Клим Дегтярев - Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья
Мало кто знает, что Элеонора Шашкова встречалась с «супругом» в одежде, сшитой спустя много лет после окончания Второй мировой войны. Художник по костюмам в съемочной группе фильма Мариам Быховская в интервью журналисту Александру Добровольскому призналась, что «подготовить специальный наряд мы не успели, и она играла в одном из собственных костюмов…»[28]
4 серия
Алиби для…Вальтер Шелленберг распространяется о том, сможет ли «козел отпущения» генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг, командующий в Италии немецкими войсками, обеспечить себе алиби в случае провала секретной миссии генерала Карла Вольфа в Швейцарии. Слово «алиби» он употребляет в смысле «непричастность». Между тем в русском языке этим словом называется невозможность совершения преступления некоторым лицом, обусловленная нахождением этого лица в другом месте в момент, когда преступление совершалось. К случаю с Кессельрингом это слово не имеет отношения (конечно, если никто не заподозрит, что по ночам военачальник летает из Италии в Берн).[29]
Встреча «друзей».Когда Генрих Мюллер, идя по коридору, встретил Вальтера Шелленберга и Макса Штирлица, то очень удивился. Начнем с того, что IV управление (гестапо) и VI управление (политическая разведка) располагались в разных зданиях, расстояние между которыми превышало десять километров.
Здание штаб-квартиры гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, 8. Разрушено во время войны еще до того, как по его коридорам ходил Штирлиц «Дом СС» — здание бывшего отеля «Принц Альбрехт» на Принц-Альбрехтштрассе, 9Центральный аппарат гестапо располагался в пятиэтажном здании, в котором когда-то находилась Школа прикладных и декоративных искусств на Принц-Альбрехтштрассе, 8. В подвале этого здания находилась печально знаменитая внутренняя тюрьма гестапо. Там находились 36 узких, как пенал, одиночных и одна общая камера. Вопреки распространенному представлению (вспомним, как Штирлиц, находясь в одной из камер, пытался придумать, как отпечатки его пальцев оказались на чемодане русской радистки), в них допросов не проводили — это было просто невозможно из-за размеров. Допрашивали в кабинетах следователей на верхних этажах. Тюрьма продолжала функционировать до апреля 1945 года, хотя само здание было частично разрушено в январе 1945 года. Так что не могли советского разведчика вести из кабинета Генриха Мюллера в подвал. Тем более что шеф гестапо до февраля 1945 года сидел в соседнем здании — в бывшем отеле «Принц Альбрехт» на Принц-Альбрехтштрассе, 9. А после того как «дом СС» был разрушен в результате авианалета в январе 1945 года, Генрих Мюллер перебрался в респектабельное здание на Курфюрстенштрассе, 115–116, в районе Тиргартен.[30]
А кабинет Вальтера Шелленберга находился в здании, расположенном по адресу Беркаерштрассе, 32 (угол с Гогенцоллерндамм), в районе Берлин-Шмаргендорф. Там также находилось несколько отделов и рефератов VI управления РСХА.[31] Ранее в этом здании находился Дом престарелых еврейской общины Берлина.[32]
Так что «страшно далеки» были кабинеты Вальтера Шелленберга, Генриха Мюллера и Генриха Гиммлера друг от друга. Можно допустить, что у сотрудников РСХА была странная привычка гулять в рабочее время по коридорам чужих управлений и заглядывать без приглашения в гости друг к другу. Хотя почему-то никто из руководителей и сотрудников центрального аппарата спецслужб Третьего рейха не указал на этот занимательный факт в своих мемуарах.
5-я серия
Пишите, вам зачтетсяКогда Карл Вольф отправляет из Берна послание своему начальнику — Генриху Гиммлеру, то очень опасается, что оно может попасть в чужие руки. Если допустить маниакальную подозрительность всех в Третьем рейхе и стремление быть в курсе всей служебной переписки руководителя СС с верховным руководителем СС и полиции Италии, то почему это письмо нельзя было зашифровать? Тот же «книжный шифр» мог вполне подойти для этой цели.[33]
VIP-пациентка из МосквыПо необъяснимой причине (дело происходит в капиталистической Германии, а не в социалистическом Советском Союзе) радистка Кэт оказывается в одной из самых дорогих клиник Третьего рейха. Клиника «Шарите» (правильно «Харите») — это комплекс из нескольких больниц, поликлиник и научно-исследовательских центров. Стоимость лечения в сутки составляла 18 марок и выше. Ее должны были доставить в ближайшую окружную больницу, расположенную по адресу Ахенбахштрассе, 4. Для пребывания в указанном выше элитном медицинском заведении она, мягко говоря, была неплатежеспособна. Годовое пособие ее погибшего мужа было не больше 2,4 тысяч марок (200 марок ежемесячно). Какой-то доход, но не очень большой, приносила его фирма. При этом расходы на продукты питания (а она ждала ребенка), налоги и т. п. были большими.
