Сергей Нефедов - История Древнего мира

Так описывал жизнь тех времен китайский поэт Цюй Юань. На праздниках угощали друг друга жареным мясом — земледельцы привыкли к растительной пище, и мясо считалось деликатесом. Для торжеств закалывали часть родового стада: излишек зерна позволил прикармливать овец, коз и коров; постепенно они стали ручными и паслись на пастбище у деревни. В степях Аравии посевы гибли от засух, и местные племена занимались исключительно скотоводством; в VII тысячелетии они прошли со своими стадами в саванны Сахары. Огромные стада вскоре истребили растительность и через несколько тысячелетий Сахара превратилась в пустыню. На севере скотоводы освоили Великую Степь, простиравшуюся от Дуная до Амура; в IV тысячелетии здесь были приручены дикие лошади, тарпаны, ставшие верными слугами человека.

В то время, как пастушеские племена расселялись по степям на запад и на восток, земледельцы Передней Азии учились возделывать новые культуры и осваивали новые ремесла. Они научились ткать лен и стали носить льняную одежду — короткие юбки и набедренные повязки. Корзины из прутьев стали обмазывать глиной и обжигать на костре — так появилась первая керамика. Затем были созданы печи для обжига и гончарный круг; гончары стали ремесленниками, жившими при храме и получавшими содержание от общины. В огромных вкопанных в землю керамических сосудах хранили общинные запасы зерна — это делалось для того, чтобы уберечь его от полчищ мышей. На открытых токах зерно охраняли кошки, ставшие любимицами земледельцев — так же, как собаки были верными друзьями охотников. Во всех своих переселениях земледельцы везли с собой кошку и заботливо предоставляли этому южному зверьку самое теплое место в доме. В то время, как охотники обитали в передвижных юртах или временных шалашах, земледельцы жили в домах — это было еще одно изобретение того времени. Первые дома в Палестине строили из необожжённых глиняных кирпичей; это были маленькие строения в одну комнату; ни окон, ни дверей ещё не было; вход занавешивался шкурой животного, а очаг располагался во дворе. Плоские крыши крыли тростником и обмазывали глиной — такие хижины можно и сейчас найти в деревнях Востока; вплоть до нашего времени они остаются прибежищем бедноты. В центре селения располагался маленький родовой храм с глиняной фигурой Великой Матери и алтарем для жертвоприношений; возле храма находилась площадка для народных собраний.

Общиной руководили выборные вожди-жрецы, которые мало чем отличались от простых крестьян. "Когда Юй правил Поднебесной, он сам шагал впереди с сохой и заступом, бедра у него были тощими, на голенях не было ни волоска", — говорит предание о древнем вожде китайских племен. Со временем легенды превращали этих вождей в богов, им ставили храмы и приносили жертвы. В те времена было легко стать богом, мир населяло множество богов и духов, и люди боготворили деревья, камни, животных. Богом стал и первый кузнец Гефест. Медь и бронзу научились плавить еще в VII тысячелетии, но эти металлы были редкостью, а немногочисленных кузнецов считали колдунами и демонами. Произнося чудесные заклятья, колдуны плавили металл и ковали из него топоры, мечи и украшения для вождей. В IV тысячелетии в Месопотамии появилось еще одно новшество — влекомая быками четырехколесная повозка. Потом был изобретен плуг — и мир земледельцев, наконец, принял предначертанный ему облик: под щедрым солнцем пахарь идет за парой волов, напевая старую песню о зерне и поле; высоко в небе ему вторит жаворонок; пахарь отрывается от плуга и, утирая пот, смотрит в небо:

Просыпайтесь, люди вместе с птицами,Выводите быков, беритесь за плуги,Зовите своих друзей, не теряйте времени.Пойдемте все вместе возделывать нашу землю…

РОЖДЕНИЕ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Не желай дома ближнего своего,

