Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II
Нередко историки рассматривают восстание декабристов как последний (и неудачный) дворцовый переворот. И в самом деле, многие черты роднили декабрьское восстание 1825 года с предшествующими дворцовыми переворотами: ситуация междуцарствия и отказа от присяги нежелательному монарху, решающая роль гвардии, заговор среди офицеров… Однако впервые в русской истории (со времён «верховников» в 1730 году) речь шла не о дворцовой интриге и не о корыстных интересах группы лиц, а о смене исторического вектора развития страны, о продуманной программе, об участии сотен людей, рискующих жизнью не из корысти, а из высоких идейных соображений, и несколько лет целенаправленно участвующих в работе тайных обществ.
Уже не один смелый Радищев, а сотни людей бросили дерзкий вызов Империи. Выведя утром 14 декабря 1825 года к Медному Всаднику в Петербурге три тысячи солдат с тридцатью офицерами, отказавшимися подчиняться новому императору Николаю I, декабристы заложили основание новой славной революционной традиции. Их кровь – кровь героев, расстрелянных картечью на площади и повешенных позднее по суду, – легла в основу прекрасного революционного Мифа, как то евангельское зерно, которое умирая, даёт колос. «Ах, как славно мы умрём!» – говорил друзьям К.Ф. Рылеев – пылкий поэт-декабрист. Немое доселе, российское общество обретало свою речь. Восстание в Петербурге было расстреляно, восстание Черниговского полка на Украине в декабре 1825 – январе 1826 года также было подавлено картечью. По делу над декабристами – первому политическому процессу в истории России! – было привлечено 579 человек, на суде – 121 человек. Пятеро декабристов были повешены 13 июля 1826 года (Павел Пестель, Пётр Каховский, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьёв-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин), около ста человек сосланы в Сибирь, девять – в солдаты на Кавказ, двумстам солдатам дали тысячу ударов палками, четыре тысячи гвардейцев были отправлены на Кавказ. Наступила николаевская реакция, – эпоха всеобщего пессимизма, уныния, робости, гонений на всё живое, эпоха, столь ярко и мрачно описанная Лермонтовым в его «Думе». Однако пример декабристов не был забыт, их голос был услышан и подхвачен.
Время 1830-ых – 1840-ых годов стало, по словам А.И. Герцена, «временем наружного рабства и внутреннего освобождения», когда в маленьких дружеских кружках, в студенческих аудиториях и московских салонах кипела интенсивная духовная жизнь, и были поставлены вопросы о смысле русской истории и о реальном вкладе России в мировую культуру. Вопреки виселицам и ссылкам декабристов, гибели на дуэли Пушкина и Лермонтова, ссылке в солдаты поэта Александра Полежаева (за вольнолюбивые стихи), разгрому кружка «петрашевцев» (приговорённых к расстрелу всего лишь за крамольные речи, чтение книг Ш. Фурье и переписывание запрещённого письма Белинского к Гоголю), шпионам и доносам зловещего Третьего Отделения, вопреки казённой теории «официальной народности», мыслящие и порядочные люди России отвергали имперскую «славу, купленную кровью», гнёт самодержавия, произвол бюрократии, крепостное рабство. При этом возникали существенные расхождения и в оценках настоящего, и в образах прошлого и желаемого будущего.
Первым публично осмелился выступить один из величайших русских мыслителей, основоположник русской философии Пётр Яковлевич Чаадаев (друг Пушкина и декабристов), который в 1836 году опубликовал первую статью из своих «Философических писем» в журнале «Телескоп». В ней он, вопреки теории «официальной народности», указывал на историческую отсталость и бедственное положение России, отсутствие в ней свободной мысли, самостоятельной инициативы, её изоляцию от вселенской (католической) христианской церкви. «Мы – пробел в нравственном миропорядке», «враждебный всякому истинному прогрессу», «прошлое России – пусто, настоящее – невыносимо, а будущего у неё – нет», – такие горькие истины были непривычны для русского читателя и совсем невыносимы для власти. Выход в свет чаадаевской статьи А.И. Герцен назвал «выстрелом пушки в ночи», а её написание – «подвигом честного человека». Журнал, опубликовавший статью, был закрыт, его издатель отправлен в ссылку, а П.Я. Чаадаева по царскому приказу… объявили сумасшедшим (как уже было пророчески предсказано Грибоедовым, одним из прототипов Чацкого у которого был Чаадаев, и как не раз потом будут делать с инакомыслящими в СССР), ему запретили что-либо публиковать и выходить из дома.
