Рахамим Эмануилов - Террор во имя веры: религия и политическое насилие
Оплотом талибов в Пакистане с начала 2000-х гг. является Вазиристан, где талибы оттеснили традиционных племенных вождей и в 2004 г. захватили фактическую власть в регионе. В феврале 2006-го на территории Северного Вазиристана было объявлено о провозглашении независимости и создании Исламского Эмирата Вазиристан. К весне 2009 г. под талибский контроль фактически перешел ряд районов Пакистана. В начале апреля 2009 г. пакистанский президент Али Асиф Зардари в обмен на прекращение вооруженных действий согласился на введение законов шариата в районе Сватской долины, что дало повод государственному секретарю США Хиллари Клинтон резко обвинить Исламабад в фактическом потакании боевикам из «Талибана». По мнению ряда экспертов, пакистанские «неоталибы» имеют шансы перерасти из локальной группировки в транснациональную силу. Отчасти это было продемонстрировано в конце 2008 – начале 2009 г., когда афганские и пакистанские талибы, преодолев существующие между ними противоречия, сформировали «Шуру (Совет) объединенных моджахедов» (Шура Иттехад-уль-Муджахидин). Целью вновь созданного альянса была провозглашена борьба против западного присутствия в регионе.
Пакистанские талибы практикуют террористическую деятельность, включая суицидальные теракты. По данным базы данных по терроризму South Asia Terrorism Portal (SATP), в 2008 г. в результате террористического насилия в Пакистане погибли более 2,1 тыс. человек, а в первые десять месяцев 2009 г. жертвами терактов стали около 1800 гражданских лиц[279]. В 2009 г. в Пакистане террористами смертниками было совершено около 60 терактов (для сравнения, в 2002 г. – только 2). Ряд исследователей усматривает в этой тенденции влияние «Аль-Каиды», распространившееся в зоне племен. Более того, есть основания полагать, что «Аль-Каида» выполняет роль медиатора и «строителя коалиции» в среде различных пакистанских экстремистских фракций.
Пакистанское правительство и американские спецслужбы обвиняют пакистанских талибов в смертельном покушении на Беназир Бхутто в декабре 2007 г. (хотя группировка отрицала эти обвинения). В августе 2008 г. власти Пакистана запретили группировку, в частности заморозив ее банковские счета. В 2009 г. пакистанская армия начала массированную наземную операцию против талибов – боевые действия развернулись на северо-востоке страны в долине Сват, а в октябре – в граничащем с Афганистаном Южном Вазиристане, считающемся одним из главных оплотов воинствующих исламистов. В августе 2009 г. в результате удара с американского беспилотного летающего аппарата был убит «амир» пакистанских талибов Байтулла Мехсуд. Однако армия встретила серьезное сопротивление со стороны талибов, которые, используя смертников, осуществили ряд взрывов, в результате которых погибли сотни человек, в том числе и мирные жители. А участие в операциях против пакистанских боевиков американских военных чревато радикализацией настроений среди местного населения (особенно на фоне так называемого «дружественного огня», когда в результате американских ракетных ударов по ошибке гибнут мирные жители).
Появление пакистанских талибов стало одним из эпизодов экстремистской и террористической активности в этой стране, где действуют такие конфессиональные экстремистские группировки, как суннитская Sipah-e-Sahaba и шиитская Tehrik-e-Jafria, антииндийские группировки («Лашкар-э-Тайба», «Джаиш-э-Мухаммад», «Харакат-уль-Муджахидин»), афганские талибы, «Аль-Каида» и аффилированные с ней группировки. Следует упомянуть и об участии в конфликте исламистов – выходцев из постсоветских государств. Наряду с «Исламским движением Узбекистана», это также базирующийся в северо-западных районах Пакистана, в Вазиристане, «Джамаат Булгар», основанный в 1999 г. в талибском Афганистане и состоящий главным образом из перебравшихся туда российских татар, а также дагестанцев, кабардинцев и русских[280]. Как позиционируют себя члены этого джамаата, «Джамаат Булгар» является одним из боевых подразделений исламского движения «Талибан» и совершает джихад на территории Исламского Эмирата Афганистан против захватчиков-«крестоносцев»… Муджахиды «Булгара» являются частью исламской уммы, поэтому сам джамаат не ставит целью освобождение какой-то определенной территории, надеется на участие в освобождении всех мусульманских земель и не ограничивает себя узкими рамками территориальной, партийной или национальной политики»[281].
