У Хань - Жизнеописание Чжу Юаньчжана
2. Странствующий монах
Буддийский монастырь Хуанцзюэ находился на склоне горы Цзюэшань к юго-западу от Гучжуанцунь. Это был сравнительно большой монастырь; сразу у входа по обеим сторонам стояли статуи четырех громадных стражей свирепого обличья, а в центре между ними восседал весь расплывшийся в улыбке толстопузый будда Майтрейя. Позади него стояла статуя небесного хранителя буддийского учения с губительной для демонов дубиной. Во втором дворе большой храм великого Будды, где восседал будда Такагака, а по бокам его 18 архатов. В третьем дворе был расположен зал созерцаний, слева от него жилые помещения, а справа — дом настоятеля. Много лет не подновлялся монастырь, уже облупился лак с тронов будд и бодисатв, позолоченные статуи потемнели под толстым слоем пыли, черепичные кровли поросли иссохшей желтой сорной травой, брусчатка во дворах выщербилась, на все легла печать запустения. Два десятка монахов обычно кормились рисом, который взимали с арендаторов монастырского поля, к этому добавлялась плата за чтение молитв над покойниками из ближайшей округи и за исполнение обрядов. В те времена покинуть семью и стать монахом тоже означало выбрать себе профессию. Людей, веривших, что, став монахом, сделаешься святым, было немного; были грешники, замаливавшие грехи ради будущего перевоплощения; были убийцы или поджигатели, которые в страхе перед законом брили голову и надевали рясу, лишь бы уйти от кары; но больше всего было бедняцких детей, которых не могли прокормить родители. Монах со всего света кормится: верующие приносят подношения, которых одному не съесть, так что находятся средства держать закладные лавки, ссужать в долг с помесячной выплатой. Монастырским старцам были нужны служки, чтобы убирать и подметать храм; разной работы хватало, и еще один смышленый послушник был даровой рабочей силой. Чжу Юаньчжан был молод, крепок, в расцвете сил, потому его беспрепятственно приняли в монастырь послушником.
Юаньчжан с детства любил игры и озорные проделки, любил делать все по-своему, любил, чтобы его слушались. В монастыре все стало иначе. Не говоря уже о множестве старших учителей, у Юаньчжана были еще «учителя» помоложе, а у старца, которому он прислуживал, — семья, и все были старшими над ним. Он должен был вести себя тихо, разговаривать почтительно, целыми днями с улыбкой им прислуживать. Юаньчжан был слугой у всей семьи старца да еще бегал по поручениям всех монахов. Работы было много; копились обиды, гнев кипел, но приходилось сдерживаться, чтобы кормиться, потому что, если прогонят, деваться некуда.
На людях ему нельзя было сорвать зло, и он срывал его на глиняных статуях бодисатв. Однажды, подметая храм со статуями будд, он устал и, когда дошел до зала духов — хранителей монастыря[16], от усталости споткнулся о пьедестал статуи духа-хранителя, упал и ушибся. В гневе он метлой исколотил статую божества.
Монастырь жил на арендную плату от своих земель, но в том году бедствие было велико и собрать рис не удавалось; старшие монахи целыми днями обходили дворы арендаторов, требовали, грозили, запугивали, но ни отсидка в ямэне, ни угроза быть битым не помогали. Оставшегося зерна могло хватить лишь на несколько дней, а ртов было много, и расходовалось зерна немало, поэтому монахини предложили, чтобы неженатые монахи ушли первыми, а за ними пойдут искать пищу в странствии и остальные. Чжу Юаньчжан пробыл послушником только пятьдесят дней, и его выгнали за ворота. Делать было нечего, и, хоть он не умел читать сутры и исполнять обряды, все же предпочел изображать из себя монаха: надел плетеную шляпу, взял деревянную рыбу-колотушку, глиняную чашку-патру для подаяния, закинул за плечи узелок. Он простился с учителем и настоятелем и покинул родные места, стараясь не показать обиды.
Уходя на поиски пропитания, он получил совет идти на юг или на запад, где было полегче, а ему самому было все равно, куда идти, лишь бы выжить. Он брел, выбирая места поурожайнее, через города и деревни, стуча в деревянную рыбу у ворот богачей. Смиренно, но настойчиво он выпрашивал подаяния, ночевал в горах под открытым небом, испытал и ветер, и утренний иней, обошел известные города к западу от Хуайхэ. Он увидел мир, многое понял, многому научился и окреп физически.
