Андрей Никитин - Исследования и статьи

Окончательное решение о пострижении в монастырь Соломонии и последующем вступлении в новый брак великого князя было принято, судя по всему, во время осеннего объезда Василия III (в период с 10 сентября по 10 ноября 1525 г.) в тесном кругу сторонников развода при поддержке московского митрополита Даниила. Чтобы сломить сопротивление оппозиции, еще до этого, весною и летом 1525 г., прошло несколько политических процессов (Берсеня Беклемишева, Федора Жареного, Максима Грека и его помощников)[400], что нанесло жестокий удар сторонникам «нестяжателей», протестовавших против развода, главой которых в то время выступал князь-инок Вассиан Патрикеев, и развязало руки их противникам, «презлым осифлянам», лидером которых являлся московский митрополит.

С возвращения Василия III в ноябре 1525 г. в Москву собственно и начинаются события, на протяжении вот уже почти пяти веков привлекающие внимание к истории Соломонии и к ней самой. В настоящее время исследователь располагает для суждения о них широким кругом разнообразных свидетельств, фактов и документов, начиная с подлинных актов того времени и кончая фольклорными исследованиями. Безусловная ценность последних определяется тем обстоятельством, что их выводы были получены независимо от исторических и археологических изысканий в этом направлении, однако приводят к сходным заключениям.

Рассмотрим их все по порядку.

В памятниках русского летописания XVI в. описание развода и заключения второго брака Василия III отмечено рядом текстов, дающих возможность представить последовательность связанных с ним событий 1525–1526 гг., разные точки зрения на них в обществе, а также трансформацию их восприятия на протяжении почти полустолетия.

Первую группу составляют краткие сообщения о пострижении Соломонии и втором браке так сказать «информационного» характера, отражающие две версии: версию добровольного пострижения Соломонии (к ним принадлежат сообщения Софийской 2-й летописи[401], Воскресенской[402] и Никоновской[403], восходящих, как можно заключить, к одному источнику) и версию насильственного пострига с последующей ссылкой в Покровский женский монастырь в Суздале (Новгородская 4-я летопись по списку Дубровского[404], Вологодско-Пермская летопись, наиболее подробно рассказывающая о месте и времени пострига и ссылке[405], и Псковская 3-я по Строевскому списку[406]). Источник всех этих текстов надежно датируется второй половиной 20-х гг. XVI в. как по особенностям заключающих их списков (филиграни на бумаге, хронология сообщений, обрывающихся ранее 1530 г.), так и по отсутствию сведений о рождении первенца у Елены Глинской в августе 1530 г.

Как можно видеть, их содержание сводится к информации распространявшейся, скорее всего, бирючами для сведения населения, что в ноябре по указу великого князя великая княгиня была пострижена в монастыре Рождества Пречистыя Богородица на Рву, за пушечными избами, причем постриг совершал ее духовный отец, игумен Никольского монастыря Давид. В одном случае указывается дата пострига — 28 ноября. Той же зимой в январе, после Крещения, в мясоед, 21 января в воскресенье (по другим сведениям — 24 января, по другим — в феврале, «в неделю о блудном сыне», что является безусловной ошибкой) Василий III женился на дочери Анны Глинской, вдовы Василия Львовича Глинского[407].

Вторая группа представлена двумя сочинениями, современными событиям, т. е. составленными в 7034 (1525/1526) году. Первое из них, на которое часто ссылаются историки, дошло до нас в составе Псковской 1-й летописи. Оно представляет компиляцию из апокрифа «Евангелия Иакова» (в греческом подлиннике — «История Иакова о рождении Марии») и сообщает, что решение о судьбе Соломонии было принято не во время осеннего объезда в Александровой слободе, а уже по возвращении в Москву, т. е. после 10 ноября 1525 г.

«В лето 7031. <…> Того же лета поеха князь великий, царь всея Роусии, в объездъ; бысть же шествовати емоу на колесницы позлащеннеи ороужницы с ним, яко же подобает царем; и возревше на небо и видев гнездо птиче на древе, и сотвори плач и рыдание велико, в себе глаголюще: люте мне, кому оуподоблюся аз; не оуподобихся ни ко птицам небесным, яко птицы небесный плодовита суть, ни зверем земным, яко звери земнии плодовити суть, не оуподобихся аз никому же, ни водам, яко же воды сиа плодовити суть, волны 6о их утешающа и рыбы их глумящеся; и несмотря на землю и глаголя: господи, не уподобихся аз ни земли сей, яко и земля приносит плоды своя на всяко время, и тя благословять, господи. И приеха князь великий тоя осени из объезда к Москве и начаша думати со своими бояры о своей великой княгине Соломонеи, что не плодна бысть, и нача с плачем говорити к бояром: кому по мне царьствовати на Роускои земли, и во всех градах моих и приделех; братьи ли дам, ино братья своих оуделов не оумеют устраивати. И начаша бояре говорити: князь де великий государь, неплодную смоковницоу посекают и измещутъ из винограда. И повеле ю пострищи в черницы.

