Г. Джемаль - Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке
Говоря о задачах мусульман в их революционной борьбе с «тагутом», имам выделяет здесь два ключевых момента:
- консолидация мусульманского мира на основе базовых и изначальных исламских ценностей, братство и взаимопомощь исламских народов (в частности, имам уделяет внимание проблеме израильской оккупации палестинских территорий);
- учреждение исламского правления и построение исламского государства, в котором максимально полно реализуются все законы и предписания шариата.
Проблема консолидации шиитов и суннитов
И аятолла Хомейни, и Али Шариати выступали за диалог между шиитами и суннитами на основе единого религиозно-политического проекта и общих задач, стоящих перед мусульманами в современном мире. Будучи одним из самых искренних сторонников исламского единства, имам обращался к правоверным с увещеванием не делать акцент на разногласиях и распрях, а вспомнить о главных, фундаментальных ценностях и предписаниях, общих для всех мусульман и являющихся основанием для консолидации исламской уммы. «Мы, шииты и сунниты, должны побрататься и не допустить, чтобы нас обворовывали другие», — говорил имам, добавляя: «Все мусульмане — братья и равны между собой. Ни один из них не отделим от другого и все они должны сплотиться под знаменем ислама и монотеизма». Это крайне важное положение концепций Хомейни и Шариати является огромным достижением идеологов политического ислама, являвшихся шиитами. Что касается суннитских политических теоретиков, то здесь данная заслуга принадлежит Калиму Сиддыки, который был страстным поклонником Исламской революции в Иране и фактически первым крупным суннитским идеологом мусульманского возрождения, особо отметившим необходимость сближения шиитов и суннитов. С одной стороны, этот весьма позитивный факт дает надежду на то, что шаги к консолидации исламской уммы отныне будут активно предприниматься не только шиитами, но и суннитами. С другой стороны, стоит отметить, что в шиитском варианте концепция исламского единства на сегодняшний день гораздо более детально разработана именно благодаря теоретикам Исламской революции 1979 года.
«Женский вопрос» в доктрине Хомейни
Таким образом, обоим мыслителям присуща мысль о том, что ислам встает на защиту обездоленных и выступает против угнетения и неравенства. При этом важно отметить, что не только Шариати был противником притеснения женщин и трактовал их униженное положение в качестве одного из явных атрибутов ширка, но и Хомейни уделял значительное внимание «женскому вопросу», подчеркивая то уважение и почтение, которое подлинный ислам питает к женщине. Особую роль имам Хомейни отводил женщине-матери, говоря о том, что «материнство — самая благородная обязанность», а «женщина-мать служит обществу больше учителей, больше всех». По мнению Хомейни, «воспитание начинается отцом и матерью, и их правильное исламское воспитание закладывает фундамент свободы, независимости и верности интересам страны»[162]. Стоит обратить особое внимание на позицию аятоллы Хомейни в отношении роли женщины в исламском государстве. Вопреки стереотипным представлениям о мусульманском «притеснении» «прекрасной половины человечества» и ужасающим историям о массовых преследованиях женщин в Исламской Республике Иран, проводившихся с легкой руки Хомейни, в действительности имам никак не старался принизить общественное положение женщины. Напротив, он утверждал, что «в исламском строе женщина имеет равные с мужчиной права: право на образование, работу, собственность, голосование и передвижение»[163]. Известно высказывание Хомейни: «Мы горды тем, что наши женщины, молодые и старые, наравне с мужчинами, а иногда и даже лучше, участвуют в культурной и экономической жизни, служат в армии»[164]. Конечно, аятолла Хомейни считал необходимым соблюдение женщинами исламской формы одежды (при этом закрытие лица вовсе не обязательно), но предписание шариата о ношении хиджаба имам объяснял желанием дать мужчинам понять, что женщина — не игрушка в их руках и не только объект для чувственных наслаждений, а полноправный член мусульманского общества. Так, хиджаб здесь трактуется и как гарантия удержания женщины от соблазнов, сохранения ее целомудрия, и как средство против мужского потребительского отношения к ней. Как свидетельствует имам Хомейни, «ислам не желает, чтобы женщина была вещью, игрушкой в руках мужчин. Ислам желает сохранить достоинство женщины и сделать из нее серьезного и полезного человека»[165]. Кстати, в вопросе о роли женщин в социуме Хомейни также апеллирует к первоначальному мухаммадовскому исламу, ведь известно, что во времена Пророка (СААС) мусульманки принимали активное участие в общественно-политической жизни и вовсе не были второсортными и забитыми членами исламской уммы. Говоря о ценности женщины в исламе, аятолла Хомейни также обращал внимание на ее приниженное и жалкое положение в шахском Иране, на ущемление прав мусульманок, в частности, их права на ношение исламской одежды в условиях той крупномасштабной и бесцеремонной борьбы с хиджабом, которую проводил режим Пехлеви, — к слову, ее и нынче разворачивают многие исламофобные и проамериканские правительства.