Если ответом власти на выступление Чаадаева, разумеется, явились репрессии, то ответом общества – начало знаменитого спора между «западниками» и «славянофилами» (спора, который продолжается, немного меняя форму, и по сей день). И «западники», и «славянофилы», однако, относились к одной духовной среде, одинаково глубоко ненавидели рабство и унижение человеческого достоинства со стороны николаевского режима и одинаково требовали отмены крепостного права. И те и другие бились над решением одного и того же вопроса – как преодолеть указанную Чаадаевым отсталость и несвободу русской жизни, но ответы давали разные: идти общим путём с Европой, догоняя её (западники), или же найти в самобытности, непроявленности сил русского народа залог будущего величия России (славянофилы). Не зря примыкавший в те годы к «западникам» Герцен подчёркивал: «Наше сердце билось одно, но головы, как у двуликого Януса, смотрели в разные стороны». И славянофилы, и западники создали себе своего рода утопии, только утопия славянофилов находилась в прошлом (Московское царство XVII века до Петра I), а утопия западников – на современном Западе. Одни противопоставляли идеальную Древнюю Русь (вымышленную) порокам реального Запада, другие противопоставляли западные идеалы гуманности и свободы бедствиям современной России. А.И. Герцен писал о западниках: «Европа нужна нам как идеал, как упрёк, как благой пример; если она не такая – её надо выдумать».
К кружку славянофилов относились братья П.В. и И.В. Киреевские, братья И.С. и К.С. Аксаковы, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин. Они внесли огромный вклад в изучение народной русской культуры: Аксаковы изучали статистику, Хомяков стал первым в России светским богословом, А.Н. Афанасьев собрал и издал русские народные сказки и изучал древнерусское язычество, П.В. Киреевский собрал и опубликовал русские народные песни, а В.И. Даль стал автором знаменитого и доселе непревзойдённого толкового словаря живого великорусского языка. На взгляды славянофилов решающее влияние оказал немецкий романтизм (с его «народным духом» и «реабилитацией» традиции и органического развития общества). Славянофилы указывали на «соборность» («единство во множестве», «хоровое начало»), сочетающее ценности личного и общего, добровольный союз людей для совместного деяния), как на главную черту русской истории и социальности. Идеалом славянофилов было неразрывное единство веры и разума, мысли и чувства, единичного и всеобщего, христианства и светской культуры. В православии и крестьянской общине они видели залог великого будущего России. Славянофилы считали, что на Западе восторжествовал дух конкуренции и эгоизма, «язва пролетариатства» и буржуазная цивилизация, разрыв «сердца и ума». В России же изначальный идеал («сила власти – царю, сила мнения – народу», соединение царя-батюшки и Земского Собора) исказился с реформами Петра I, поработившего церковь и насильственно насадившего «немецкую бюрократию», разделившую монархическую власть и народ. Отрицая капитализм, парламентаризм, конституционализм как «западные» выдумки, славянофилы предлагали ликвидировать крепостное право, освободить церковь и общину из-под ига государства, уничтожить «немецкую бюрократию», развивать самоуправленческие и общинные начала русской жизни.
Славянофилам противостояли «западники», пёстрая и разнообразная группа лиц, в отличие от славянофилов не представлявших единства взглядов и идей (историки, юристы, профессора, писатели: Т.Н. Грановский, И.С. Тургенев, В.Г. Белинский и многие другие), исповедовавшие идеалы секулярной и космополитической культуры и абсолютной автономии личности. Они полагали, что России следует идти по проложенному Петром I пути, догнать европейские страны, ввести парламент и конституцию, отменить крепостное право, развивать промышленность, распространять просвещение.
Своеобразным синтезом лучших идей славянофильства и западничества явился «русский» или «народнический» социализм, создателем и глашатаем которого стал Александр Иванович Герцен (1812–1870) – замечательный мыслитель, писатель и общественный деятель. Примыкавший сперва к западникам, подвергшийся репрессиям со стороны самодержавия и вынужденный покинуть Россию, Герцен основал в Лондоне (вместе со своим другом Н.П. Огарёвым) Вольную Русскую Типографию, положив начало русской политической эмиграции и неподцензурному русскому слову, громким эхом отдававшемуся в порабощённой России (они издавали сборники «Голоса из России», альманах «Полярная Звезда» и газету «Колокол»).