В лето 7032. <…> Тоя же зимы о свадебницах оженися государь нашь князь великии Василеи Ивановичь, царь всеа Роусии, оу вдовы оу княгини Анне, оу княж Васильевы Темного Лвовича, великою княгинею Еленою; и оженися, яко лепо бе царем женитися»[408].

Другое, более пространное и самостоятельное сочинение, состоящее из двух сюжетов — «О пострижении великиа княгини Соломаниды», частью своей вошедшего в Типографскую летопись[409] и «Съвъкупление втораго брака» — рисует благочестие Соломонии, «нудившей» великого князя отпустить ее в монастырь, чтобы он мог вступить во второй брак для блага государства, и последующий «подвиг» великого князя, пошедшего на нарушение канонических правил ради блага своих подданных.

«О пострижении великиа княгини Соломаниды. В лето 7034 благовернаа великаа княгини Соломанида, видя неплодство чрева своего, якож и древняа она Сарра, начат молити государя великого князя, да повелит ей облещися в иноческий образ. Царь же и государь всеа Русии не восхоте сътворити воли еа, начат глаголати сице: „Како могу брак разорити; аще ли сиа сътворю, и второму несть ми лесть съвъкупитися“, понеже государь богочестив, правдив и съвершитель заповедем господним и законному повелению. Христолюбиваа ж великаа княгини с прилежанием и с слезами начат молити государя, да повелит ей сътворити, яко ж хощет. Царь же и государь всеа Русии ни слышати сего не въсхоте и приходящих от неа велможь з злобою отреваа. Великая же княгини, видя непреклонна государя на моление еа, начат молити святеишаго архиепископа богом спасеннаго града Москвы Данила митрополита всеа Русии, да умолит о сем государя и сътворит волю еа быти, понеж бо дух святыи всеа пшеницу в сердце еа и да възрасти плод добродетели. Святейший же Данил митрополит всеа Русии, молениа слез еа не презри, много много моля о сем государя с всем священным сънмом, да повелит воле еа быти. Царь же и государь всеа Русии, видя непреклонну веру еа и молениа отца своего Данила митрополита не презре, повеле сътворити волю еа. Благоверная же великаа княгини, аки от пчел сота от царьских уст насладився, с радостию отходит в обитель господа бога спаса нашего рождества в дивичь манастырь, еже есть зовом на рве, и ту остризает власы главы своеа от отца своего духовного Никольского игумена Давида, и нареченно бысть имя ей в мнишеский чин Софиа. Благовернаа же великаа княгини инока Софиа, видя богу неугодно ту пребыти ей, миоги от велмож и от сродник ей и княгини, и болярыни нача приходити к ней посещениа ради и мнози слезы проливаху, зряще на ню. Боголюбивую же великую княгиню иноку Софию о сем скорбь объят зелна и начат глаголати, аще бых желала славы мира сего, то бых царствовала вкупе с царем и государем всеа Руси, днесь же желаю наедине безмолствовати и о государьском здравии молити всещедрого бога, и да некли бых господь бог подал великим моим прегрешением понемалу отпуст; цили не моих великих ради грех не даде бог государю плода и все православие обезчадимо государством моим неплодием. И начат молити государя, да повелить ей отъити в обитель пречистыа владычица богородица честнаго еа Покрова в богом спасаемый град Суждаль. Князь же великий о сем господу богу благодарение възсла, даровавшему ей толико усердьство и удивися теплоте веры еа и повеле вскоре тому быти. Боголюбивая ж великаа княгини инока Софиа не токмо сугубено и сторицею радости исполнися и благодать възблагодать въздаде господу богу о государьском здравии»[410].

Во второй части сообщается о том, что перед свадьбой Василий III сбрил бороду и обрил голову, причем этот факт, вызвавший, как можно видеть, большую смуту в подданных, здесь же нашел и теоретическое оправдание: