Петер Гостони - Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945
В последующие дни в Бухаресте и крупнейших городах страны циркулировали самые ужасные обвинения против Радеску. Советские армейские подразделения патрулировали улицы городов, перед королевским дворцом, охраняя его, стояли танки. В румынской территориальной армии был введен запрет на увольнения из расположения части, практически она была интернирована в своих казармах. Маршал Малиновский приехал с фронта в Бухарест, из Москвы сюда же 28 февраля приехал первый заместитель народного комиссара иностранных дел Вышинский. За этим последовали новые переговоры между королем и заместителем народного комиссара, тон которого, при виде явного нежелания Михая отправлять в отставку Радеску, становился все резче. Вышинский: «Я вынужден заявить – и тем самым я выражаю взгляд моего правительства, – что состояние противостояния в стране не может дольше продолжаться. Вашему величеству следовало бы немедленно отправить в отставку Радеску». Когда Михай попытался убедить заместителя народного комиссара в том, что румынское правительство вполне демократично, поскольку в него вошли представители всех массовых политических партий, а его формирование соответствует решениям Ялтинской конференции, он получил такой ответ: «В Ялте не было принято таких решений, которые касались бы правительства Радеску!»
В конце концов король, не получивший никакой поддержки от западных союзников, был вынужден склониться перед желаниями русских. 28 февраля Радеску со всеми своими сотрудниками отправился в отставку. «Протесты народных масс, – утверждает в наше время официальная история, – вынудили к отставке правительство Радеску. Сам же Радеску нашел убежище в британском посольстве, а позднее вылетел на американском самолете в США. Это ясно свидетельствует, кто стоял за ним!»
Однако это еще ни в коем случае не разрешило до конца правительственный кризис. Кандидатура предложенного королем в качестве нового премьер-министра (принца Барбу Штирбей) была отвергнута как Вышинским, так и коммунистами. Представители Национально-демократического фронта дали ясно понять, что они войдут в состав кабинета министров только в том случае, если во главе его будет стоять «истинно демократическая личность». 1 марта Вышинский назвал имя этого кандидата: доктор Петру Гроза. И добавил к этому следующее: он уполномочен своим правительством сообщить королю, что этот политик, председатель Национально-демократического фронта, в сложившейся ситуации был бы самым подходящим человеком в качестве будущего премьер-министра Румынии. 2 марта 1945 года Гроза был уполномочен королем осуществить формирование нового правительства. Ему, однако, не удалось создать желаемую (русскими и королю) коалицию: обе крупнейшие гражданские партии, Либеральная и Крестьянская партия (партии Братиану и Маниу), наотрез отказались входить в новое правительство. Они ушли в оппозицию. 6 марта кабинет министров Грозы был сформирован. Принимая во внимание неприкрытую угрозу русских, король Михай не мог долее отвергать назначение Грозы. «Много месяцев спустя Гроза рассказал королю Михаю, что он, прибыв в тот вечер на аудиенцию к королю с окончательным списком своих министров на утверждение, также имел при себе письменное воззвание к революции. Если бы король отказался утвердить новый кабинет министров, в стране при поддержке русских была тут же провозглашена республика».
Сталин вполне мог быть доволен. В течение шести месяцев ему удалось повернуть ситуацию в Румынии в свою пользу. Королевство получило правительство Народного фронта, в которое вошли многие политики левого толка, а во главе которого – как в случае с Болгарией и поначалу с Югославией – встал человек, не бывший коммунистом, но которого – при известных обстоятельствах – легко можно было сделать инструментом Кремля. Сталин мастерски владел не только методом кнута, но и методом пряника. 9 марта 1945 года в своей телеграмме он сообщил «господину премьер-министру Грозе», что он ничуть не станет возражать, если румынское гражданское управление будет введено во всей Трансильвании. Этим предложением было выполнено желание короля и всего народа, оно также позволило отодвинуть в прошлое закончившийся тяжелый кризис. Возвращение румынской власти над Трансильванией вызвало не только всеобщую радость, но и значительно укрепило внутриполитическое положение правительства Грозы.
