Михаил Гаспаров - Капитолийская волчица. Рим до цезарей
ВАЛЕРИЙ ПУБЛИКОЛА
Вождем римлян в годы борьбы с Тарквинием и его союзниками был Валерий Публикола. Он был последним из четверых, приносивших клятву свободы над телом Лукреции: дряхлый отец Лукреции скоро умер, Коллатин был отрешен от дел, Брут погиб в памятном бою. Прозвище Публикола означает народолюбец. Народ чтил Валерия за его победы и за то, что Валерий в свою очередь уважал народ. Он издал закон, по которому ни один консул не смел осудить на смерть римского гражданина без воли народного собрания. Консула повсюду сопровождали телохранители-ликторы с высокими пучками прутьев в руках, фасками: это был знак консульского достоинства. Публикола, выступая в народном собрании, приказывал ликторам склонять свои фаски в знак признания высшей власти народа.
У Публиколы был дом в центре Рима, больше, чем был у царя. Народ роптал. Публикола ночью снес этот дом до основания и жил у друзей, пока народ не выстроил ему новый дом.
Когда из Рима были изгнаны цари, царское поле у Тибра было посвящено богу Марсу. Было лето, на поле колосился богатый урожай, но его никто не тронул: колосья вырвали и сбросили в реку. Их нанесло на мель, занесло песком, и так среди Тибра образовался остров: вы можете видеть его на плане Рима. Остров был посвящен богу врачевания Эскулапу: если хозяин не хотел лечить больного раба, он привозил его на этот остров, и, если раб после этого выздоравливал, он считался свободным человеком. А поле, с которого были вырваны колосья, стало знаменитым Марсовым полем — местом военных упражнений и народных собраний.
Когда Порсенна, заключив мир, отступил от Рима, он в знак доброго расположения оставил в добычу римлянам свой лагерь. В память об этом каждый аукцион в Риме с тех пор открывался возгласом глашатая:
— Продается имущество Порсенны!
В Греции все двери открывались из дома на улицу. Улицы были узкие, и перед тем, как открыть дверь и выйти, нужно было в нее постучать, чтобы прохожие посторонились. В Риме, наоборот, все двери отворялись внутрь. Только в доме Публиколы они отворялись наружу — знак, что он всегда мог ожидать от государства новых и новых наград.
Публикола первым из римских полководцев был удостоен триумфа — торжественного шествия по Риму после победы над врагом. Полководец проезжал на колеснице от городских ворот до храма Юпитера Капитолийского, где он должен был принести благодарственную жертву. За ним шло войско, несли добычу, вели пленников. Солдаты распевали песни о своем полководце. Интересно, что песни должны были быть не хвалебные, а издевательские: чтобы не сглазить успеха и чтобы полководец не зазнался.
Римляне хоронили покойников не в городе, а за городом: обычно по сторонам больших дорог. Неслучайно надгробные надписи начинались словами: «Остановись, прохожий…». Только Валерий Публикола в знак особого почета был погребен в городе. С тех пор всех умерших из рода Валериев, прежде чем нести к месту погребения, вносили в этот склеп, касались факелом гробницы Публиколы и уносили прочь. Это значит, что умерший не считает себя достойным покоиться вместе с Публиколой.
КОРИОЛАН
Рим был аристократической республикой. Были два сословия: патриции и плебеи; патриции правили, плебеи были бесправны.
В 494 г. до н. э. дошло до того, что плебеи всем сословием поднялись и ушли из Рима. Они раскинули стан на Священной горе, в трех милях от города. Патриции взволновались: плебеи составляли большую часть римского войска. На Священную гору отправили послом Менения Агриппу. Вместо речи он рассказал плебеям басню: «Однажды члены тела восстали против желудка: мы-де все трудимся, а он один забирает всю пищу. И они перестали кормить желудок; но вместе с желудком исхудали и погибли сами. Потому что желудок не только питается, но и питает — распределяет жизненные соки по всему телу. А что для тела желудок, то для государства сенат». Басня помогла, начались переговоры. Плебеи согласились вернуться в Рим, патриции согласились, чтобы плебеи имели своих должностных лиц — народных трибунов, защитников плебейских прав.
Но были патриции, недовольные этой уступкой. Среди них оказался самый храбрый человек в Риме — Гней Марций Кориолан. Еще юношей он отличился в войне с соседями римлян — вольсками: один, с маленьким отрядом, он захватил у них город Кориолы. Полководец предложил ему в награду десятикратную долю добычи. Но Марций был горд и высокомерен: он не хотел наград от народа. Из всей своей доли он принял лишь одного пленника-вольска и тотчас отпустил его на свободу, потому что это был его друг. Тогда народ дал ему награду, от которой он уже не мог отказаться — прозвище Кориолан, по имени взятого города.
