Андрей Богданов - Царевна Софья и Пётр. Драма Софии
За казенный счет на Красной площади был воздвигнут памятник победе восставших над «изменниками-боярами», «чтобы впредь иные, помня ваше государское крестное целование, чинили правду» и не наносили «обиды» подданным. Современники по достоинству оценили это поразительное событие, как и новое название московских полков: «надворная пехота» (в противовес дворянам-кавалерам) становилась «правым крылом» царской власти! Ведь она была организованной общественной силой и в прошедших войнах сыграла главную роль, особенно заметную на фоне неудач дворянской конницы.
Декларации о новых гарантах «правды» сопровождались конкретными делами. Утверждая право «служилых по прибору» на место в системе государственной власти, восставшие послали во все правительственные учреждения по двое «выборных». Вскоре в центральных ведомствах отбою не стало от поверивших в правосудие челобитчиков, хотя, конечно, в основе своей управленческая система не изменилась.
В успокоенную внешне Москву возвращалась знать, вновь закипели придворные страсти, уезжали в деревни свергнутые временщики, в том числе глава клана Милославских Иван Михайлович, лишь ненадолго получивший изрядную власть, но вскоре «задвинутый» сомкнувшимся за спиной Петра большинством представителей правящей верхушки. 25 июня, когда Иван и Пётр были венчаны на царство, Наталия Кирилловна торжествовала, заняв первое место при царях. Имя Софьи даже не всегда упоминалось среди членов царской семьи!
Придворные повели себя по-прежнему, словно не замечая, как «невегласы-мужики» пытались на их глазах «государством управляти», диктуя свою волю Думе и приказам. Между тем система власти трещала по швам в центре и на окраинах, откуда тщетно взывали к Москве воеводы. Софье, В.В. Голицыну, Одоевским и некоторым приказным деятелям (Ф.Л. Шакловитому, Е.И. Украинцеву и др.), понимавшим меру опасности, пришлось спасать самодержавное государство невзирая на придворные распри.
Виднейший сторонник Петра патриарх Иоаким, дискредитировавший себя в глазах народа участием в придворных интригах, в июле подвергся смертельной опасности. Сторонники сожженных по его настоянию в апреле лидеров старообрядчества (протопопа Аввакума, Епифания и др.), пользуясь сочувствием многих стрельцов, горожан и даже знати (например, нового руководителя Стрелецкого приказа князя Ивана Хованского), двинулись на Кремль, чтобы искоренить «никонианское» духовенство.
Царская семья и двор были уведомлены, что если кто-то из них заступится за церковные власти, то всем, включая юных царей, «от народа не быть живым». Софья запретила патриарху выходить на площадь и приказала вождям староверов явиться на «прение о вере» в Грановитую палату. «Ужаса смертного исполненные» бояре умоляли царевну не ходить, спасти себя и всех «от напрасныя смерти».
— Если и так, — сказала Софья, — то будь воля Божия; однако не оставлю я святой Церкви и ее пастыря, пойду туда!
Она заняла в Грановитой палате Царское место, посадив рядом с собой царевну Татьяну Михайловну. Царица Наталия Кирилловна в этот раз охотно уступила, расположившись в креслах под троном с царевной Марией Алексеевной и патриархом Иоакимом.
В ходе «прений» царевна взяла на себя главную роль, доведя вождей староверов до неистовства и продемонстрировав выборным стрельцам, что их проповедники — враги государственного порядка и буяны. Хитроумнейшими маневрами она избежала вспышки бунта, затянула «прения» до вечера, когда толпы москвичей стали расходиться по домам, привлекла на свою сторону часть стрельцов. Ночью, когда главные староверы остались одни с немногочисленными сторонниками, они были схвачены и вскоре казнены. Церковная иерархия была спасена{10}.
Даже вернейшие сторонники Петра поняли, что пока восставшие могут вещать от имени царей, ситуация катится к катастрофе. Они доверились Софье — и та смогла, усыпив бдительность восставших, вывезти царскую семью из Москвы и «странным путем», уйдя от стрелецкой охраны и запутав погоню, спрятать ее за стенами Троице-Сергиева монастыря.
