Дмитрий Лисовенко - Их хотели лишить Родины
Эти слухи взволновали солдат, и они через своих взводных командиров потребовали от старших офицеров и судовой администрации принять необходимые меры, чтобы обезопасить суда.
Солдаты требовали не принимать на транспорты никаких грузов в Сингапурском порту. В случае неудовлетворения этого требования они заявляли о своем намерении самовольно высадиться на берег. Встревоженные этим старшие офицеры и судовая администрация были готовы согласиться с солдатами. Однако представитель торговой компании, не считаясь ни с настроением солдат, ни с мнением начальника бригады генерала Лохвицкого, потребовал от капитанов судов «Гималая» и «Лятуш-Тревиль» принять на суда все товары в Сингапуре.
Еще раз убедившись в полном бессилии русского военного командования и наглости представителей французской торговой компании, солдаты отказались от своего намерения высадиться на берег и продолжали путь, но они поняли, как пренебрежительно относятся к судьбе русских солдат представители французских властей.
Бригада продолжала путь, но инцидент, происшедший в Сингапуре, не был исчерпан. При подходе к острову Цейлон на «Гималае» и «Лятуш-Тревиле» возникли пожары. На «Лятуш-Тревиле» — в радиорубке, якобы из-за неисправности аппаратуры, а на «Гималае» — в трюме — от неосторожно брошенной папиросы.
Пожары вызвали растерянность и у судовой администрации, и у старших офицеров бригады. Они не придумали ничего лучшего, как укрыться в своих каютах, опасаясь открытого возмущения солдат. [27]
Пожары были ликвидированы рядовыми судовых команд и солдатами бригады. Однако трусливое и вместе с тем вызывающее поведение судовой администрации и нераспорядительность старших офицеров бригады еще более усилили негодование и тревогу людей, находившихся в беспредельных морских просторах.
Если бы пожары не удалось быстро ликвидировать, трудно сказать, что могло бы произойти. К счастью, все кончилось благополучно. Благодаря энергичным действиям судовых команд и солдат бригады на транспортах был восстановлен полный порядок, и они продолжали путь.
Путь бригады из России во Францию был нелегок. Уже с первых дней плавания начались неполадки в питании. Они были вызваны нераспорядительностью военных русских властей и недобросовестным отношением к русскому солдату французской судовой администрации. Это еще больше увеличило недовольство солдат и вынудило их взять дело питания в свои руки.
Особенно усилилось недовольство солдат питанием после случая на «Лятуш-Тревиле», который произошел вскоре после пожара.
Повара судовой команды были опытные дельцы. Из-за перегрузки парохода и отсутствия мест для установки походных кухонь капитан «Лятуш-Тревиля» предложил командованию бригады готовить пищу для солдат в общей судовой кухне силами судовых поваров. Командование бригады согласилось с этим предложением.
Имея самое превратное представление о вкусах русских солдат, обуреваемые жаждой стяжательства и наживы, французские повара стали готовить пищу недопустимо грязно и часто даже недоваривали ее. Это вызвало протесты солдат. Однако судовая администрация не обращала на них никакого внимания. Выведенные из терпения солдаты решили взять приготовление пищи в свои руки. Несколько унтер-офицеров с солдатами пришли на судовую кухню и вылили весь приготовленный обед за борт, а судовых поваров попросили выйти на палубу. Затем поставили своих ротных поваров и приказали им готовить пищу. Чтобы не получилось никаких недоразумений, у дверей кухни были выставлены посты. О случившемся унтер-офицеры доложили своим ротным командирам. Те одобрили инициативу солдат, а затем с этим должен был согласиться и капитан парохода. Французские повара [28] были отстранены, и приготовление пищи для солдат перешло в руки ротных поваров.
Этот факт, как и подобные ему, характеризовал французских представителей, с которыми приходилось сталкиваться солдатам русской особой бригады, с невыгодной стороны. Французские торговые агенты не считались с мнением и требованием старших офицеров бригады и поступали так, как им подсказывали их коммерческие интересы; судовые чины вели себя вызывающе по отношению к русским солдатам.
Все попытки следовавшего с бригадой французского уполномоченного по перевозке бригады лейтенанта французского военного флота О'Нейля изменить положение были безрезультатными. На все телеграммы О'Нейля французское военно-морское министерство отвечало отписками.