Кориолан был врагом плебеев и их заступников — трибунов. В Риме начался голод; у сената был хлеб; Кориолан потребовал, чтобы этот хлеб раздавали народу только в том случае, если народ откажется от права иметь трибунов. Когда об этом стало известно, народ пришел в ярость. Кориолана судили. Его бы могли оправдать из уважения к храбрости, но он произнес такую надменную и язвительную речь, что его приговорили к изгнанию. Он решил отомстить.
Кориолан пришел в землю вольсков и нашел дом их вождя Аттия Туллия, своего самого заклятого врага. Неузнанный, он сел у очага, а потом откинул плащ с лица, протянул Аттию руку и сказал, кто он и с чем пришел. Вольски ликовали. Их армия во главе с Кориоланом двинулась против Рима. Рим, раздираемый борьбой сословий, не мог сопротивляться. Сенат отправил послами друзей Кориолана с просьбой отступить и начать переговоры. Кориолан отказался. Римляне заперли ворота и ждали спасения только от чуда.
Тогда мать Кориолана Ветурия и жена его Волумния, держа за руки двух мальчиков, детей Кориолана, вышли из Рима и направились к вражескому лагерю. Кориолан выбежал навстречу и бросился к ним с объятиями. Ветурия отстранила его:
— Сперва скажи мне, к кому я пришла, к врагу или к сыну? Кто я здесь, пленница или мать? Мне горько думать, что, если бы я не родила тебя, мой город был бы свободен. Другие римлянки сейчас молятся о победе над врагом, а мы должны молиться о победе над сыном и мужем. Но пусть я не доживу до дня, когда мой сын будет справлять победу над отечеством или отечество над ним!
Кориолан дрогнул.
— Ты победила, мать, — сказал он. — Вместо меня сохрани отечество. Ты сделала выбор между Римом и твоим сыном.
Женщины вернулись в город; Кориолан снялся с лагеря и поворотил вольсков прочь от Рима.
Сенат отблагодарил спасительниц Рима. На том месте, где мать и жена говорили с Кориоланом, был выстроен храм Женской удачи, и каждый мужчина, встречая на улице Ветурию или Волумнию, должен был уступать им дорогу. А Кориолан вскоре погиб: его убили вольски, недовольные тем, что он не позволил им взять Рим. Римляне не горевали об изменнике. Только римлянки носили по нему десятимесячный траур, чтя в нем любовь к матери и жене.
ДЕЦЕМВИРАТ: АППИЙ И ВИРГИНИЯ
Защищаясь от своеволия знати, народ требовал записи действующих законов. Наконец патриции уступили. В 451 г. до н. э. была создана комиссия из десяти человек для составления и записи законов. Десять человек по-латыни — децемвиры. Им вручили на год всю власть в государстве: патриции не выбирали на этот год консулов, плебеи — трибунов.
Среди децемвиров был патриций по имени Аппий Клавдий. Он мечтал о царской власти. Но он был умен и хитер. Презирая в душе плебеев, он стал с ними заигрывать: льстил им, жал им руки, заботился о том, чтобы записанные законы были выгодны и для них. У него появились приверженцы. Законы писались на железных таблицах. Когда год кончился, Аппий доложил сенату, что десять таблиц законов уже составлены, а две еще нет. Он попросил избрать децемвират еще на один год. Народ его поддержал. Патриции предложили Аппию быть председателем на выборах новых децемвиров: они надеялись, что у него не хватит дерзости выдвинуть собственную кандидатуру, но просчитались. Первым делом Аппий произвел в децемвиры самого себя, затем людей, преданных ему и зависимых от него. После этого он сбросил маску, стал самовластен и жесток. Каждый из новых децемвиров завел по двенадцать ликторов-телохранителей. Этот отряд в сто двадцать человек с прутьями и топорами нагонял страх и на патрициев, и на плебеев. Встревоженные патриции роптали, обманутые плебеи негодовали.
Два преступления Аппия наконец истощили терпение народа. Это были убийство Сикция Дентата и похищение Виргинии. Сикция Дентата называли римским Ахиллом. Он ходил в сорок походов, бился в ста двадцати битвах, восемь раз побеждал на поединках, имел сорок пять ран в грудь и ни одной в спину. У него было тридцать четыре доспеха, снятых с убитых им неприятелей. Воинскими наградами в Риме были венки и другие украшения; у Сикция было четыре венка, восемьдесят три ожерелья, сто шестьдесят запястий, восемнадцать почетных копий, тридцать пять нагрудных блях. Он был стар, но по-прежнему смел и громко возмущался поступками Аппия Клавдия. Аппий отдал тайный приказ его убить. Сикция с шестью солдатами отправили в разведку; солдаты набросились на него врасплох; отбиваясь, он убил четверых; двое уцелевших донесли, что Сикций с товарищами погиб в стычке с врагом. Но, когда послали отряд подобрать трупы, нашли тело Сикция в полном вооружении, вокруг тела его убийц и ни одного убитого врага. Коварство децемвиров стало явным; войско бушевало.