Пока царедворцы умирали от страха, готовые разбежаться при очередном ложном известии о походе стрельцов из Москвы (где даже на Новый год, 1 сентября, не осталось ни одного дворянина), назначенный главнокомандующим князь Василий Голицын и думный дьяк Разрядного приказа Фёдор Шакловитый сумели за месяц собрать армию из более чем ста тысяч человек, против менее чем 25 тысяч стрельцов и солдат (не считая, правда, «черных людей» Москвы).
Тем временем Софья нанесла свой удар, выманив из Москвы и казнив по ложному доносу князя Ивана Хованского со старшим сыном Андреем (17 сентября). Тем самым она лишала восставших возможности придать своим действиям хоть какую-то видимость одобрения со стороны знати. Стране было объявлено, что все московское восстание с самого начала — результат заговора Хованских, стремившихся к захвату царской власти.
Официальная пропаганда делала все, чтобы не допустить распространения сведений об истинных причинах и целях восстания. Объявленные по городам и весям грамоты о «злохищном умышлении» Хованских как бы объясняли, почему с мая по август правительство шло на поводу у бунтовщиков. Ирония истории состояла в том, что несколько лет спустя такое же обвинение было брошено самой Премудрой царевне Софье.
Криво усмехнулась история и Голицыну — видному военному и дипломатическому советнику царя Фёдора, приложившему немалые усилия для завершения перехода русской армии к системе регулярного строя, что было начато еще в 1630-х гг. Благодаря военно-окружной реформе 1679 г. русская армия стала регулярной на 4/5 своего состава. Она насчитывала 55 тысяч вооруженных по последнему слову техники стрельцов, 61,3 тысячи солдат, 30,5 тысячи рейтар, полки и эскадроны драгун, гусар, отдельные артиллерийские соединения и т.д.{11}
Как раз в конце 1681-го — начале 1682 г. собор «великих государевых ратных и земских дел», обсудив под председательством Голицына современную ситуацию в европейском военном деле, пришел к решению о реформировании последних сил дворянского ополчения — Государева двора (отменив заодно местничество){12}. Но по этим реформам Центр России, где шла мобилизация против восставших, был лишь базой пополнения полков, расположенных в пограничных военных округах!
Голицын не решился снимать войска с границ, на которые, по сведениям Посольского приказа, уже напали кочевники и куда жадно посматривали поляки и шведы, турки и татары. Лишь из Великого Новгорода были вызваны 40 тысяч более-менее организованных бойцов. Закаленные в непрерывных войнах прошлых десятилетий полки западных и юго-западных округов остались на местах, тем более что они сами волновались и не были полностью дворянскими. Строитель регулярной армии оказался командующим древнего ополчения из дворян и их холопов — единственной силы, пригодной для карательных функций. Неудивительно, что двор временами готов был сдаться на милость восставших, а храбрые вояки Голицына вместо похода на Москву думали о зимовке под Троицей{13}.
Политическая мудрость, с которой Софья сумела «утишить» восстание путем переговоров, постепенно заставив стрельцов и солдат отказаться от опасных для самодержавия требований, ставит ее в ряд выдающихся государственных деятелей Европы XVII в. Разделяя и подкупая, уговаривая и устрашая, пугая молчанием и произнося пламенные речи, царевна сначала привела стрельцов и солдат к перемирию без признания ими «вины», затем заставила принять новые «жалованные грамоты» взамен прежних (закреплявших победу восстания) и снести памятник на Красной площади, наконец, руками смирившихся с отказом от целей восстания служивых подавила отдельные вспышки недовольства. В ноябре 1682 г. царский двор вернулся в столицу. В январе 1683 г. история восстания завершилась.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВА
Восстание не дало царевне Софье формальных признаков власти. Большинство при дворе составляли сторонники Петра, и даже придворные панегиристы не спешили поздравить Софью с титулом правительницы. Но самые злые ее враги понимали, что только царевна и ее сподвижники, в первую очередь Голицын и Шакловитый, способны шаг за шагом разрядить мину, которую подложило под себя феодальное государство, вооружив и обучив военному делу горожан-стрельцов и крестьян, из которых набирались даже «выборные» солдаты.
Действительно, Шакловитый, ставший во главе Стрелецкого приказа, предложил правительству долгосрочную программу «перебора» регулярных пехотных полков, включающую в себя их рассредоточение, постепенное исключение взрывоопасных элементов, разделение привилегиями, недопущение скопления «критической массы» недовольных и т.п. Потребовались годы, чтобы опасность нового восстания была сведена к минимуму.
