Дмитрий Урушев - Тайна Святой Руси. История старообрядчества в событиях и лицах

С 1908 года поиски архиерея возглавлял священник Андрей Дмитриевский, автор многих программных сочинений, призывавших беглопоповцев воспрянуть, «стать на новую дорогу», вообще приспособиться к условиям свободы вероисповеданий, дарованной императорским указом в 1905 году. Судьба этого человека сложилась печально.

В1910 году священник вел переговоры со старообрядческими епископами о присоединении к Белокриницкой иерархии, которую он признал истинной и благодатной. Но по какой-то причине это дело дальше не продвинулось, и тогда в 1911 году Дмитриевский вернулся в Синодальную церковь. А потом и вовсе сложил с себя сан, перейдя на мирскую службу.

Сотрудником Андрея Дмитриевского был Константин Григорьевич Рубанов. Бесплодные поиски по России убедили его в том, что у беглопоповцев нет надежды на приобретение иерархии от официальной Церкви. Четвертому съезду в Вольске, проведенному в 1912 году, Рубанов докладывал: «Большинство господствующих епископов совершенно не знает старообрядчества и не интересуется им. Как христианские архипастыри они вовсе не хотят остановиться мыслию и сердцем на тяжелом положении ревностных христиан, жаждущих в лице епископа верного и надежного кормчего».

Во время поездок в Сербию и Болгарию Рубанов пришел к выводу, что здесь крещение совершается небрежно, с искажениями и ошибками, а значит, и отсюда опасно брать епископа. Он понял, что беглопоповцам остается только одно — принять архиерея из Греческой Церкви. Но этому не суждено было сбыться.

Среди искателей епископства был и Петр Алексеевич Овчинников — купец-хлеботорговец из села Городец (Нижегородская губ.), знаменитый собиратель старины, древних икон и рукописей. Он всегда с большой симпатией относился к Белокриницкой иерархии и в 1911 году присоединился к Церкви. Рубанов, возмущенный этим поступком, послал Овчинникову письмо с упреком, что тот «на закате дней прельстился видимостью митр и саккосов».

На это престарелый книжник ответил: «Я более десяти лет слежу за духовною литературою и никаких погрешностей за австрийскою иерархиею не вижу. Клеветам же миссионеров господствующей Церкви я не верю, та как они опровергаются фактами. Теперь я совестью спокоен и благодарю Господа Бога, что вывел меня из вашего общества… Состоя в неизлечимой болезни, я крайне сожалею, что ваше общество в недалеком будущем распадется и долго не просуществует. Разбредутся из него кто куда, или в господствующую Церковь и единоверие, или же в беспоповство. Более благоразумные присоединятся к Белокриницкой иерархии».

Но Овчинников ошибся. Беглопоповство не распалось. Напротив, через несколько лет у него появилась своя иерархия! В 1923 году, во время всероссийской гражданской и духовной смуты, к Беглопоповскому согласию присоединился архиепископ Николай (Позднее) из обновленческой Живой Церкви.

К сожалению, раздор, учиненный священником Павлом Смирновым и поддержанный архиепископом Николаем, не преодолен до сих пор. Беглопоповцы, сохранив древние обряды, богословие и догматы, но соблюли евангельского мира, заповеданного Христом.

Опубликовано: журнал «Грани2011, № 238.

Современному человеку слово «начетчик» кажется безжизненным и косным. Так толкует это понятие и Словарь русского языка Ожегова: «Начетчик — человек, много читавший, но знакомый со всем поверхностно, механически и некритически усвоивший прочитанное».

Между тем еще сто лет назад слово «начетчик» звучало гордо, и многие россияне считали для себя честью так именоваться.

Речь идет о старообрядческих начетчиках, пользовавшихся большим уважением и непререкаемым авторитетом среди своих единоверцев. Издавна в староверии «начетчиком» называли грамотея, образованного человека, знатока богословия, истории и церковного права.

Само понятие происходит от слова «чтение» и указывает на то, что свои знания начетчик приобретал путем чтения книг, самообразования. Начетчик должен был не только читать книги, но запоминать их и правильно толковать. Это было необходимо для того, чтобы он мог просвещать других, а в религиозных диспутах защищать старообрядчество.

