Мария Сергеенко - Помпеи
К началу Первой мировой войны раскопано было значительно больше половины города. К этому надо прибавить ряд античных деревенских усадеб, открытых за чертой города, иногда на расстоянии нескольких километров от него. Усадьбы эти дали богатый материал не только для истории сельского хозяйства древней Италии. В некоторых из них были найдены любопытнейшие произведения искусства: таков, например, знаменитый клад из усадьбы под Боскореале, состоявший из большого количества серебряной посуды высокохудожественной работы. Роспись в одной из усадеб, названной по фамилии нынешнего владельца участка, где ее раскопали, «виллой Итем», оказалась копией с картин какого-то крупного античного художника. Ее сюжет дает редкую и любопытную версию мифа о посвящении в вакханки. Замечателен образчик эллинистической пейзажной живописи, сохранившейся в другой усадьбе, принадлежавшей Агриппе Постуму и перешедшей после его смерти в римскую императорскую семью.
Война прервала раскопки, возобновившиеся только после ее окончания. Самый замечательный результат этих «Новых раскопок» (так они официально и называются) — это кварталы на улице Изобилия, к востоку от пересечения ее со Стабиевой улицей.
До «Новых раскопок» утварь и художественные произведения из помпейских домов отправляли обычно в Неаполитанский музей; предметы же менее важные и менее ценные оставлялись в маленьком музее в Помпеях. Что касается фресок, то орнаментальную живопись обычно оставляли на месте, но изображение фигур вырезали и отправляли опять-таки в Неаполитанский музей. Тем самым цельное впечатление от стены исчезало, да и весь дом, лишенный своих украшений и утвари, не мог дать сколько-нибудь полного представления о своей былой жизни. В 1894 г. в доме Веттиев был сделан первый опыт сохранения, а частично и помпейских построек, установил несколько периодов в жизни города. Немецкий ученый, Август May, занявшись изучением стенной росписи в Помпеях, дал историю этой росписи, выделив четыре стиля, последовательно сменявших друг друга. В последние годы археологов особенно привлекает древнейшая история города — лопата поднимает все более древние слои.
К началу Первой мировой войны раскопано было значительно больше половины города. К этому надо прибавить ряд античных деревенских усадеб, открытых за чертой города, иногда на расстоянии нескольких километров от него. Усадьбы эти дали богатый материал не только для истории сельского хозяйства древней Италии. В некоторых из них были найдены любопытнейшие произведения искусства: таков, например, знаменитый клад из усадьбы под Боскореале, состоявший из большого количества серебряной посуды высокохудожественной работы. Роспись в одной из усадеб, названной по фамилии нынешнего владельца участка, где ее раскопали, «виллой Итем», оказалась копией с картин какого-то крупного античного художника. Ее сюжет дает редкую и любопытную версию мифа о посвящении в вакханки. Замечателен образчик эллинистической пейзажной живописи, сохранившейся в другой усадьбе, принадлежавшей Агриппе Постуму и перешедшей после его смерти в римскую императорскую семью.
Война прервала раскопки, возобновившиеся только после ее окончания. Самый замечательный результат этих «Новых раскопок» (так они официально и называются) — это кварталы на улице Изобилия, к востоку от пересечения ее со Стабиевой улицей.
До «Новых раскопок» утварь и художественные произведения из помпейских домов отправляли обычно в Неаполитанский музей; предметы же менее важные и менее ценные оставлялись в маленьком музее в Помпеях. Что касается фресок, то орнаментальную живопись обычно оставляли на месте, но изображение фигур вырезали и отправляли опять-таки в Неаполитанский музей. Тем самым цельное впечатление от стены исчезало, да и весь дом, лишенный своих украшений и утвари, не мог дать сколько-нибудь полного представления о своей былой жизни. В 1894 г. в доме Веттиев был сделан первый опыт сохранения, а частично и восстановления дома в том виде, в каком он был до своей гибели. В «Новых раскопках» это стало правилом. Во всем своем блеске явились тогда результаты длительной школы, какую прошли поколения археологов, трудившихся над раскопками Помпей: из простой работы по отрытию зданий раскопки превратились в работу по их воскрешению. За раскопщиками шаг за шагом шли реставраторы; они прочно связывали расшатанные части верхних этажей с их нижними основаниями, укрепляли растрескавшиеся и покосившиеся стены, тщательно подбирали и ставили на прежние места (в стенах или на потолке) куски обвалившейся штукатурки; поднимали и чинили упавшие крыши, заделывали дыры, ставили, где это требовалось, перегородки. Теперь ничего уже не уносили; все, до мелочей включительно, оставалось на своих старых местах. Улица Изобилия за Стабиевой улицей некогда являлась самой оживленной частью города: работники «Новых раскопок» сумели показать ее почти в том самом виде, в каком она была две тысячи лет назад. Реставрация этих кварталов по справедливости может быть названа гордостью современной археологии.