Редкий случай — улыбка на лице Мартина Бормана во время беседы с немецкими офицерами Письмо Мартину БормануСоветский разведчик обладал феноменальными возможностями. Например, он сумел незаметно попасть в кабинет Мартина Бормана и положить на стол секретное письмо. Просто другого способа доставить его адресату не существует. Дело в том, что секретная корреспонденция регистрируется в специальном журнале при сдаче ее в экспедицию. А для этого нужно указать не только полный адрес получателя, но и отправителя. На конверте этого не было указано. Так что пришлось Штирлицу самому выступать в роли почтальона. И, скорее всего, Мартин Борман это послание, которое было доставлено ему с нарушением канонов секретного делопроизводства, отправил бы в мусор не читая.
6-я серия
Кто в доме хозяинИз «Семнадцати мгновений весны» можно узнать множество новых подробностей работы VI управления РСХА. Например, один из сотрудников этого ведомства в течение восьми месяцев охотился за русским радистом. А руководитель гестапо (ведомство, которое непосредственно занималось такими мероприятиями) спокойно наблюдает за происходящим и позволяет ему совершать безнаказанные пакости.
Когда Штирлиц втирается в доверие к сотруднику IV управления РСХА штурмбаннфюреру СС Рольфу (его в фильме сыграл актер Алексей Сафонов), выведывает у него местонахождение русской радистки Кати Козловой и спешит арестовать ее (напомним, что ведомство Вальтера Шелленберга не имело права проводить аресты на территории Германии) прежде гестапо, фактически он делает подлость шефу гестапо Генриху Мюллеру и еще большую подлость Рольфу. Но Генрих Мюллер в дальнейшем все равно уважает подлеца Штирлица (который грубо нарушает закон) и не пользуется случаем размазать его по стенке, когда тот «залетает» с отпечатками пальцев на чемодане с рацией. Неимоверной снисходительности человек, наверное, был этот самый Генрих Мюллер (жаль только, что большинство современников не отметили этого качества его характера). Ведь из показанных в течение всего фильма корректных и даже где-то теплых отношений между работниками Главного управления имперской безопасности вовсе не следует, что гадить друг другу было у них настолько распространенным делом, что пострадавшие даже не обращали на это внимания.[34]
Кому звонил ШтирлицПервый вопрос, когда видим оставленный без присмотра узел спецсвязи, — куда исчез дежурный? Вдруг кто-нибудь из руководства решит позвонить? Почему часовые остались на своих постах, а связист — нет?
Второй вопрос — если Штирлицу необходимо было сохранить в тайне свой визит, то почему он хватался голыми руками (а не через носовой платок) за ручку двери и трубку телефона?
Третий вопрос — как с городского телефона можно было позвонить на аппарат спецсвязи?
Четвертый вопрос — Штирлиц разговаривал с Альбертом Борманом — адъютантом Адольфа Гитлера по партии или с Мартином Борманом? Собеседник ведь назвал лишь фамилию.
Кино для радистки КэтНа разыгрываемом допросе Штирлиц призывает русскую радистку не верить фильмам о немцах, снимаемым в Алма-Ате. В этих фильмах немцы якобы выставляются дураками, а на самом деле они не такие. Интересно, они оба могли их видеть? Допустим, Катя Козлова появилась в Германии после 1941 года. Хотя в это верится с трудом. Маловероятно, что и сам советский разведчик мог созерцать эти киноленты. Вот только Кэт живет в Третьем рейхе уже несколько лет и получила прекрасное представление о немцах — ведь она с ними общается каждый день! Но глупая болтовня Штирлица почему-то квалифицируется Генрихом Мюллером как безукоризненная работа.
