Георгий Миронов - Пассионарная Россия

Без понимания духовных идеалов православной Руси не понять ни закономерности формирования определенных эпох русской истории, ни завтрашнего дня России. Ибо вне зависимости от распространения в сегодняшней России православия корни его сидят глубоко и определяют по сей день менталитет русского человека. А значит, и будущее наше можно увидеть, лишь поняв прошлое.

Одним из тех, кто считал, что исконные духовные идеалы православной Руси имеют непреходящее значение и исключительно важны для современности, был выдающийся русский агиограф Георгий Федотов (1886–1951) – историк-мыслитель и публицист мирового масштаба. Он, говоря словами одной из рецензий на его труды, стремился услышать в документах, в памятниках голоса истории. При этом, не искажая фактов и не отбирая их искусственно, он «подчеркивал в прошлом то, что могло бы пригодиться в настоящем». Значительная часть его трудов посвящена изучению русской святости, ее истории и религиозной феноменологии.

«В русских святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной Руси: в них мы ищем откровения нашего собственного духовного пути», – писал Г. Федотов во введении к знаменитой своей книге «Святые Древней Руси».

Если мы не обманываемся в убеждении, что вся культура народа в последнем счете определяется его религией, то в русской святости найдем ключ, объясняющий многое в явлениях и современной, секуляризованной русской культуры, писал Г. Федотов. Работая над своей книгой, он изучил огромный массив агиографической литературы Древней Руси. Жития святых были излюбленным чтением наших предков. Даже миряне списывали или заказывали для себя житийные сборники. Сегодня жития святых для нас – интереснейший исторический источник Древней Руси как особой, ни на какую другую не похожей планеты.

Однако здесь читателя ждет серьезное препятствие, некий подводный риф. Дело в том, что напрямую обращаться к житиям святых как к историческим источникам не только нецелесообразно, но и опасно. Мистики тут никакой нет. Просто историческую информацию из них может извлечь лишь специалист.

Интересен опыт В. О. Ключевского. Работая над исследованием «Древнерусские жития святых как исторический источник» (1871), он изучил по рукописям 150 житий в 250 редакциях – и в результате многолетних исследований, значительно позже, пришел к самым пессимистическим выводам. За исключением немногих памятников, остальная масса русской житийной литературы оказалась бедна содержанием, представляя чаще всего литературное развитие или даже копирование традиционных типов. Но специалист-агиограф, каким был, к примеру, Георгий Федотов, даже из небогатых историческим содержанием житий умеет извлечь жемчужины исторической информации.

Дело даже не в физической затрудненности обращения к источникам (из 150 житий или 250 редакций, известных еще В. О. Ключевскому, напечатаны не более полусотни преимущественно древнейших памятников, остальной же материал лежит в рукописях), а в сложности осмысления их и извлечения исторической информации.

Вот почему не к рукописям, а к очеркам агиографа-профессионала отсылаю я любознательных читателей, пытающихся понять феномен русской святости, связь жизни и жития, роль образов русских святых в нашей духовной жизни.

История Древней Руси – история громкая…

Прислушайтесь: ржание коней, звон мечей, скрежет секир по щитам, крики раненых – битвы, которые вели наши предки за землю Русскую.

А вот другие громкие звуки: перезвон колоколов храмов в церковные праздники, громкое пение крестных ходов, выкрики скоморохов на масленице, крики офень на ярмарке. Не в характере русского человека понурая молчаливость.

Однако есть и тихая песня, и тихая молитва, и тихая колыбельная. А еще – тихий голос русской литературы той эпохи. Впрочем, это не более чем авторский прием, с помощью которого я хочу подвести читателя к другой теме для размышлений. Ибо академик Д. С. Лихачев, говоря о негромкости голоса древнерусской литературы, имел в виду нечто другое: отсутствие в ней гениальных взлетов, приглушенность в ней авторского начала. Действительно, не было в ней ни Шекспира, ни Данте. Это скорее хоровое, нежели сольное пение.

Но вот что поразительно: не имея выдающихся солистов, древнерусская литература поражает величием целого, монументальностью общего, слаженностью и соборностью.

