Джек Лондон - Бесстыжая
А потом я написал Сэту Менерсу. Тогда еще железная дорога не прикончила его, и он мне помог кое в чем разобраться. Я покажу вам его письма. Они у меня в гостинице. Он писал, что однажды, это было в его очередной рейс, я выполз на железнодорожное полотно. Я на ногах не держался и только полз. Сначала он принял меня за теленка или большую собаку. Во мне не было ничего человеческого, писал он, и я не узнавал его и никого не узнавал. По моим расчетам, Сэт подобрал меня дней через десять после того происшествия на вершине горы. Не знаю, что я ел. Может, я и вовсе не ел. А потом в Кито доктора и Палома выхаживали меня (это она, наверно, и положила тот кусок золота в мой чемодан), пока они не обнаружили, что я потерял память - и тогда Железнодорожная компания отправила меня домой в Небраску. Так по крайней мере писал мне Сэт. Сам-то я ничего не помню. Но Сара знает. Она переписывалась с Компанией, прежде чем меня посадили на пароход.
Миссис Джонс подтвердила его слова кивком головы, вздохнула и всем своим видом дала понять, что ей не терпится уйти.
- С тех пор я не могу работать, - продолжал ее муж. - Я все думаю, как бы мне вернуться туда за этим огромным самородком. У Сары есть деньги, но она не дает мне ни одного пенни...
- Больше он в эту сторону не поедет, - отрезала она.
- Но, послушай, Сара, ведь Вана умерла... ты же знаешь, - возразил Джулиан Джонс.
- Ничего я не знаю и знать не хочу, - сказала она решительно. - Знаю только, что эта страна не место для женатого человека.
Губы ее плотно сжались, и она рассеянно посмотрела туда, где рдело предзакатное солнце. Я бросил взгляд на ее лицо, белое, пухлое и неумолимое, с мелкими чертами, и понял, что уломать ее невозможно.
- Чем вы объясняете, что там оказалась такая масса золота? - спросил я Джулиана Джонса. - Золотой метеор свалился с неба, что ли?
- Ничего подобного. - Он покачал головой. - Его притащили туда индейцы.
- На такую высоту... такой огромный, тяжелый!.. - возразил я.
- Очень просто, - улыбнулся он. - Я и сам не раз ломал гад этим голову, когда ко мне вернулась память. "Как, черт побери, могла эта глыба..." - начинал я, а затем часами прикидывал и так и этак. А когда нашел ответ, я почувствовал себя круглым идиотом - ведь это так просто.
Он подумал немного и сказал:
- Они его не притащили.
- Но ведь вы сами только что сказали, что притащили.
- И да и нет, - ответил он загадочно. - Конечно, они и не думали тащить туда эту чудовищную глыбу. Они принесли его по частям.
Он подождал, пока не увидел по моему лицу, что я понял.
- А потом, конечно, расплавили все золото, или сварили, или сплавили в один слиток. Вы знаете, наверно, что первые испанцы, пришедшие туда под предводительством некоего Писарро, были грабителями и насильниками. Они прошли по стране, как чума, и резали индейцев, что твой скот. У индейцев, видите ли, была пропасть золота. И вот из того, что испанцы у них не отобрали, уцелевшие индейцы отлили единый слиток, который хранится на вершине горы. И это золото ждет там меня... и вас, если вы надумаете отправиться за ним.
Но здесь, у лагуны перед Дворцом изящных искусств, мое знакомство с Джулианом Джонсом и оборвалось. Заручившись моим согласием финансировать его предприятие, он обещал прийти на следующее утро ко мне в гостиницу с письмами Сэта Менерса и Железнодорожной компании, чтобы договориться обо всем. Но он не пришел. В тот же вечер я позвонил в его гостиницу, и клерк сообщил мне, что мистер Джулиан Джонс с супругой выехали днем, захватив весь свой багаж.
Неужели миссис Джонс увезла его насильно и запрятала в Небраске? Помнится, когда мы прощались, в ее улыбке было что-то напоминающее коварное самодовольство мудрой Моны Лизы.
1916 г.
