Бернд Бонвеч - История Германии. Том 1. С древнейших времен до создания Германской империи
Дискуссии филологов привели, однако, к одному принятому компромиссу: из прагматических целей германский племенной мир разделили на три этногеографические группы германцев: 1) северную (Северная Германия, Ютландия, юг Скандинавии); 2) восточную (заэльбские территории вплоть до Вислы); 3) западную (междуречье Рейна и Эльбы в среднем ее течении до верховьев Дуная). В целом подобное деление соответствует основным диалектным ареалам германских языков.
Одним из наиболее сложных аспектов германского этногенеза является проблема этнического самосознания германцев, а также племенных названий. Проследить формирование, трансформацию либо исчезновение этнонимов в период расширения пространственных границ германского мира без помощи нарративных источников очень сложно. Неизвестно, сами ли племена избрали себе то или иное имя, либо так их назвали соседи. Цезарь и Тацит застали уже определенную, сложившуюся этнонимическую ситуацию. Лингвистика показывает, что ряд топонимов германского территориального ареала явно негерманские. Германские этнонимы хотя и не «привязаны» к названиям рек, но отражают самые разные аспекты: особенности ландшафта (англы — «угол»; маркоманны — «люди пограничья»), родственные отношения (эвдусии — «потомки»; амброны — «дети»; свевы — «наш род, мы сами»; семноны — «вместе»), какие-то персональные отличительные черты (батавы — «сильные»; гепиды — «ленивые»; скиры — «чистые, правдивые»; квады — «злые»; хатты — «бойцы»), тотемы (херуски — «люди оленя»).
Археологические исследования, ставящие целью определение времени и пространства сложения прагерманского этнического субстрата, имеют в своем распоряжении довольно скудный материал. Школа немецкого ученого г. Коссинны, исходя из предположения, что каждая археологически четко очерченная группа артефактов обязательно связана с отдельной племенной территориальной общностью, указывала на происхождение прагерманцев с начала III тыс. до н. э., с эпохи культуры одиночных погребений на юге Скандинавии и севере Германии. Широкая распространенность этой поздненеолитической культуры в Европе не позволяет соотнести ее с какой-то определенной единой этнической общностью. В равной степени она могла быть характерной для многих групп индоевропейцев.
Первой археологической культурой, которую можно уверенно связать с германскими племенами, большинство специалистов считают ясторфскую культуру, зарождение которой относят к 750 г. до н. э. Немецкий археолог г. Швантес, обработав материалы погребения Ясторф (Нижняя Саксония) и сравнив их с более скудными находками близлежащих местностей, установил их идентичность и ввел в 1950 г. в научный оборот термин «ясторфская цивилизация».
Ясторфская культура, в собственном смысле, зарождается в нижнем течении Везера и Эльбы, Шлезвиг-Гольштейне, юге Ютландии, Альтмарке, Западном Мекленбурге. В VII-VI вв. до н. э., несмотря на сильное влияние кельтских галльштатской и латенской культур, археологически прослеживаются многочисленные нетипичные для них устойчивые формы керамики, погребального культа, оружия, украшений и т. д. Археология, таким образом, позволила установить границу, хотя и зыбкую, между кельтским и германским мирами. Эта граница постоянно менялась по мере пространственного расширения ясторфского ареала, порождая массу его локальных вариантов, взаимодействуя с родственными, но не полностью идентичными ему культурами. Кельты надолго останутся ближайшими соседями германцев по Рейну, южногерманскому региону и дунайскому бассейну.
Экономика и общество ясторфской культуры
Именно археология позволила установить значительную разницу между развитой кельтско-латенской цивилизацией и технологически более отсталой германско-ясторфской в V-II вв. до н. э. Несмотря на несомненное влияние кельтов на германцев в это время, последние далеко не всегда и не во всем готовы были его принять и усвоить.
