Дмитрий Дёгтев - «Черная смерть». Правда и мифы о боевом применении штурмовика ИЛ-2. 1941-1945
– А как прицеливаться при пуске «эрэсов»?
– Да наводи вот это перекрестье на цель – и жарь!
– Ясно! Живо скатывайтесь, будем взлетать…
Не закрывая колпаков кабин, летчики поочередно подняли вверх руки – знак «К взлету готов». Сигналили руками по старинке, как на прежних самолетах, хотя на штурмовиках были установлены рации. Сейчас о них никто и не вспомнил. Пробовали их настраивать еще в Богодухове, но в наушниках стоял такой треск, будто сало на сковородке жарилось. Из-за этого шума работу мотора не прослушаешь, поэтому тогда на радиосвязь махнули рукой» [8] .
Три штурмовика поднялись в воздух. Это был первый в истории боевой вылет Ил-2. Летя на высоте 20–30 метров, пилоты пересекли Березину севернее Бобруйска, а затем повернули на юг и вышли к шоссе Слуцк – Бобруйск. По тому сплошным потоком на восток двигались колонны немецких войск: танки, бронемашины, грузовики с солдатами и пушками на прицепе. Развернувшись в направлении Бобруйска, Илы в 19.40 с тыла атаковали противника. Сначала они сбросили бомбы, затем выпустили реактивные снаряды РС-82, а потом открыли огонь из пулеметов. Пушки же захлебнулись после первых выстрелов, и, сколько летчики ни дергали рычаги их перезарядки и ни жали на гашетки, они так и молчали. Израсходовав все патроны, самолеты один за другим ушли на свой аэродром.
Хотя налет стал полной неожиданностью для немцев, их зенитчики быстро пришли в себя и открыли прицельный огонь по штурмовикам. Досталось всем, но особенно пострадал Ил-2 капитана Холобаева. Он был весь в пробоинах, причем самая большая, в которую свободно мог провалиться человек, была в центроплане, около самой кабины пилота. Фюзеляж до самого хвоста был залит маслом, вытекавшим из поврежденного двигателя. Тем не менее Холобаев смог дотянуть до Старо-Быхова и благополучно приземлиться.
Командир 4-го шап майор Гетьман, увидев, что представлял собой новый Ил после вылета, сразу же приказал инженеру полка капитану Митину: «Немедленно затащить в ангар и никому не показывать». Любопытствующие, уже начавшие собираться вокруг, сразу растворились. Около израненной машины остался один капитан Холобаев, который, осматривая ее повреждения, постепенно приходил в себя после тяжелого вылета.
То, что произошло затем, Емельяненко так описывал:
«А Дремлюк тем временем подошел к самолету с другой стороны, открыл снарядный ящик и увидел, что весь боекомплект цел. Возле другой пушки столкнулся с Холобаевым.
– Товарищ капитан, разве пушки не стреляли?
Холобаев остановился как вкопанный, уставился на огромного Дремлюка колючими глазами. Слово «разве», произнесенное с сомнительной интонацией, будто током ударило. Летчик взорвался.
– Спецы!.. – Он грубо выругался. – Я бы тебя самого из этих пушек расстрелял, если бы они только работали! Без суда и следствия. Как вредителя! Выпускаете самолеты в бой – пушки молчат, а «эрэсы » красиво фыркают, но не взрываются… Немцы лупят нас почем зря, а мы им только бока подставляем…
Дремлюк недоумевающе посмотрел на Холобаева, скулы на его квадратном загорелом лице побелели.
– Вредителей, товарищ капитан, к стенке ставят, и не из пушек, а из пистолетов…
– Вот и становись сюда! – Холобаев показал на свой изуродованный самолет, а его рука дернулась к кобуре.
Дремлюк, словно глыба, тяжело двинулся к самолету, привалился спиной к фюзеляжу, как раз у выведенной красной звезды. Раскинул руки в стороны:
– Стреляйте, товарищ капитан…» [9]
К счастью, Холобаев смог взять себя в руки и дело до самосуда не дошло. Почему отказывали 20-мм пушки ШВАК, стало ясно практически сразу – снаряд перекашивало в патроннике. Но почему это происходило, было непонятно, и еще некоторое время эти пушки были простым балластом на Ил-2. Постепенно оружейники 4-го шап разобрались, что к чему, и начали подпиливать напильниками ползуны в механизме заряжания и обильно смазывать их. Однако дефект крылся в самой конструкции пушки, и это были лишь полумеры. Проблему с отказами 20-мм пушек ШВАК затем окончательно решили лишь путем… их замены на новые 23-мм пушки ВЯ.
