Леонид Милов - История России ХХ - начала XXI века
На рубеже XIX–XX вв. товарность зернового производства продолжала возрастать. При этом спрос на хлеб увеличивался на внутреннем рынке даже быстрее, чем его экспорт. В 1908–1913 гг. из среднего сбора хлеба всего на рынок ежегодно шло около 1,5 млрд пудов, т. е. 30 %. Основными покупателями зерна выступали нечерноземные губернии (свыше 500 млн пудов в год), среди которых столичные превратились в исключительно потребительские. Формирование районов торгового земледелия в начале XX в. делается более динамичным под влиянием общественного разделения труда, развития капиталистического уклада в целом, роста цен на мировых рынках. К 1914 г. основными поставщиками товарного хлеба стали Среднее и Нижнее Поволжье, Предкавказье, Новороссия, Южное Приуралье. На них приходилось более половины продаваемого в стране хлеба. В Азиатской России сложились два зернопроизводящих района — в Западной Сибири и Степном крае. В 1913 г. они производили 25 % всех хлебов. Однако зауральский хлеб, учитывая интересы помещиков центра России, не был допущен на внутренний рынок страны введением С. Ю. Витте челябинского тарифного «перелома», а направлялся через Архангельск на экспорт.
Увеличившаяся товарность зернового производства отразилась на росте в стране фабрично-заводского мукомолья, имевшего к 1908 г. самый большой удельный вес в структуре пищевой промышленности: 56 % всех предприятий отрасли; 74 % стоимости их производства; 84 % мощности энергетического оборудования; 82 % рабочих. 2200 фабричных мельниц, существуя в море разбросанных по всей России небольших мельниц (около 136 тыс.), перерабатывали более 51 % всего зерна, в основном закупленного, и отправляли муку на местные рынки в разные концы страны, за границу. Большинство предприятий промышленного мукомолья, вырабатывавших 90 % российской муки, концентрировалось в 20 губерниях империи. В их число входили промышленно развитые, но незернопроизводящие губернии. На одном из первых мест стояла Нижегородская губерния, на долю всего 8 мельниц которой приходилось около 9 % общей суммы производства муки. Это было характерно и для Ярославской, Симбирской, Пермской губерний, ввозивших зерно из других регионов. В формировании рынков муки участвовала Томская губерния, сосредоточившая 70 % западносибирского ее производства.
В большинстве европейских губерний посевы зерновых продолжали играть заметную роль в местном земледелии. Привозной хлеб в них был добавлением к своему. В начале XX в. Черноземный центр сохранил свою зерновую специализацию, но его роль в хлебном балансе страны уменьшилась, как и роль Среднего Поволжья. Развитие зернового производства в черноземных украинских губерниях при высокой плотности населения не давало излишков.
Разведение льна, самой старинной специальной культуры на Руси, было особенно распространено в Ярославской, Тверской, Смоленской, Псковской губерниях и прилегающих уездах Вологодской, Новгородской, Московской, Владимирской, Костромской, Нижегородской. Аен использовался для изготовления масла и выделки тканей. Он производился и перерабатывался исключительно в крестьянском хозяйстве. Из волокна, остававшегося внутри страны, на прядильные фабрики поступало лишь 16,5 %, а остальное перерабатывалось крестьянами-льноводами. «Крестьянский» характер льноводства, сложности выращивания этой культуры с поздними сроками ее сева предопределили длительное существование рутинных приемов возделывания льна и не менее примитивные способы льнообработки (стлание на росу по траве или его вымачивание). Хотя общая площадь посевов льна в России превышала все европейские в И раз, а сбор был в 10 раз больше, чем в Европе (без Бельгии), показатель урожайности российского льна (34 пуда с десятины) значительно уступал среднеевропейскому (около 45 пудов с десятины). На этом уровне урожайность была только в Минской (47 пудов) и Гродненской (41 пуд) губерниях. Средняя урожайность в основных льноводческих губерниях не достигала даже 30 пудов с десятины.
Картофелеводство к концу XIX в. получило значительное распространение в России. Его чистые сборы за 1880–1890 гг. возросли в 2,5 раза. Хотя посевы картофеля стабильно расширялись, но достигли в 51 губернии Европейской России в 1911–1915 гг. только 4 % площади зерновых. С начала века к 1910–1915 гг. средний сбор картофеля увеличился в Европейской России на 33 %. Распространению картофеля способствовало его активное включение в состав крестьянской пищи при недостатке хлеба. Товарный характер картофелеводство приобретает в Прибалтике, Белоруссии, ряде черноземных (Волынской, Черниговской, Тамбовской) и нечерноземных губерний. Его продукция используется для откорма свиней и в винокурении.
С конца XIX в. наиболее значительным районом разведения сахарной свеклы были юго-западные и центральные губернии (Киевская, Подольская, Харьковская, Курская и др.). Площадь под сахарной свекловицей с 1895 по 1913 г. возросла вдвое, но составила только 15 % посевов картофеля. Однако за счет повышения сахаристости свеклы вывод сахара из свеклы увеличился в 2 раза.