Разногласия между Хомейни и Шариати
Введение
Несмотря на общие идеологические основания, обусловленные принадлежностью обоих мыслителей к лагерю сторонников мусульманского возрождения, концепции Хомейни и Шариати отличаются друг от друга по достаточно существенным параметрам, которые вкратце были перечислены в статье «Ислам Шариати — единственная универсальная революционная идеология».
Онтология и антропология Хомейни
Различия между концепциями двух мыслителей коренятся, во-первых, в сфере онтологии. Взгляды Шариати на бытие вполне справедливо представлялись имаму Хомейни весьма далекими от той картины реальности, которую рисует Коран. Али Шариати постулирует единство Аллаха, человека и природы, в то время как ислам, религия строжайшего единобожия, ни в коем случае не приемлет пантеизма. Именно это послужило веским доводом против доктрины Шариати со стороны аятоллы Хомейни. Сам имам, безусловно, трактует исламскую онтологию совсем по-другому. Он поясняет, что Аллах не просто не тождественен Своему творению, но и является в исламе единственной Реальностью, к которой должен стремиться человек. Хомейни особо подчеркивает, что «эфемерно все то, что не для Всевышнего», а сутью исламской религии «является признание только лишь божественной власти». По мнению аятоллы Хомейни, «мир от великого до малого является эманацией Всевышнего и находится в Его власти». Имам отмечает, что «весь мир — присутствие Всевышнего, все происходящее перед Его взором». Поэтому человеческое «сердце должно почувствовать, что все действия происходят перед взором Всевышнего», и в соответствии с этим человек должен осознать собственную ответственность за все свои помыслы и поступки перед Аллахом и подчиняться только лишь Ему. «Народ, проснись! Правительство, проснись! — взывал имам Хомейни, — Все вы перед взором Аллаха, со всех будет спрошен счет, не проходите равнодушно мимо пролитой мучениками крови и не грызитесь из-за постов и почестей», поясняя: «Мир — божественное присутствие, не грешите в присутствии Бога» — и напоминая: «Все мы перед взором Аллаха и всех нас ждет смерть». Онтологические воззрения аятоллы Хомейни тесным образом связаны не только с его политической доктриной, но и с антропологией имама, поскольку в данных рассуждениях Хомейни прослеживается идея об ответственности человека перед Аллахом, которая, в свою очередь, также присуща учению Шариати о человеке. Если онтологические воззрения последнего вызывали у имама Хомейни однозначное неприятие, то их взгляды на антропологию во многом похожи. Очевидно, этот факт, как и в случае с Кутбом, объясняется тем, что в основе хомейнистского понимания природы человека и его миссии лежат все те же достаточно ясные аяты Корана. Так, имам отмечает присущую человеку двойственность натуры, говоря, в частности, о том, что «человек — самое удивительное существо среди всех созданий Всевышнего, ни одно существо не сравнимо с человеком, это феноменальное создание, одновременно божественное и сатанинское». Аятолла Хомейни подчеркивает, что выбор человека в пользу того или иного пути не является раз и навсегда свершившимся, потому что «человек до последнего дня своей жизни не защищен от заговоров Сатаны и вожделений»[166], он всегда может деградировать и пасть слишком низко, а потому ему необходима надежная защита от подстерегающих его опасностей и искушений, которой является ислам. При этом важно подчеркнуть, что, в отличие от Кутба, Хомейни — не космист, он не считает, что ислам является идеологической системой, находящейся в гармонии с законами Вселенной и с природой самого человека. Более того, Хомейни принципиально антигуманен. Он напоминает, что «в исламе критерий — божественная угода, а не удовлетворение личностей. Мы измеряем человека Истиной, а не истину человеком», и утверждает: «Внутренний дьявол человека — это сам человек; сам человек, его вожделение и страсти». В данном случае воззрения имама соответствуют тексту Корана, в котором говорится: «Что постигло тебя из хорошего, то — от Аллаха, а что постигло из дурного, то — от самого себя» (4:81). Имам отмечает, что именно ислам является той религиозно-политической и этической системой, которая должна лежать в основе воспитания человека и способна оградить его от сатанинской, чисто человеческой составляющей его природы, уберечь от преклонения перед благами и богатствами этого мира и забвения пути борьбы. Поскольку для имама человек является вершиной всех живых существ, «каждое изменение или реформу необходимо начинать с человека»[167], ибо переустройство мира должно начинаться с перевоспитания человека. По нашему мнению, данное положение доктрины Хомейни сопряжено не с его призывом к самосовершенствованию, как это могут представить желающие придать хомейнистской философии некий суфийский оттенок, а с убежденностью имама в том, что ислам является не просто революционной идеологией, но и школой воспитания пассионариев, призванных к служению обездоленным. Задача надлежащего формирования личности мусульманина-революционера, по Хомейни, является первичной, потому что без наличия таких борцов с тиранией и несправедливостью невозможно глобальное общественное переустройство в соответствии с исламскими предписаниями.