не желай жены ближнего своего,

ни поля его, ни вола его…

Когда-то давно, шесть тысяч лет назад, равнина Двуречья была страной непроходимых, заросших тростником болот. В период разлива две большие реки, Тигр и Евфрат, полностью заливали эту равнину, и над водой выступали лишь кроны высоких пальм. Двуречье было необитаемо — здесь не могли жить люди, и лишь по краям долины, в предгорьях, ютились маленькие деревеньки первых земледельцев. На берегах ручьев крестьяне выращивали рожь и пшеницу, а на склонах гор пасли овец и коз. Четыре или пять тысячелетий над предгорьями сияло солнце Золотого Века, и пахарь мирно трудился на своей ниве под пение жаворонка. Но, в конце концов, пришло время невзгод: земледельческие деревни разрослись, и поля уже не могли прокормить крестьян; начались распри из-за земли, и проигравшие были вынуждены уходить куда глаза глядят, на болотистую равнину. Вероятно, именно такая судьба побежденных досталась народу шумеров — «черноголовых», как они себя называли впоследствии. В V тысячелетии до нашей эры среди болот появились первые шумерские деревни: десяток крытых тростником хижин и крохотное святилище на насыпном холмике. Чтобы отвоевать у болот пашню, шумерам приходилось рыть осушительные канавы и насыпать дамбы — создавать первые ирригационные системы. Это был тяжелый и долгий труд, однако результаты превзошли все ожидания — орошаемые поля давали удивительные, сказочные урожаи: брошенное в землю зерно приносило 60 зерен. К шумерам вернулся Золотой Век, и они принялись освобождать от водяного плена свою новую родину.

Деревни шумеров жили той же жизнью, что и крестьянские общины других стран Южной Азии. Пока земли было достаточно, общинники вместе осушали поля, вместе пахали и вместе собирали урожай. Эти унаследованные от охотников древние обычаи коллективизма не вызывали сомнений во времена благополучия и достатка, когда хватало всем и все были сыты. Но постепенно община разрослась, и в неурожайные годы стала ощущаться нехватка хлеба. Крестьяне стали задумываться над своей жизнью, и лучшие работники стали говорить, что при совместной работе многие ленятся. "Если трудиться сообща, то работа будет двигаться медленно, — говорит китайский трактат, — найдутся такие, кто будет работать не в полную силу. Если же разделить землю, то работа пойдет быстрее и ленящихся не будет". Действительно, ведь пахать землю — это не охотиться загоном, здесь можно работать и одному — и всё, что ты вырастишь, будет твоим, "каждому — по труду его". Поля были поделены между семьями на одинаковые участки, но, чтобы сохранить справедливость, эти участки время от времени переделялись. "Тучными землями не разрешалось радоваться кому-то одному, от плохих земель не разрешалось страдать кому-то одному, поэтому раз в три года обменивали поля и жилища". Родовому храму было выделено большое поле, и общинники обрабатывали его сообща; зерно с этого поля хранилось про запас и выдавалось нуждающимся; им кормились жившие при храме ремесленники и жрецы; из него варили пиво для родовых празднеств. Со временем земля храма тоже стала делиться на наделы: с одного надела урожай шел жрецу, с другого — ремесленнику, с третьего — про запас.

Между тем, время шло, население возрастало и после каждого передела участки мельчали. Малодетные семьи стали возражать против переделов; они требовали закрепить наделы за хозяевами с тем, чтобы глава семьи сам делил свой участок между сыновьями. Постепенно переделы прекратились: земля превратилась в ЧАСТНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ.

Появление Частной Собственности открыло дорогу к великим переменам в жизни людей. Родовая община распалась на семьи, и семьи отгородились друг от друга глухими заборами. На смену прежней общности жен и свободной любви пришла суровая семейная мораль. После изобретения плуга семью кормил пахарь-мужчина, поэтому он стал хозяином и господином; женщина постепенно превратилась в служанку и собственность. В одних семьях детей было мало, в других — много, и после разделов отцовской земли участки получались неодинаковыми. В общине появились бедные и богатые. Бедняки не могли кормиться со своих крохотных наделов, они брали зерно в долг у богатых соседей — так появилось ростовщичество. Несостоятельные должники, в конце концов, продавали свою землю заимодавцам и искали пропитания как могли. Многие из них шли работать в храм; храмовые земли теперь возделывались рабочими отрядами из обедневших общинников и чужаков-пришельцев. Некоторые арендовали землю у зажиточных соседей, другие пытались прокормиться ремеслом, становились гончарами или ткачами. В селах появились ремесленные кварталы и рынки, где ремесленники обменивали свои товары на хлеб. Разросшиеся поселки превращались в многолюдные города — и вместе с этим превращением менялся облик эпохи. На смену тихим деревням Золотого Века приходил новый мир — мир городов, в котором соседствовали богатство и бедность, добро и зло, ненависть и любовь. Философы XX века назовут этот мир БУРЖУАЗНЫМ ОБЩЕСТВОМ.