Наиболее типичными обиталищами ясторфских германцев были небольшие (до 25 м2 ) бревенчатые дома без фундамента (район Хавеля, нижней и средней Эльбы), а также бревенчатые землянки (междуречье Одера — Эльбы), которые составляли сельские поселения (вместе с хозяйственными постройками — максимум 40 единиц). Способы добывания продовольствия территориально были различны, но в основном составляли комбинации растениеводства (ячмень, и только к I в. до н. э. — овес, пшеница, просо, лен) и животноводства (коровы, свиньи, овцы, козы). Техника обработки земли была примитивной (деревянные сохи и плуги при технологии однополья). В 53 г. до н. э. Цезарь отметит: «Земледелием они занимаются мало; их пища состоит главным образом из молока, сыра и мяса». Ему вторит Тацит: «Германцы любят, чтобы скота было много: в этом единственный и приятный для них вид богатства». Неотъемлемой частью экономики были охота и рыболовство. Суровость быта подтверждается антропологическими данными: средняя продолжительность жизни мужчин — 35 лет, женщин — 32 года.
Ясторфская культура была уже культурой развитого железного века, но бронза из хозяйственного оборота не была вытеснена. И если влияние кельтов на германцев в сфере аграрной экономики было ничтожным, то в области металлодобычи и металлообработки — значительным. Германские кузнецы стремительно заимствовали кельтские технологии, инструментарий и ассортимент металлопродукции: археологически бывает довольно трудно установить разницу между изделиями кельтского импорта и германскими подражаниями. Керамическое производство у ясторфских германцев известно много хуже; находки керамических изделий на севере и в центре Германии настолько однотипны, что не позволяют зачастую установить разницу по этому параметру между региональными ясторфскими группами. Кельтское влияние на германскую керамику прослеживается в пограничье двух миров (район Заале — Унструт). Товарообмен между кельтами и германцами носил натуральный характер, о чем свидетельствует невероятно скудное количество кельтских монет на ясторфской территории. Из Кельтики германская элита импортировала украшения, оружие, высокохудожественную металлическую посуду; взамен германцы могли предложить лишь свой скот. Цезарь заметил о свевах: «Купцов они допускают к себе больше для продажи военной добычи, чем из желания получить какие-то привозные товары». В целом же «германцы продолжают пребывать в такой же нужде и бедности и по-прежнему терпеливо выносят их; у них осталась такая же пища, как прежде, и такая же одежда». Полтора века спустя Тацит, отметив, что только прирейнские германцы используют в торговле монеты, резюмировал: «Живущие же внутри страны пользуются более простой и древней формой торговли, а именно — меновой». Такие товары, как янтарь, рабы, женские волосы станут главными предметами германского экспорта в Римскую империю, которая станет новым и главным торговым партнером германских племен.
Археологические данные в известной мере позволяют реконструировать важные этносоциальные процессы у германцев. Структура некрополей разных регионов Германии выглядит так: чаще всего представлены могильники с 20-35 захоронениями; более крупные могильники, включавшие в среднем около ста погребений; самые крупные некрополи могли содержать до 600 захоронений. Найденный в них однотипный инвентарь, близость погребальной обрядности позволяют говорить о начале формирования в позднеясторфскую эпоху (III-II вв. до н. э.) племен из родов и больших семей. Это формирование происходило регионально. Считается, что с районом ясторфской культуры в «узком смысле» связан этногенез свевов. Первый письменно засвидетельствованный племенной этноним — тутоны (тевтоны?), которые, по данным Пифея из Массилии (ок. 350 г. до н. э.), проживали на побережье Ютландии и покупали янтарь у жителей Гельголанда.
Параллельно происходит процесс имущественной и социальной дифференциации, причем на юге Средней Европы под сильным кельтским влиянием он в IV-III вв. до н. э. был довольно интенсивен. Это иллюстрируется особыми некрополями с расположенными рядами захоронениями с богатым погребальным инвентарем (дорогая посуда, оружие, искусные украшения, предметы личного туалета).
Археология дает определенные представления о духовном мире германцев. В их религии было естественным повсеместное почитание природных сил; солнцу и земле приносились жертвы. Такую же ситуацию наблюдал Цезарь: «Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, именно: в солнце. Вулкана и луну; об остальных богах они не знают». Археологически установлены культовые места как отдельных поселений, так и «центральные» — особо почитаемые и располагавшиеся на возвышенностях, огромных лесных полянах, берегах озер и болот, но без особых, больших культовых сооружений. Многочисленные амулеты и орнаменты на сосудах (кресты, спирали и т. д.) свидетельствуют о магии и различных культах.