Первые начетчики появились еще среди христиан Римской империи. В эпоху гонений многие верующие не желали обучаться в языческих школах и академиях. Самостоятельно или под руководством опытных учителей они изучали Писание и участвовали в спорах с языческими философами и еретиками. Этих древних начетчиков называли «автодидактами», что по-гречески означает «самоучки».

Начетчиками были все известные богословы и книжники Древнерусской Церкви. Тогда не существовало особых училищ для подготовки духовенства — знания можно было получить только из книг. Крупные библиотеки существовали в монастырях, поэтому большинство русских начетчиков были иноками. Люди специально уходили в монастыри, чтобы получить образование и приобщиться к «премудрости книжной».

После раскола начетничество оказалось ненужным в Синодальной церкви, где появились духовные академии и семинарии.

Оно сохранилось только в старообрядчестве. Не имея возможности из-за притеснения властей создавать свои школы для подготовки богословов и апологетов, староверы вынуждены были самостоятельно черпать знания из книг.

Эта старомосковская образованность интересовала и восхищала многих русских историков XIX века, например, Н.И. Костомарова, видевшего в старообрядческой грамотности «крупное явление народного умственного прогресса».

В то время, когда «древлее благочестие» считалось следствием невежества и консерватизма «заскорузлой» мысли русского человека, Костомаров одним из первых и точнее многих ученых сформулировал парадоксальность исторического явления старообрядчества. В нем он увидел «явление новое, чуждое старой Руси».

Отстаивание традиций, лежащих в основе староверия, по словам историка, породило «новые духовные нужды», ибо то, что было привычно, во что «слепо верили, не размышляя, пришлось защищать, а, следовательно, пришлось думать, многому научиться».

Старообрядчество ставило вопросы необходимости выбора, «которые вводили русский народ в чуждую ему до того времени область мысленного труда». По выражению Костомарова, староверие «расшевелило спавший мозг русского человека».

Но для большинства ученых XIX века был характерен совершенно противоположный взгляд на начетничество. Например, марксист Г.В. Плеханов заявлял: «Если раскол и был органом народного самообразования, то неправильность и несовершенство этого органа достигла такой степени, что он являлся в то же время органом народного застоя, а вовсе не прогресса, каким его считал Костомаров».

Рассуждения Плеханова о «народном застое» напоминают рассуждения его позднейших последователей о «загнивающем Западе». Из этого «застоя», из простого русского народа вышли талантливые защитники «древлего благочестия». Они успешно словом и пером отражали нападки «противораскольничьих миссионеров» из Синодальной церкви.

Из знаменитых начетчиков XIX века необходимо назвать старообрядческого епископа Арсения Уральского и Оренбургского (1840–1908). Этот энциклопедически образованный архиерей не только радел о приумножении своих знаний, но и охотно делился ими с другими. Его учениками были прославленные начетчики Ф.Е. Мельников (1874–1960) и епископ Иннокентий (Усов, 1870–1942).

Для более плодотворной деятельности старообрядческие начетчики ежегодно собирались на свои съезды. В 1906 году на первом съезде начетчиков в Нижнем Новгороде было принято решение о создании Союза старообрядческих начетчиков.

Эта организация имела целью защищать и распространять старообрядчество, развивать деятельность начетчиков, поддерживать их морально и материально, организовывать частные и публичные беседы, издавать богословскую и историческую литературу.

После 1917 года в «стране победившего атеизма» стараниями большевиков начетничество было истреблено. Многие народные богословы были либо уничтожены, либо вынужденно покинули Родину.

В современной России уже практически нет начетчиков. Большинство староверов, выступающих в защиту «древлего благочестия», имеют высшее образование, а потому не могут считаться начетчиками-самоучками в строгом смысле этого слова.

Опубликовано: газета «Культура», 2006, № 6 (7526). 263

В галерее русских типов, созданных Иваном Сергеевичем Тургеневым, есть несколько образов искренне верующих людей. Народная религиозность привлекала писателя, но, как заметил литературовед Николай Леонтьевич Бродский, в вопросах веры классик был «холодным исследователем без интимного интереса».

Русский интеллигент XIX века мог судить о старой вере преимущественно по «противураскольническим» книгам богословов государственной Синодальной церкви. Официальная историография объявляла старообрядчество «суеверием», происходящим от вековечной безграмотности нашего народа. О «древлем благочестии» и его приверженцах тогда было принято говорить уничижительно: «раскол», «ханжество», «раскольники», «сектанты».