Выполнить же приказ командира полка майора Гетьмана об эвакуации изрешеченного Ила в ангар, как говорится, с глаз долой, не успели. Еще не совсем остывшие после недавнего инцидента Холобаев и Дремлюк неожиданно услышали панические крики оружейника, 24-летнего младшего сержанта Романа Комахи: «Тикай! Тикай!» Обернувшись, оба капитана увидели, что прямо на них катится двухмоторный СБ. Он был поврежден в ходе боевого вылета и, дотянув на одном двигателе до своей территории, совершил аварийную посадку на ближайшем аэродроме, которым оказался Старо-Быхов. Его пилот не справился с управлением, и бомбардировщик с ходу врезался в поврежденный штурмовик, окончательно разрушив его.
На рассвете 28 июня три Ил-2 из 1-й эскадрильи капитана Спицына вылетели на штурмовку понтонных мостов, которые немцы наводили через реку Березину в районе Бобруйска. В ходе этого вылета пилоты «горбатых» впервые столкнулись с другим своим основным противником – истребителями люфтваффе. Тогда это были Bf-109F из JG51. Надо сказать, что для немецких летчиков встреча с новым советским самолетом стала неприятным сюрпризом. Они с удивлением видели, как выпущенные ими пули и снаряды рикошетируют от хорошо бронированной кабины штурмовика. Было ясно, что потребуется время, чтобы изучить и выявить уязвимые места. А пока же пилотам люфтваффе удалось повредить лишь один Ил-2, который благополучно вернулся в Старо-Быхов.
Согласно отчетам пилотов 4-го шап, в течение этого дня они уничтожили и повредили на подходах к Березине около двадцати единиц германской бронетехники. Однако в тот день все же понесли свои первые потери. В ходе очередной атаки переправ через Березину зенитками был сбит один Ил-2, и его пилот – 22-летний Николай Гричевич – погиб. Еще четверо летчиков из 2-й эскадрильи: ее командир 33-летний капитан Александр Крысин, командир звена 30-летний старший лейтенант Илья Захаркин и летчик 23-летний младший лейтенант Александр Мещеряков и техник-оружейник младший сержант Комаха были убиты на земле во время немецкого авианалета на аэродром Старо-Быхов.
В течение 29 июня полк продолжал штурмовать переправы в районе Бобруйска, а также около поселков Доманово и Шатково. Эти вылеты стоили 4-му шап шести Ил-2, при этом все они стали жертвами прикрывавших переправы батарей из 10-го зенитно-артиллерийского полка люфтваффе под командованием оберста Германа Штольте.
В понедельник 30 июня 1941 г. немецкая 2-я танковая группа начала переправляться на восточный берег Березины в районе Бобруйска. В тот же день командующий Западным фронтом генерал армии Д.Г. Павлов был снят с должности и вместе со своими заместителями вызван в Москву, где предстал перед военным трибуналом и через несколько дней был расстрелян. Вместо него 30 июня командующим Западным фронтом назначили бывшего наркома обороны СССР маршала С.К. Тимошенко. Он приказал нанести по переправам массированный удар всеми имевшимися бомбардировщиками, стремясь помешать танкистам Гудериана форсировать Березину.
Для экипажей СБ, ДБ-3, Су-2 и безнадежно устаревших ТВ-3, не имевших истребительного прикрытия, это задание было равнозначно самоубийству. Сначала бомбардировщики, летевшие на высоте около 2000 метров, натолкнулись на мощный заградительный огонь зениток. Их боевые порядки нарушились, после чего они были атакованы Bf-109F из JG51 во главе с командиром эскадры оберст-лейтенантом Вернером Мёльдерсом. В течение часа в районе Бобруйска были сбиты 113 бомбардировщиков – практически каждый немецкий летчик одержал хотя бы одну победу. В тот день JG51 стала первой истребительной эскадрой люфтваффе, достигшей рубежа 1000 воздушных побед. При этом она потеряла только одного пилота – унтер-офицера Гельмута Юргенса из 11-й эскадрильи.
В новом ударе по мостам через Березину участвовал и 4-й шап майора Гетьмана. Он лишился еще шести Ил-2, но на этот раз только четыре штурмовика были сбиты зенитной артиллерией. Два Ила, которые пилотировали 23-летний Александр Лапшов и 33-летний Семен Слепцов, стали жертвами оберст-лейтенанта Мёльдерса. Последний в тот день сбил еще три СБ, и общее число его побед, одержанных в ходе Второй мировой войны, достигло 82.
Несмотря на отчаянные попытки советской авиации помешать переправе, немецкие танки вышли на восточный берег Березины, и над Старо-Быховом нависла угроза скорого захвата. Уже 30 июня майор Гетьман получил приказ перебазировать полк на 140 километров восточнее – на полевой аэродром, расположенный в районе белорусского городка Хотимск. Перелет был назначен на 1 июля, однако время шло, а команды к его началу все не было. В штабе полка ждали прибытия двух Ли-2, которые должны были забрать техников, обеспечивавших взлет штурмовиков.
