Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.

Однако далеко не все решения командования при­граничных округов получали поддержку наверху. Иногда их одергивали в достаточно резкой форме. Так, в телеграмме начальника Генерального штаба от 10 июня 1941 г. на имя командующего КОВО указы­валась: «...донесите для доклада народному комис­сару обороны, на каком основании части укреплен­ных районов КОВО получили приказ занять предпо­лье. Такие действия могут немедленно спровоциро­вать немцев на вооруженное столкновение и чреваты всякими последствиями. Такое распоряжение немед­ленно отмените и донесите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков». 11 июня коман­дующие приграничными округами получили указания «полосу предполья без особого на то приказания во­левыми и УР-овскими частями не занимать». 12 июня нарком обороны приказал: «Запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе 10 км от госграни­цы». Последняя мера была, скорее всего, направле­на на предотвращение случайного пересечения гра­ницы вследствие навигационных ошибок.

Рука об руку с запретительными мерами шли мероприятия по усилению особых округов. 12 июня командование КОВО было извещено о прибытии на территорию округа 16-й армии из Забайкальского военного округа. Поступление эшелонов армии предполагалось в период с 17 июня по 10 июля. Должны были прибыть:

«Управление армии с частями обслуживания;

5-й механизированный] корпус (13,17-я танко­вые и 109-я моторизованная дивизии);

57-я танковая дивизия;

32-й стр[елковый] корпус (46,152-я стрелковые дивизии, 126-й корпусной артполк)».

Реально сосредоточение войск 16-й армии на­чалось не 17, а 18 июня. Прибытие армии в резерв Юго-Западного фронта закладывалось в предво­енное планирование. Также 16-я армия является примером выдвижения назначенных для первой операции войск до начала боевых действий, ко­торое стало общим местом последних мирных дней и месяцев столкновений различных стран в 1939—1941 гг.

14 июня начальник штаба КОВО генерал-лей­тенант М.А. Пуркаев своим телеграфным распо­ряжением потребовал организовать во всех шта­бах армий круглосуточное оперативное дежур­ство. Дежурных предписывалось назначать «только из числа командиров, имеющих опера­тивную подготовку». В тот же день,14 июня, в связи с нарастанием угрозы нападения Одесский военный округ получил указание о выделении управления 9-й армии с выводом его в Тирас­поль. Утром 20 июня управление (начальник шта­ба генерал-майор М.В. Захаров) было поднято по тревоге и под видом командно-штабных уче­ний к исходу дня развернуло командный пункт в заранее оборудованном на случай войны райо­не, установив связь с соединениями, включен­ными в состав армии.

Но наиболее значительным событием 14 июня была публикация в «Известиях» сообщения ТАСС:

«Еще до приезда английского посла в СССР г. Криппса в Лондон, особенно же после его при-

Немцы сносят шлагбаум на границе рейха и СССР.

езда, в английской и вообще иностранной прес­се стали муссироваться слухи о «близости вой­ны между СССР и Германией». По этим слухам, Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера, и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного согла­шения между ними. СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосре­доточивать свои войска у границы СССР с целью нападения на СССР. Советский Союз, в свою оче­редь, стал будто бы усиленно готовиться к вой­не с Германией и сосредоточивает свои войска у границы последней. Несмотря на очевидную бес­смысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномо­чить ТАСС заявить, что эти слухи являются неук­люже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в даль­нейшем расширении и развязывании войны. ТАСС заявляет, что: Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает како­го-либо нового, более тесного соглашения, вви­ду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь место. По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-герман­ского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время пе­реброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-во­сточные районы Германии связана, надо пола­гать, с другими мотивами, не имеющими каса­тельства к советско-германским отношениям. СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия совет­ско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокацион­ными. Проводимые сейчас летние сборы запас­ных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каж­дый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии, по крайней мере, нелепо».

Большинство непосредственных участников событий увидели в этом сообщении только слова, касающиеся военного ведомства: «слухи о наме­рении Германии порвать пакт и предпринять напа­дение на СССР лишены всякой почвы». Однако со­общение ТАСС ни в коей мере не предназначалось для внутреннего пользования. Для общения с соб­ственным гражданами у руководства страны были совсем другие механизмы с целым штатом толма­чей-политруков. Вспоминает А.С. Хоняк: «Перед самой войной я был направлен для дальнейшей службы в Белорусский военный округ. Располага­лась наша часть в Кобрине, но в июне мы выехали на летние занятия в лагерь, в район Колки. Там бы­ли практические стрельбы, тренировки, занятия — обыкновенная военная учеба. Конечно, напряже­ние чувствовалось. Особенно после заявления ТАСС от 14 июня, которое подвергало сомнению заявления печати, что немцы перебросили свои войска к нашим западным границам. Это, конеч­но, было сделано с целью предотвратить провока­ции». На эзоповом языке дипломатии сообщение ТАСС — это не что иное, как приглашение руковод­ства Германии к переговорам. Либо с целью зак­лючить соглашение по спорным вопросам, либо перевести конфликт в фазу открытого противосто­яния с бряцанием оружием.

Гробовое молчание в ответ на сообщение ТАСС стало для советского руководства сигналом для начала развертывания войск. В последнюю мирную неделю подготовительные мероприятия шли нара­стающим темпом. С середины июня были отмене­ны отпуска личному составу. 13 июня руководство Киевского особого военного округа получило ди­рективу наркома обороны и начальника Генштаба Красной Армии на выдвижение «глубинных» (т.е. находящихся далеко от границы) стрелковых кор­пусов ближе к границе.

Приказание последовало синхронно с сообще­нием ТАСС и в случае начала политического диало­га выдвижение могло быть отменено. Началось выд­вижение «глубинных» соединений округа 17—18 июня. Сроки выдвижения и пункты назначения кор­пусов были определены следующим образом: «31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставать­ся на месте; 36-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в рай­оне Перемышляны, Брезжаны, Дунаюв; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, оставав­шейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му — к 30 июня». По предвоенным пла­нам эти соединения предполагалось сосредоточить в указанных районах «с 4 до 15-го дня мобилиза­ции». Отличия от записанного в планах были следу­ющие. Во-первых, 7-й стрелковый корпус, который по предвоенным планам должен был выдвигаться вместе с другими «глубинными» корпусами, пока остался на территории Одесского военного округа. Вместо 7-й стрелкового корпуса в состав 12-й армии выдвигался 49-й стрелковый корпус. Во-вто­рых, «глубинные» соединения выдвигались в неотмобилизованном состоянии, в численности мирно­го времени с добавкой резервистов, призванных на «большие учебные сборы».

Перемещения «глубинных» соединений затрону­ли не только Киевский особый военный округ. Точ­но так же выступали в поход соединения Западно­го особого военного округа. С.Иовлев, командир 64-й стрелковой дивизии 44-го стрелкового корпу­са, вспоминал: «15 июня 1941 г. командующий За­падным особым военным округом генерал армии Д.Г. Павлов приказал дивизиям нашего корпуса подготовиться к передислокации в полном соста­ве. Погрузку требовалось начать 18 июня. Станция назначения нам не сообщалась, о ней знали только органы военных сообщений (ВОСО). Погрузка шла в лагерях и в Смоленске. Ничто не говорило о вой­не, но необычность сборов, не предусмотренных планом боевой подготовки, настораживала людей, и у многих в глазах можно было прочесть тревож­ный вопрос: неужели война?» 64-я стрелковая ди­визия содержалась в сокращенных штатах (6 тыс. человек), и ее боевая ценность была ниже, чем у приграничных дивизий.