Негромкость древнерусской литературы – не от слабости голоса. Просто литература первых веков первого тысячелетия после Рождества Христова была ближе к фольклорности, чем к индивидуальному творчеству писателей нового времени. Как не было, скажем, в резьбе по дереву безымянных пермских мастеров, в вышивках безымянных вологодских кружевниц, в литье безымянных олонецких кузнецов своих Джотто и Донателло, так не было в русской литературе той поры своих Шекспиров и Данте. Правда, чуть позднее в живописи мы видим крупные фигуры Рублева и Ушакова, Феофана Грека и Дионисия. Однако, во-первых, это позднее – о них рассказ в следующих очерках, а во-вторых – и в них традиция побеждала индивидуальность. Искусством неиндивидуальным была и древнерусская литература. Д. С. Лихачев очень точно заметил: древнерусские писатели не зодчие отдельно стоящих зданий, они – градостроители, работающие над грандиозным ансамблем.

Удивительное свойство древнерусской литературы, также давно замеченное: неправда в ней прикрывается вымыслом, а вымысел маскируется правдой. Все описанные в древних источниках события либо реально имели место, либо считались свершившимися. Обратите внимание, древнерусская литература почти не знает условных персонажей. Имена действующих лиц в житиях святых и летописях совпадают! Все действующие лица – исторические персонажи, а не придуманные: Борис и Глеб, Феодосии Печерский, Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский…

При этом древнерусская литература рассказывает о тех лицах, которые действительно сыграли значительную роль в исторических событиях. Поняв это, можно понять и на первый взгляд завышенную самооценку русских – и наших древних предков, и наших современников: воспитывались-то на героических, выдающихся примерах, на судьбах героев, полководцев, святых, мыслителей, реально повлиявших на судьбу России.

А как же юродивые, подвижники, отшельники? – спросит ироничный читатель. Какие «битвы» выиграли они? Может быть, самую главную, отвечу я, битву за «второе Отечество», за сокровенный мир духа, без которого не было бы ни могучего и богатого талантами русского народа, ни великого государства, им созданного, так как именно этим нашим предкам средневековые историки и писатели приписывали влияние на ход мировой истории, их молитвами, их нравственным воздействием на людей укреплялась Древняя Русь не меньше, чем походами и сражениями князей и их дружин…

Жития святых людей строились по анфиладному принципу: со временем каждое житие дополнялось новыми свидетельствами, описанием посмертных чудес. Несколько житий одного святого могли быть соединены в новое произведение.

Новыми сведениями дополнялась и летопись. Окончание летописи как бы отодвигалось, продолжая дополняться новыми сведениями о новых событиях. По точному замечанию Д. С. Лихачева «летопись росла вместе с историей». Так же дополнялись хронографы, исторические проповеди. Разрастались сборники поучений…

Любой историк или литературовед ясно понимает ущербность и уязвимость предлагаемого читателям собрания: самые обстоятельные хрестоматии, антологии, издания текстов предлагают источники, вырванные из их органичного окружения в рукописях. Но ни один нормальный читатель, не являющийся в сей сфере узким профессионалом, просто для пополнения образования не осилит многотомные Великие Четьи Минеи, летописные своды, прологи, златоусты, измарагды, хронографы. И потому, читатель, примите как данность, поверьте специалистам на слово: сложившиеся в древнерусской литературе огромные, писавшиеся десятилетиями сочинения объединялись в своеобразный общий «эпос», рассказы людей о мире и его истории.

Можно ли по фрагментам судить о целом? Наверное, да. Важно не забывать, что здесь предлагаются лишь малые фрагменты, целое же – велико и огромно, величественно и всеобъемлюще.

Древнерусская литература, конечно же, оказывала значительное влияние на формирование духовности русского народа. Однако было и обратное влияние – литература формировала историю, как история – литературу.

История Древней Руси была богата событиями. И каждое новое событие требовало нового освещения. Появлялись новые святые – нужны были новые жития. Насущные потребности сегодняшнего дня требовали новых проповедей и публицистических произведений. Развивающееся самосознание диктовало необходимость исторического самоопределения русского народа. Русские уже поняли себя как бы изнутри, свое предназначение и судьбу. Оставалось постигнуть себя в пространстве, в мире и мировой истории. Жития и притчи были известны и ранее византийцам, «нашим учителям» в православной и книжной культуре.