Напряженность в Пакистане, вызванная деятельностью религиозно-экстремистских группировок, в значительной степени сказывается в том, что в соседнем Афганистане проблемы безопасности остаются нерешенными, несмотря на предпринимаемые Кабулом и иностранными военными контингентами (коалиционными силами и ISAF) меры. По оценкам ISAF, в 2008 г. интенсивность боевых действий в Афганистане возросла в сравнении с предыдущим годом на 60 %. В провинциях на юге страны (Гильменд, Кандагар, Урузган, Заболь) действует несколько талибских группировок; восток страны входит в сферу влияния «Аль-Каиды» и группировки Хаккани; в центральных районах Афганистана сильны позиции «Исламской партии», возглавляемой Гульбеддином Хекматиаром (в 2010 г. были отмечены жестокие столкновения между талибами и боевиками «Исламской партии», хотя традиционно они находились по одну сторону баррикад в борьбе против кабульского режима и западной коалиции). Ситуация особенно осложнена организационным слиянием афганских и пакистанских талибов и инфильтрацией боевиков из Пакистана.
Не только успехи, но и неудачи талибов чреваты расползанием экстремизма по региону. Масштабные войсковые операции против талибов в Пакистане и Афганистане вынуждают экстремистов искать альтернативные места для активной деятельности вне этих стран. И такими местами могут стать среднеазиатские государства на постсоветском пространстве. В частности, наблюдателями высказывается опасение, что выдавленные из Афганистана боевики способны найти прибежище в Ферганской долине, где радикалов на фоне сложной социально-экономической ситуации в регионе и безработицы могут поддержать бедные слои населения.
Глава 7. Джихадизм на постсоветском пространстве
Оценивая вызовы, которые представляет Афганистан миру в целом и постсоветскому пространству в частности, нельзя упускать из вида следующее обстоятельство. Многочисленными сторонниками радикально-экстремистского прочтения ислама события в Афганистане рассматриваются прежде всего в контексте уже упоминавшегося «глобального джихада».
События в Афганистане не могли не сказаться драматическим образом на процессах, происходящих в постсоветских республиках Центральной Азии. Географическая близость центральноазиатских государств к «горячей точке», а также внутренние противоречия самих стран Средней Азии стали питательной почвой для появления и деятельности радикально-экстремистских группировок исламистского толка, не чурающихся и террористических методов борьбы. На рубеже XX и XXI веков главным объектом внимания исламистов в регионе была выбрана Ферганская долина, где произошли вооруженные столкновения, напрямую связанные и с внутритаджикской межклановой борьбой, и с войной в Афганистане.
В частности, в период правления в Афганистане движения «Талибан» на афганской территории весьма вольготно себя чувствовали боевики «Исламского движения Узбекистана», один из лидеров которого, Тахир Юлдашев (известен также как Мухаммад Тахир Фарук), был заместителем Усамы по Всемирному фронту джихада. Другой лидер узбекских исламистов – Джумабай Ходжиев (Джума Намангани) – проходил подготовку в лагерях моджахедов в афганских провинциях Тахор и Кундуз, а после прихода талибов к власти стал их союзником. Несмотря на то что интернационализация исламистских боевиков, воюющих в Афганистане, к 2009–2010 гг. несколько уменьшилась, не следует забывать, что в свое время именно эта страна стала кузницей кадров для многих экстремистских группировок. После свержения режима «Талибана» часть лагерей для подготовки боевиков-исламистов переместилась в соседний Пакистан. Именно там, по данным правоохранительных органов Узбекистана, проходил подготовку террорист-смертник, устроивший взрыв в Андижане (26 мая 2009 г.).
В процессе распада Советского Союза практически все новые государства в Центральной Азии на фоне возрождения ислама столкнулись с проблемами исламского радикализма. В процессе появления в среднеазиатских республиках радикальных исламистских организаций значительную роль сыграли внешние силы, зарубежные миссионеры. В то время как «ислам, с одной стороны, стал использоваться руководством независимых центральноазиатских республик как один из инструментов создания новой идентичности, построения независимого государства», «с другой – стал знаменем тех сил, которые выступили за альтернативный избранному руководством этих стран путь развития, связанный с исламизацией государства. Кроме того, ислам стал все шире использоваться для выражения протестных настроений»[282].