Страна, расположенная севернее Трансильвании, на южных склонах Карпатских гор, между Словакией и границей Румынии 1920 года, стала зимой 1944 года сценой удивительного представления. Карпатская Украина[77], область в 12 600 квадратных километров, в течение тысячи лет принадлежала венгерской империи Стефана. (В X–XI вв. Карпатская Русь была частью Древнерусского государства, и только в XI в. венгры заполучили эту закарпатскую русскую землю, возвращенную России (в обличье СССР) в 1945 г. – Ред.). Согласно Трианонскому договору (1920 года) она стала областью Чехословацкого государства и в марте 1939 года, снова вернувшись в состав Венгрии (оккупирована войсками Хорти. – Ред.), испытала вступление войск Красной армии. Части 4-го Украинского фронта вошли на территорию Карпатской Украины в качестве союзника лондонского правительства в изгнании Бенеша, однако не только для того, чтобы изгнать из страны германские и венгерские войска, но также и для того, чтобы занять ее для себя. Поскольку предстоящее преодоление Карпат войсками 4-го Украинского фронта генерала армии Петрова неизбежно должно быть оплачено значительными потерями, для него была более благоприятной ситуация, когда германская 8-я армия совместно с венгерской 1-й армией в течение октября вследствие потери Трансильвании ушли из Карпат и по большей части добровольно оставили многочисленные укрепленные пункты. 26 октября город Мукачево перешел в руки русской 18-й армии, а на следующий день русские заняли второй по значимости город этой области – Ужгород. К 28 октября вся Карпатская Украина уже надежно удерживалась Красной армией.
Теперь на первый план вышли политики. Сталин даже не помышлял о том, чтобы вернуть Карпатскую Украину Чехословакии. Несмотря на то что он совсем недавно, 8 мая 1944 года, подписал соглашение советского правительства с чехословацким лондонским правительством в изгнании, в котором черным по белому говорилось: «Коль скоро какая-либо часть освобожденных областей может стать ареной военных действий, чехословацкое правительство принимает на себя там выполнение задач общественного управления в полном объеме и будет оказывать советскому [союзническому] высшему воинскому начальнику в этом районе через свои гражданские и военные органы управления всестороннюю поддержку и помощь», в действительности СССР полностью игнорировал этот договор применительно к Карпатской Украине.
Представителем чехословацкого правительства в изгнании для освобожденных областей был назван социал-демократ Франтишек Немец, который уже в июле 1944 года вылетел вместе со своим небольшим штабом в Восточную Галицию, чтобы там дожидаться своего часа. После начала Словацкого восстания он появился в Банска-Бистрице, где заседал Национальный совет, и работал в его составе в контролируемых повстанцами районах, осуществляя функции государственного управления вплоть до второй половины октября. Когда восстание было подавлено превосходящими силами немцев, он вернулся сначала во Львов, а потом оттуда направился в Хуст, город в Карпатской Украине, уже занятый частями Красной армии. Какому бы то ни было отправлению им правительственных функций препятствовало здесь то обстоятельство, что Хуст еще находился в зоне боевых действий. «К тому времени не было даже намеков на то, что эта область не должна остаться неотъемлемой составной частью Чехословацкой Республики, – рассказывал позже Немец в своем выступлении перед чешскими журналистами. – Вскоре после своего прибытия я выступал вместе с Турьяником, коммунистическим председателем Национального совета Карпатской Украины, на большом собрании в Хусте, будущей столице. Турьяник сердечно и решительно говорил о единстве Чехословацкой Республики. Это выступление было вполне созвучно духу его статей, которые появились в коммунистической ежедневной газете «Правда» во время восстания в Банска-Бистрице. В течение нескольких дней, однако, коммунисты заняли совершенно противоположную позицию, следуя внезапно начавшейся систематической кампании, которую озвучивала радиостанция Киева и которая заключалась в нападках на Чехословакию и в необходимости присоединения Карпатской Украины к одной из советских республик».
Уже в начале ноября русские начали – на территории другого государства! – набор в армию годных к военной службе из числа жителей Карпатской Украины. Все протесты чехословаков Москвой были отклонены. Посол Бенеша в Москве, Зденек Фирлингер, социал-демократ по своей партийной принадлежности, сообщал 22 ноября в Лондон, что вопрос Карпатской Украины он долго обсуждал с представителем Народного комиссариата иностранных дел Валерианом Зориным. По информации Фирлингера, Зорин утверждал, что Красная армия набирает в свои ряды добровольцев под давлением всеобщего воодушевления населения и насущной необходимости в живой силе. В своем сообщении Фирлингер употребил выражение «Карпатская Украина», до сих пор бывшее предосудительным во внутриведомственной чехословацкой переписке, и советовал лондонскому правительству в изгнании «спокойно смотреть на происходящее» и не проявлять «излишней нервозности». «Только так можно удовлетворительным образом урегулировать происходящие события», – писал он.
