Питер Акройд - Лондон: биография
Известно, что в доисторическую эпоху на священном месте должны были находиться источник, роща и колодец (или ритуальная шахта).
Есть упоминания о «кустарниковом лабиринте» в парке Уайт-Кондит-хауса, расположенном на пентонвилльской возвышенности, а священный холм или роща как раз и являются вариантами лабиринта. Неподалеку находится знаменитый колодец Садлера. В недавние дни вода из этого колодца подмывала оркестровую яму театра «Садлерс-уэллс», но во времена Средневековья она считалась священной: тогда колодец опекали церковники из Кларкенуэлла. На пентонвилльской возвышенности тоже когда-то был водный резервуар; до недавних пор там располагался Лондонский совет по делам водного хозяйства.
Еще один лабиринт находился в Вестминстере, в местечке, некогда называвшемся Тотхилл-филдс; он изображен на панораме, выполненной Холларом в середине XVII века. Здесь также имеется священный ручей, берущий исток в «святом колодце» вестминстерского Динс-ярда. На этом месте очень давно появилась ярмарка, подобная парку на Уайт-Кондит-филдс; первое сохранившееся упоминание о ней относится к 1257 году.
Таким образом, перечисленные места схожи друг с другом. Существуют и другие красноречивые совпадения. На старых картах близ Тотхилл-филдс часто изображается так называемый Сент-Хермит-хилл, то есть «Холм отшельника». У начала Пентонвилл-роуд и по сей день есть улица Гермес-стрит. Возможно, стоит также отметить, что в одном из домов на этом месте жил врач, торговавший лекарством под названием «бальзам жизни»; позднее этот дом был превращен в обсерваторию.
На Тауэр-хилле был родник с чистой пенящейся водой, якобы обладавшей целебными свойствами. Здесь остался средневековый колодец и были обнаружены следы захоронения, относящегося к позднему железному веку. Лабиринта нет, но и с этим местом связаны кое-какие кельтские легенды; если верить «Валлийским триадам», голова Брана Благословенного, героя кельтской мифологии, была погребена внутри Уайт-хилла, чтобы защитить королевство от его врагов. Мифический основатель Лондона Брут тоже был якобы похоронен на Тауэр-хилле, в священной земле, откуда вплоть до XVII столетия проводились наблюдения над небесными светилами.
Этимология названий Пентон-хилла и Тотхилла довольно ясна. Pen по-кельтски означает «голова» или «холм», а tow — вариант слова tor/tot/twt/too, означающего «источник» или «взгорок» (Уиклиф, например, употребляет слова tot или tote, когда ведет речь о горе Сион). Люди с более романтическим складом ума полагают, что tot происходит от имени египетского бога Тота, воплотившегося затем в Гермесе — греческой персонификации ветра или звучания лиры.
Итак, гипотеза формулируется следующим образом: лондонские холмы, имеющие столь много общих черт, суть бывшие точки расположения друидских святилищ. Кустарник — священный эквивалент дубовой рощи, в то время как колодцы и источники говорят о поклонении богу воды. Получается, что Лондонский совет по делам водного хозяйства был расположен весьма удачно. Парки развлечений и ярмарки — это современное эхо доисторических празднеств и сборищ, которые происходили на той же земле. Таким образом, знатоки древности возвели Тотхилл, Пентон-хилл и Тауэр-хилл в ранг священных мест Лондона.
Конечно, общепризнано, что Пентонвилл получил свое название в честь Генри Пентона — дельца XVIII века, отстроившего этот район. Может ли одно место быть, по сути, двуликим, существовать в разных временах и в разных представлениях о реальности? Возможно ли, что истинны обе версии происхождения слова «Пентонвилл»? В честь кого назван Биллингсгейт — в память кельтского короля Белинуса (он же Белин), как полагает великий ученый XVI века Джон Стоу, или по имени господина Белинга, который некогда владел этой землей? Действительно ли Ладгейт носит имя Луда, кельтского бога воды? Тут и впрямь есть над чем поразмыслить.
Столь же важно искать свидетельства преемственности. Вполне вероятно, что бритты поклонялись каким-то своим божествам задолго по того, как друиды стали верховными жрецами в их культуре, а кельтские формы ритуала, похоже, в свою очередь пережили и римскую оккупацию, и последующие вторжения саксов. В записях собора Св. Павла примыкающие постройки именуются «Camera Dianne», то есть «Грот Дианы». Летописец XV столетия вспоминает времена, когда «Лондон поклонялся Диане», богине охоты, что может служить по крайней мере одним из объяснений странной ежегодной церемонии, проходившей в соборе вплоть до XVI столетия. Там, в христианском храме, воздвигнутом на священной земле Ладгейт-хилла, водружали на кол голову оленя и носили ее по всей церкви, а по том, на ступенях перед входом, отдавали ее священникам в цветочных венках. Так лондонские языческие обряды уцелели до исторических времен — подобно тому как скрытое язычество сохранилось в душах самих лондонцев.