Такую жизнь — взбудораженный, вечно скитающийся, с клокочущей и кипящей душой — он вел три года. В 8-й год Чжичжэн (1348 г.) он услышал, что на родине неспокойно, и им завладело чувство тоски по родным местам. Он пришел в монастырь Хуанцзюэ таким, как вышел: в плетеной бамбуковой шляпе, с деревянной рыбой и глиняной чашкой-патрой.
В те годы, когда Чжу Юаньчжан странствовал, в Хуайси вел тайную проповедь Пэн Инъюй, впоследствии основатель западной группировки «красных войск»; он учил, что будда Майтрейя явился в мир и организовывал повстанческие силы. Пэн Инъюй тоже был бродячим монахом, и если Чжу Юаньчжан и не видел его самого, то с его учениками должен был встретиться непременно. Позднее в Хуайси возникла база «красных войск», но начало было положено еще Пэн Инъюем.
Вероучение Пэн Инъюя было синкретическим. Верующие должны были воскурять благовония и петь гимны, молиться будде Майтрейе и князьям Света (Мин-ван). Читались такие молитвы, как «Явление Майтрейи в миру», «Три времени двух учений», «Явление в миру старшего и младшего князей Света». Пэн Инъюй был уроженцем Юаньчжоу (ныне Ичунь, пров. Цзянси), проповедовал в Хуайси; его учение можно отнести к южной ветви секты Белого лотоса. Другим было учение северной ветви, которую возглавляла семья Хань из Луаньчэна в округе Чжаочжоу (ныне пров. Хэбэй). Семья Хань уже несколько поколений давала патриархов секты Белого лотоса, но они были раскрыты, и местные чиновники сослали их в уезд Юннянь области Гуанпин (ныне пров. Хэбэй). После того как главой секты стал Шаньтун, он разослал людей, чтобы те предсказывали большую смуту в Поднебесной, говорили о явлении в мир Майтрейи и князя Света; он собирал силы и готовил восстание. Обе секты после начала восстания объединились, поскольку у них была одна цель борьба против династии Юань — и одна вера — вера в Майтрейю и князя Света. Восставшие верующие, чтобы отличаться от армии юаньской династии, обматывали голову красной повязкой, и современники звали их «красными войсками», или «красными платками», или «войском красных платков», или «благовонным войском»; они поклонялись Майтрейе и потому назывались еще сектой Майтрейи, они проповедовали приход князя Света и назывались также сектой Минцзяо.
Секта Минцзяо возникла в эпоху Тан на основе манихейства, которое вело свое происхождение от перса Мани (216–277 гг.). Главными принципами вероучения были дуализм и ступенчатость развития мира; ее последователи верили, что в мире действуют два разных начала: светлое — добро, разум — и темное — зло, страсть. Борьба двух начал проходит три ступени. На начальной ступени еще нет ни неба, ни земли, но уже существует антагонизм света и тьмы, разума и глупости. На средней ступени вторгается, растет темное начало, оно подавляет и изгоняет светлое начало и водворяет «великое зло», но тут является миру князь Света (Мин-ван), борется со злом и изгоняет темное начало. На последней ступени свет и тьма сливаются воедино. На этой ступени Свет обращается в Великий Свет (Да Мин), а тьма — в скопление тьмы (Цзи-ань). Начальная ступень борьбы света и тьмы — это прошлое, средняя ступень — настоящее, возвращение света и тьмы в исходное состояние будущее. Духи в секте Минцзяо именовались святыми и князьями Света мин-ванами. Манихейство проникло в Китай при танской императрице Ухоу (694 г.), тогда же его приняли правительство и весь народ уйгуров. Учение Минцзяо запрещало воздвигать статуи, не чтило духов, запрещало есть скоромное и умерщвлять живые существа; верующие носили белые одежды и белые шапочки, принимали пищу только после наступления темноты. Уйгуры в те времена были союзниками танского двора, имели заслуги, а потому их религия тоже пользовалась покровительством при Танах. В середине IX в. уйгуры восстали и были разбиты танской армией. В 5-м году Хойчан (845 г.) императора Уцзуна были запрещены буддизм и манихейство, храмы были закрыты. С тех пор манихейство стало тайным вероучением, подпольно распространялось в народе, впитало в себя многое из буддизма, даосизма и различных народных верований, превратилось в секту Минцзяо.
Поскольку манихейство учило, что в настоящее время царствуют силы тьмы, но князь Света (Мин-ван) непременно явится миру и тогда свет восторжествует над тьмой, то для крестьян, которые долгое время подвергались жестокой эксплуатации помещиков, были необразованными, такое учение несло воодушевление и веру; догматы манихейства укоренялись в народе, оно становилось религией угнетенных и эксплуатируемых, завоевывало все новых верующих.