Животноводство, т. е. специализированное содержание скота в противоположность так называемому навозному животноводству, развивается в России только в пореформенную эпоху. К концу XIX в. общее количество крупного рогатого скота, свиней, овец, коз, лошадей, верблюдов, оленей составляло приблизительно 134 млн голов, из которых 81 % приходился на Европейскую Россию. Однако общее число скота в этом регионе в начале века неуклонно сокращалось. Только за 1911–1913 гг. оно уменьшилось на 15 млн голов, что привело к росту ввоза в страну 68 тыс. голов живого скота на сумму около 4 млн руб. и продуктов животноводства — свыше 182 млн руб. Содержание крупного рогатого скота на мясо распространилось в губерниях Черноземного центра и Малороссии.
Молочное животноводство в начале XX в. было представлено в центре, на севере и западе Нечерноземной полосы России. Благодаря специализации в разведении улучшенных пород крупного рогатого скота и условиям его содержания сравнительно высокие показатели отличали молочное животноводство в Ярославской губернии, смежных с ней уездах Костромской, Вологодской, Тверской губерний и особенно в Холмогорском уезде Архангельской губернии. Развитие молочного хозяйства обусловило рост отечественного сыроварения и маслоделия как домашнего, так и фабрично-заводского производств. Продукция российского маслоделия в значительном количестве поступала на экспорт. В 1913 г. по сравнению с 1901 г. объем вывоза масла из России вырос в 2 раза. Больших успехов в начале XX в. маслоделие достигло в Сибири. Сибирское соленое масло, востребованное на внутреннем рынке, шло также на экспорт, в частности в Англию.
В XX в. свиноводство, которого как отрасли хозяйства в XIX в. в России не существовало, получает развитие в регионах товарного картофелеводства, чему способствовал и привоз породистых английских свиней.
В начале века повсеместно сохранялось содержание овец для удовлетворения потребностей крестьянской семьи в мясе, шерсти и овчинах. Товарное овцеводство, связанное с получением шерсти для фабрично-заводских предприятий, с развитием усовершенствованных промышленных способов выделки овчины было распространено в губерниях Средне-Волжского, Южного и Юго-Восточного регионов и Туркестане. В Астраханской губернии развивается пастбищное скотоводство мясного направления.
Первые успехи отечественного птицеводства в 1880-е гг. повлекли экспорт птицеводческой продукции (живая и битая домашняя птица, яйцо, пух и перо). К 1913 г. он специализировался. Основным продуктом стало яйцо, вывозившееся почти на 90 тыс. руб.
Распространение наемного труда и рост применения машин на всех стадиях аграрного производства являются важнейшими признаками капитализации сельского хозяйства. Число наемных рабочих в этом секторе российской экономики к началу XX в. увеличилось с 3,5 до 4,5 млн человек. В большинстве европейских губерний наемный труд применялся в части хозяйств русского дворянства и зажиточного крестьянства, а главным образом — в крупных южных экономиях и прибалтийских владениях немецких баронов. Ряды сельских рабочих в Прибалтике пополнялись из местного населения, а в южных степных районах зернового производства, на свеклосахарных плантациях — выходцами из среднечерноземных и юго-западных губерний.
Материально-техническое оснащение сельскохозяйственного производства в России оставалось на очень низком уровне. Отмеченный к середине 1890-х гг. по сравнению с 1870-ми гг. более чем в 3,5 раза рост потребления машин и усовершенствованных орудий не мог изменить ситуацию, так как его стартовая позиция была минимальна. Кроме того, он охватывал ничтожное число хозяйств, прежде всего помещичьих. Принимая во внимание роль природно-климатического фактора, обусловившего кратковременность рабочего сезона, очевидно, что ограниченное использование машин и усовершенствованных орудий в сельском хозяйстве снижало уровень культуры аграрного производства, делая его малоэффективным. В одном из официальных документов, относящемся к 1910 г., нарисована такая безрадостная картина: «Наше сельское хозяйство вообще, а в особенности на крестьянских землях, занимающих в одной Европейской России до 75 % всех сельскохозяйственных угодий, ведется несовершенно. Плохая обработка земли, незначительное распространение усовершенствованных сельскохозяйственных орудий, недостаточное удобрение почвы, исключительно зерновое, большей частью по трехпольной системе, хозяйство являются до сих пор характерными признаками земледельческого промысла… В зависимости от сего состоящая под культурой площадь используется у нас слабо, урожайность полевых растений крайне низка, непостоянна, скотоводство поставлено плохо, а переработка продуктов сельского хозяйства развита недостаточно. При этом урожайность на крестьянских землях даже по сравнению с невысокими урожаями на владельческих экономиях менее в среднем почти на 20 %. В отношении производительности и культурности сельского хозяйства Россия, несмотря на свои природные богатства, далеко отстала от других стран».