Можно упомянуть и еще об одной унаследованной нами черте первобытной религиозности. Древние представления о загадочной «силе» или священной ауре некоторых мест были переняты христианами: так появились их «святые колодцы» и характерные ритуалы ироде «обивания границ». Однако те же мотивы мы находим в сочинениях великих лондонских визионеров, от Уильяма Блейка до Артура Макена, — сочинениях, в которых сам город выступает в роли священного места с его собственными радостными и печальными тайнами.
Именно в этот кельтский период, маячащий подобно химере на рубежах известного нам мира, уходят своими корнями великие легенды о Лондоне. Исторические записки сообщают лишь о племенных войнах, которые велись в пору существования высокоорганизованной и даже утонченной культуры. Иными словами, тогдашние туземцы отнюдь не были дикарями, и греческий географ Страбон описывает одного посла бриттов как хорошо одетого, умного и приятного человека. Он так свободно говорил по-гречески, что «можно было подумать, будто он вырос в Лицее». Это подходящий фон для историй, в которых Лондону приписывается статус главного города страны. Легендарный основатель Лондона Брут был погребен в его стенах. Локрин держал свою возлюбленную, Эстрильдис, в потайной каморке под землей. Бладуд, занимавшийся колдовством, смастерил крылья, чтобы летать над Лондоном, однако упал на крышу храма Аполлона, расположенного в самом центре города — возможно, на самом Ладгейт-хилле. Другого короля, Дунвалло (он сформулировал древние законы святилища), похоронили у подножия лондонского храма. К тому же периоду относятся истории о Лире и Цимбелине — мифических королях Британии, героях одноименных шекспировских пьес. Еще красочнее легенда о великане Гремаготе, который посредством какого-то хитрого волшебства был превращен в близнецов Гога и Магога, ставших духами-хранителями Лондона. Часто выдвигалась гипотеза о том, что каждый из этих свирепых братьев, чьи статуи много веков стояли в Гилдхолле, здании ратуши лондонского Сити, охранял по одному из лондонских холмов-близнецов.
Эти легенды изложены Джоном Мильтоном в его «Истории Британии», опубликованной чуть более трех сотен лет назад. «После сего Брут выстроил в избранном месте Troia nova, Новую Трою, со временем обратившуюся в Trinovantum, ныне Лондон, и начал вводить законы; а первосвященником в Иудее был тогда Хели; и правил Брут всем Островом двадцать четыре года, и почил, и был погребен в сей новой Трое». Брут был правнуком Энея, спустя несколько лет после падения Трои возглавившего исход троянцев из Греции; в пору его скитаний в изгнании ему приснился сон, в котором богиня Диана обратилась к нему с пророчеством: остров далеко на западе, за пределами страны Галлии, «обетован твоему народу; ты должен плыть туда, Брут, и основать город, который станет второй Троей». «И среди потомков твоих будут короли, что повергнут в трепет весь мир и покорят иные могущественные народы». Лондону суждено стать центром мировой империи, но, как и Троя, он пострадает от ужасного пожара. Любопытно, что на изображениях Великого лондонского пожара 1666 года проводится подчеркнутая параллель с падением Трои. Это и впрямь главный миф о происхождении Лондона, который можно найти в стихах «Таллизена», относящихся к VI веку и восхваляющих британцев как уцелевших потомков обитателей Трои, а также в сочинениях Эдмунда Спенсера и Александра Поупа. Поупу, родившемуся на Плау-корт близ Ломбард-стрит, представлялась в видениях фантастическая городская цивилизация; однако такой облик прекрасно подходит городу, о котором Бруту было впервые поведано во сне.
Серьезные ученые отвергали историю о Бруте, считая ее просто сказкой, однако, как справедливо написал Мильтон во введении к своей собственной истории, «многажды случалось так, что в повествованиях, доселе считавшихся измышленными, обнаруживались следы и крупицы некоей истины». Некоторые исследователи полагают, что мы можем датировать скитания якобы мифического Брута периодом около 1100 года до н. э. В терминах современной историографии это соответствует позднему бронзовому веку, когда в окрестностях Лондона поселились новые племена; они строили большие укрепления и вели героическую жизнь, полную пиров, состязаний и жестоких битв, которая получила отражение в позднейших легендах. В Англии были найдены осколки стеклянных бус, похожих на троянские. Из Темзы выловили черный кубок с двумя ручками; он был изготовлен в Малой Азии приблизительно в 900 году до н. э. Так что имеются некоторые признаки, говорящие о том, что Западная Европа вела тогда торговлю с Восточным Средиземноморьем, и есть все основания предполагать, что фригийские, а позже финикийские купцы достигали берегов Альбиона и появлялись на рынках Лондона.
