка? - спросил Пит старшую дочь Ринвальда, которая, несмотря на просьбы братьев, ни за что не соглашалась выйти из повозки, пока ее не вытащила оттуда сестра Мейстья.
- Вовсе нет, - ответила девушка, - чего мне бояться шкур!.. Я просто молилась сейчас, благодарила Бога за избавление нас от такой страшной опасности. Спасибо и вам всем за то, что вы так мужественно защищали нас.
Полюбовавшись на действительно великолепную шкуру, разостланную Питом у ее ног, молодая девушка с грустной улыбкою добавила:
- Бедные львы! Встретившись с нами на собственную погибель, они заставили нас забыть о нашей жажде и этим облегчили отчасти наши страдания.
- Да, это верно! Это справедливо! Катринка всегда права! - послышалось из других повозок.
Да, так уж устроен человек. Он забывает о своем страдании, если противовесом является другое, более сильное чувство. Катринка, очевидно, поняла это.
Глава III
ЯДОВИТЫЕ ТЮЛЬПАНЫ
Продолжать ли немедленно путь или продлить задержанную львами стоянку до полуночи? Вопрос этот долго обсуждался баазом и двумя его приятелями. Наконец, они решили, что лучше сейчас же двинуться далее на поиски другого озера, которое, по словам Карла де Моора и Смуца, должно находиться поблизости. День уже склонялся к вечеру, зной уменьшался, и потому идти в это время было гораздо легче, чем утром.
Однако Карл де Моор неожиданно высказался против намерения боеров.
- Я нахожу, - заявил он, - что нужно подождать еще часа два. После всего перенесенного нами сегодня благоразумнее было бы отдохнуть и собраться с силами, прежде чем пускаться снова в путь. Слуги наши дрожат как в лихорадке и почти не в состоянии держаться на ногах... Да вот и мадмуазель Катринка вся бледная от волнения и испуга.
- От испуга?! - воскликнула девушка. - Ну, нет! Я вовсе не из робких и не так легко пугаюсь. Будь у меня ружье, я бы доказала вам, что и девушка может быть мужественной и хладнокровной. К сожалению, отец не желает доверить мне ружья... Ведь это обидно, не правда ли? - прибавила она, мило надув губки и обращаясь к Питу ван Дорну, все еще стоявшему возле нее.
- Не могу не одобрить осторожности господина Ринвальда, хотя вы, быть может, и рассердитесь на меня за это, - ответил молодой человек. - Ваши руки созданы вовсе не для того, чтобы управляться с ружьем. Вы можете поранить себя, а это очень огорчило бы ваших родных и... друзей, не говоря уже о том, что лишило бы нас удовольствия защищать вас.
- Господи, как самолюбивы эти молодые люди! - со смехом заметила Анни ван Дорн, прибежавшая из своей повозки. - Они придираются к слову, чтобы напомнить о своих услугах... напрашиваются на благодарность. Сознайся все-таки, Пит, что девушкам в нашем положении вовсе не мешает уменье стрелять.
- Конечно, нет, - подхватила Катринка, обрадованная этой дружеской поддержкой. - Я желаю иметь ружье совсем не для того, чтобы рисоваться или перенимать мужские манеры, как делают некоторые женщины в Роттердаме или Гаарлеме, а особенно в Америке. Я нахожу это глупым и неприличным, если это является только последствием желания выделиться из своей среды, обратить на себя внимание. Но в пустыне, где на каждом шагу угрожают опасности, необходимо, чтобы все женщины и девушки могли способствовать общей защите. Повторяю, что по крайней мере у меня хватит на это мужества.
- Ну, а у меня не хватит, - сказала Мейстья, сконфужено улыбаясь. Признаюсь откровенно, я ужасная трусиха... Когда раздался рев львов, я забилась в угол повозки и заткнула себе уши, чтобы ничего не слышать... Потом, когда вы начали стрелять, я чуть не умерла от страха и все кричала, чтобы вы перестали, не соображая в ту минуту, что вы делаете это для нашего же спасения... Как видите, я уступаю Катринке привилегию на храбрость.