Последняя мировая война не пощадила и Помпей; немцы неоднократно бомбили их и нанесли им немало тяжелых повреждений; пострадал, между прочим, один из лучших, и притом один из старейших домов города, так называемый «дом Фавна»; в большой театр попали три бомбы; в третьем квартале третьего района{6} совершенно разрушили все лавки и харчевни. Раскопки, однако, не прекращались и в это время; их руководитель, А. Майури, еще раньше поставил своей целью раскрытие древнейшей истории города. В 1927 г. ему удалось найти остатки древнейшей стены, возведенной вокруг города; за период 1938–1945 гг., раскапывая форум и рынок, он нашел остатки построек, которые относятся ко II в. до н. э. и которые позже, уже в римское время, были переделаны или отстроены заново.
Скажем еще несколько слов, чтобы ориентировать читателя в прилагаемом в конце книги плане. Раскопанные улицы получили от археологов названия или по своему направлению (например, Стабиева, Ноланская — это улицы, идущие в сторону города Стабий, города Нолы и т. д.), или по наиболее важным и характерным зданиям, которые на эти улицы выходили (улица Евмахии — от шерстяного крытого рынка, выстроенного Евмахией; улица Висячего балкона, названная так по дому, чей выступающий закрытый балкон определил собой вид целого переулка), или, наконец, по своему общему виду (Кривой переулок). Улица Изобилия была названа по изображению на одном колодце, находящемся в начале ее (изображение это приняли за фигуру Изобилия). Город на современном плане разделен на районы, обозначенные римскими цифрами (всего девять районов). Кварталы внутри каждого района и дома в каждом квартале имеют свои номера. Наиболее замечательные дома носят еще дополнительные названия, данные им по причинам часто совершенно случайным: нередко, например, дом получил свое условное обозначение по имени того или иного важного посетителя, в присутствии которого его раскапывали; так, имеется дом Иосифа II, есть дом русской императрицы. Иногда же дом получал свое название по тем или иным особенно интересным или характерным бытовым вещам или предметам искусства, какие были в нем найдены: дом Хирурга, дом Мелеагра (в передней комнате фреска изображающая Мелеагра). Иные названы по имени античного их владельца, часто ошибочному (дом Саллюстия). Только в конце XIX в. начали появляться на помпейских домах мраморные доски с именами их былых владельцев; свидетельству этих досок можно верить, потому что в большинстве случаев они дают имя, засвидетельствованное или именной печатью владельца, найденной в доме, или какими-либо другими документальными указаниями.
Глава III
КАМПАНИЯ И ПОМПЕИ
Если читатель взглянет на карту древней Италии, то он увидит к юго-востоку от Лация узкую равнину (рис. 1), прилегающую к морю; с восточной стороны она граничит с Луканией,[8] от гор отделена рекой Силаром. Высокие отроги Самнитских гор заслоняют ее от холодных северных ветров. В древности этот край назывался «Кампанией», т. е. «луговой» или «равнинной» страной («campus» значит «поле», «равнина»), и получил прозвище «счастливого»: «счастливая Кампания» — «Campania felix». Когда у античных историков и географов заходит речь об этой области, то в рассказ их, обычно спокойный, врываются ноты такого восторга, что деловито-сухое повествование превращается в одушевленное славословие: они говорят, что холмы Кампании покрыты виноградом, дающим вино, прославленное во всем мире; там земля, оставленная под паром, одевается розами, пахнущими слаще, чем садовые, а маслины так щедро снабжают людей маслом, что его остается для приготовления ароматов больше, чем по другим местам для еды. Один из замечательнейших историков древности, Полибий, человек острого и трезвого ума, заговорив об этих краях, вспомнил древние легенды о том, как боги спорили между собой за отдельные области и города: «скорее всего об этих равнинах мог быть спор у богов — так они прекрасны и плодородны». Почва Кампании — вулканического происхождения — отличалась неистощимым плодородием. Встречались места, где круглый год снимали жатвы, одну за другой: ячмень сменяло просо, за ним шла репа, после нее сеяли опять ячмень или пшеницу. Лучшие итальянские вина приготовлялись в Кампании, и к старым знаменитым сортам, прославившимся на весь мир, кампанские виноделы, прилежно следившие за требованиями и вкусами рынка, прибавляли с течением времени еще новые сорта, которые, правда, уступали Фалерну и Массику, но были, по оценке знатоков, отнюдь не плохи. Города были опоясаны огородами и садами: кампанцы исстари славились как превосходные садовники, умело ходившие за садовыми и декоративными растениями. По всей Италии были известны их каштаны и вишни, их спаржа, дыни и особенно капуста — любимый итальянский овощ, обязательное блюдо на столе у богача и у бедняка. Разведением капусты занималось несколько кампанских городов, выведших каждый свой особый сорт. Лучшее оливковое масло шло опять-таки из Кампании. Море у ее берегов изобиловало хорошей рыбой. Прекрасный климат, теплый и мягкий, обилие солнца и здоровое дыхание моря — все это давало древним основание считать, что «не было страны прекраснее Кампании не только в Италии, но и во всем целом мире» (Флор[9]).
