Тим Вейнер - ЦРУ. Правдивая история
«Главные усилия мы сосредоточили на проникновении в тыл противника и поставках оружия и боеприпасов, но эти усилия не привели к успеху», – вспоминал Бисселл. Он решил, что «сейчас назрела необходимость ударного воздействия», то есть полномасштабного вторжения на Кубу.
У ЦРУ не было ни президентского одобрения, ни войск, необходимых для выполнения этой задачи. Пятисот человек, проходящих военную подготовку и обучение в Гватемале, по мнению Бисселла, которое он высказал Эстерлайну, «явно не хватало». Оба поняли, что для борьбы с Кастро, в распоряжении которого на тот момент находилось 60 тысяч солдат с танками и артиллерией, а также крепнущая день ото дня служба внутренней безопасности, нужны куда более крупные силы.
У Бисселла на одной телефонной линии была мафия, на другой – Белый дом. Неминуемо приближались президентские выборы. В первую неделю ноября 1960 года основная концепция Кубинской операции рухнула, не выдержав давления извне. Эстерлайн объявил план неосуществимым, и Бисселл понимал, что он прав. Но никому не сказал об этом. За месяцы, недели и даже считаные дни до вторжения он всех вводил в заблуждение.
«Он лгал всем вокруг», – говорил Джейк Эстерлайн, сообщая неверную информацию оперативному подразделению «Куба», вводя в заблуждение прежнего и вновь избранного президента.
В ноябре Джон Кеннеди опередил на выборах Ричарда Никсона менее чем на 120 тысяч голосов. Некоторые из республиканцев считали, что часть голосов была похищена где-то в окрестностях Чикаго. Другие намекали на покупку голосов в Западной Вирджинии. Ричард Никсон со своей стороны обвинял ЦРУ. Он был ошибочно убежден в том, что «джорджтаунские либералы» вроде Даллеса и Бисселла тайно помогли Кеннеди, передав ему секретную информацию о ситуации на Кубе перед решающими президентскими дебатами, которые транслировались по телевидению.
Избранный президент Кеннеди немедленно объявил о повторных назначениях Эдгара Гувера и Аллена Даллеса. Решение исходило от его отца, и это было сделано ради политической и личной безопасности. Гувер был посвящен в некоторые тайны семьи Кеннеди, в том числе о сексуальных развлечениях избранного президента во время Второй мировой войны с нацистской шпионкой; и этой информацией Гувер поделился с Даллесом. Кеннеди знал все это, потому что его отец, один из консультантов иностранной разведки в кабинете Эйзенхауэра, сообщил ему из вполне достоверных источников.
18 ноября вновь избранный президент встретился с Даллесом и Бисселлом в отцовском пристанище, в Палм-Бич, штат Флорида. За три дня до этого Бисселл получил заключительное донесение от Эстерлайна по поводу Кубинской операции. «Наша первоначальная концепция теперь выглядит нереальной перед лицом тех сил, которые сейчас имеются в распоряжении Кастро, – сказал Эстерлайн. – Никаких внутренних волнений в стране, которые ранее считались возможными, не произойдет, а при имеющихся оборонительных возможностях вариант первоначально запланированного удара совершенно исключен. Наша вторая концепция (отряд численностью 1500 – 3000 человек, способный захватить и удержать плацдарм с взлетно-посадочной полосой) теперь также представляется недостижимой, кроме как в форме совместной операции ЦРУ/Минобороны США».
Другими словами, чтобы свергнуть Кастро, Соединенные Штаты должны отправить на Кубу дивизии своих морских пехотинцев.
«Я сидел в своем кабинете в ЦРУ, – вспоминал Эстерлайн, – и говорю: «Проклятье! Надеюсь, у Бисселла хватит мужества рассказать Джону Кеннеди, какова обстановка на самом деле». Но Бисселл не произнес ни единого слова. Невыполнимый план превратился в миссию «будет выполнено».
Брифинг в Палм-Бич выявил «абсолютно несостоятельную позицию» руководителей ЦРУ, сообщил Бисселл историку агентства. В примечаниях заседания отмечено, что они намеревались обсудить свои прошлые успехи и триумфы – в частности, операцию в Гватемале – и множество тайных операций на Кубе, в Доминиканской Республике, в Центральной Америке и Южной Америке, а также в Азии. Но они этого не сделали. Перед совещанием президент Эйзенхауэр настоятельно рекомендовал придерживаться «узкой повестки дня»; присутствующие интерпретировали это как запрет на обсуждение чего-либо, что выяснялось или происходило на прошлых заседаниях Совета национальной безопасности. В результате важнейшая информация о тайных операциях ЦРУ была утрачена в переходный период смены президентов.