Также безразлично относилось к солдатам и командование бригады, которое больше думало об удовлетворении требований агентов торговой компании, не считаясь ни с престижем своей страны, ни с интересами бригады. Во всех портах, начиная с Дайрена, русские военные власти, принимая грузы на суда, давали для разгрузки и погрузки их, в том числе и угля, солдат бригады. Бесплатная рабочая сила сэкономила французской торговой компании не одну тысячу франков.
Немало толков среди солдат бригады вызывало и устаревшее навигационное и техническое оснащение транспортов, выделенных для перевозки бригады. Так, например, на всех транспортах не было радиотелеграфов. Единственный радиотелеграфист находился на «Гималае», но и тот был без аппарата. И поэтому, когда встал вопрос о немедленной разгрузке перегруженных транспортов, а также когда возникли на судах пожары, ни чины судовой администрации, ни командование бригады не могли связаться с берегом, чтобы попросить помощь.
Начальник бригады генерал Лохвицкий редко показывался солдатам. Лишь в Сайгоне он посетил солдат с «Гималаи», которые были размещены в колониальных казармах на двухдневный отдых, и в Коломбо — солдат с «Лятуш-Тревиля», которые отдыхали в морских казармах.
В обоих случаях солдат выстраивали и генерал произносил короткую речь, в которой объяснял все возникающие в пути трудности климатическими условиями, а изнурительный труд солдат, неустроенность их быта — [29] военной обстановкой и необходимостью физической закалки.
Истомленные тропической жарой, физическим трудом, долгими занятиями, а иногда и ненужной военной муштрой, солдаты с нетерпением ожидали конца своего плавания. Многие из них сильно страдали от морской болезни.
Долгий, томительный путь до Марселя продолжался 56 дней. По прибытии во Францию начальник бригады генерал Лохвицкий в своем донесении русскому военному министру не счел нужным сообщить о всех трудностях, с какими встречалась бригада на пути во Францию, и о поведении французской администрации. Он заверил военного министра, что во время пути делалось все возможное для облегчения условий жизни солдат на транспортах, что французская администрация принимала во внимание все, даже мельчайшие, нужды русских солдат и удовлетворяла их. «Отношение к войскам, — доносил генерал Лохвицкий, скрывая истинное положение дел, — было самое заботливое от командира судна до последнего матроса».
На самом же деле за 56 дней пути с Дальнего Востока до Марселя солдатам, плывшим на «Гималае» и «Лятуш-Тревиле», дали всего лишь по два дня отдыха в Сайгоне и Коломбо, а солдатам остальных транспортов была разрешена короткая прогулка в Сингапуре.
Необходимо сказать несколько слов о том, как было организовано конвоирование транспортов с русскими войсками. От Дайрена до Сингапура транспорты не имели специального конвоя. От Сингапура до Коломбо суда «Гималая» и «Лятуш-Тревиль» сопровождались японским крейсером «Нигата», а от Порт-Саида до Марселя — двумя французскими миноносцами и крейсером «Амираль». Транспорт «Сантай» от Сингапура до Коломбо шел под охраной русского парохода «Ксения» и двух русских миноносцев — «Грозный» и «Властный». Транспорты «Тамбов» и «Ярославль» от Сингапура до Коломбо шли под охраной английского крейсера «Психея», а по Средиземному морю вплоть до Марселя сопровождались двумя миноносцами французской флотилии.
Глава III. Перед выступлением на фронт
Утром 20 апреля{3} 1916 года «Гималаи» и «Лятуш-Тревиль» вошли в Марсельский порт и стали у причалов, вслед за ними вошли в порт «Лютеция» и «Сантай», а затем пристали к своим причалам «Тамбов» и «Ярославль». Французский военный оркестр вначале исполнил встречный марш, а затем русский и французский национальные гимны.
В день прибытия в Марсель все солдаты бригады были ознакомлены с обращением главнокомандующего французской армией генерала Жоффра к народу Франции. В обращении говорилось:
«Наша союзница Россия, армия которой так доблестно сражается против Германии, Австрии и Турции, захотела дать Франции новый залог своей дружбы, еще более блестящее доказательство своей преданности общему делу. Русские солдаты, избранные между самыми храбрыми под начальством самых заслуженных офицеров, пришли сражаться в наших рядах. Вы, граждане Франции, встретите их, как братьев. Вы им покажете, с какой теплой симпатией вы встречаете тех, кто оставил свою родину, чтобы сражаться вместе с вами. От имени французской армии я приветствую офицеров, унтер-офицеров и солдат русской армии, приехавших во Францию. Я преклоняюсь перед знаменами, на которых скоро будут начертаны славные имена наших общих побед»{4}.