Эйзенхауэр никогда не одобрял вторжения на Кубу. Но Кеннеди ничего не знал об этом. Он знал лишь то, что ему доложили Даллес и Бисселл.
«Восемь лет поражений»
В течение восьми лет Аллен Даллес парировал любые усилия извне, направленные на то, чтобы хоть как-то изменить работу ЦРУ. У него сложилась репутация эдакого защитника-хранителя. Все отрицая и ничего не допуская, он не выпускал наружу ни капельки правды, чтобы скрыть провалы своих тайных операций.
Начиная как минимум с 1957 года он заглушал обращенные к нему голоса разума и сдержанности, игнорировал все более насущные и наболевшие рекомендации президентских консультантов по разведке, отбрасывал в сторону донесения собственного главного инспектора и вообще с презрением смотрел на подчиненных. «К тому времени он уже был утомленным стариком», стиль его руководства «мог быть – и был – трудновыносимым», сказал Дик Леман, один из лучших аналитиков, которые когда-либо работали в ЦРУ. «Его отношение к нам отражало его моральные критерии. Он был не прав, конечно, но нужно было как-то жить с этим».
В последние дни пребывания на посту президента Эйзенхауэр понял, что у него нет шпионской службы, достойной такого наименования. Он пришел к такому заключению после прочтения толстой пачки донесений и отчетов, составленных в период, когда он искренне надеялся изменить ЦРУ.
Сначала, 15 декабря 1960 года, он ознакомился с отчетом Группы по совместному расследованию, которую сформировал после того, как был сбит U-2 в СССР. Перед ним открылась ужасающая картина бездействия и смятения. В отчете говорилось, что Даллес никогда не рассматривал вопрос о внезапном нападении со стороны Советов. Он никогда не координировал работу военной разведки и гражданских аналитиков. Он так и не создал возможность заблаговременного предупреждения в кризисной ситуации. Восемь долгих лет он планировал и проводил тайные операции, вместо того чтобы управлять американской разведкой.
Затем, 5 января 1961 года, президентский консультативный совет по иностранной разведке дал свои заключительные рекомендации. Он призвал «к полной переоценке» секретных операций: «Мы не можем заключить, что в итоге все программы секретных операций, предпринятые ЦРУ до настоящего, стоили тех больших расходов, личного состава, денег и прочих привлеченных ресурсов». Совет предупредил, что «сосредоточенность ЦРУ на политических, психологических и связанных с ними секретных действиях существенно отвлекает от выполнения ее первичной задачи по сбору разведывательных данных».
Совет убеждал президента рассмотреть вопрос о «полном отделении» директора Центральной разведки от ЦРУ. Он заявил, что Даллес не способен к управлению агентством, одновременно выполняя обязанности по координированию американской разведки; в эти обязанности входили контроль деятельности шифровальной и дешифровальной служб Агентства национальной безопасности; управление спутниками-шпионами и космической фоторазведкой; улаживание бесконечных конфликтов с армией, военно-морским флотом и ВВС.
«Я напомнил президенту, что он много раз сам обращался к этой общей проблеме», – написал его помощник по национальной безопасности Гордон Грей после изучения этого отчета вместе с Эйзенхауэром. «Знаю, – ответил Айк. – Я попробовал. Но я не в силах изменить Аллена Даллеса».
«Достигнуто многое, – напирал Даллес на последнем заседании Совета национальной безопасности с участием Эйзенхауэра. – Все под контролем. Я создал тайную службу. Американская разведка еще никогда не была более проворной и искусной. Координация и сотрудничество сейчас лучше, чем когда-либо. Предложения президентского совета по разведке нелепы, сказал он, они – настоящее безумие, они незаконны».
«Согласно закону, я несу ответственность за координацию разведки, – напомнил Даллес президенту. – Я не могу делегировать кому-либо эту ответственность. Без моего руководства американская разведка превратится в «тело, плавающее в разреженном воздухе».
Напоследок Дуайт Эйзенхауэр все-таки дал волю чувствам. «Структура нашего аппарата разведки неправильна, – сказал он Даллесу. – Она не имеет никакого смысла, ее нужно реорганизовать, и мы должны были давно сделать это. Со времен Перл-Харбора ничего не изменилось. «Я восемь лет терпел поражения», – заявил президент Соединенных Штатов. Он сказал, что своему преемнику «оставляет наследие провалов».
