Льюис Е. Каплан - Сталин. Человек, который спас капитализм
Итак, Патет Лао[7], Народный фронт Коммунистической партии, контролировал почти половину страны. Лаосская армия была беспомощна, ее генералы не видели толком ни одного сражения. Единственный человек в правительстве, кто не был коррумпирован, — это принц Суванна Пума. Единственная причина, по которой французы продолжали удерживать эту колонию, состояла в поддержке национального достоинства Франции. Кеннеди был ошеломлен. Он запросил министерство обороны, чтобы ему представили примерную оценку количества солдат, необходимых для удержания Лаоса от захвата коммунистами. Поскольку военное ведомство не знало ситуации на местах, то ответ был столь же идиотским, как и вопрос: сухопутные войска численностью от 10 до 60 тысяч.
Одновременно был гораздо более важный вопрос: что делать с примерно полутора тысячами вооруженных и обученных кубинских эмигрантов в Гватемале, готовыми вторгнуться на Кубу и свергнуть режим Кастро. Аллен Даллес, глава ЦРУ, показал Кеннеди план, в свое время представленный им Эйзенхауэру. Даллес был убежден в «дуракоустойчивости» этого плана. Он даже подчеркнул, что предлагаемый план еще проще, чем тот, который был задуман в свое время для свержения правительства Гусмана в Гватемале. Но, вопреки уверенности Даллеса в успехе, было одно существенное обстоятельство, которое делало план рискованным. Вторжение намечалось с моря, а не с соседней территории, как в случае Гондураса и Гватемалы. Кеннеди показал план начальникам Объединенных штабов, и те оценили шансы на успех примерно в 30 процентов. Кеннеди возвратил план и дал указание Ричарду Бисселлу, командующему операцией, подготовить новый.
Кеннеди твердо настаивал на одном условии. Не должно быть ни малейшего следа участия США в этой операции. Если бы Бисселл или Даллес были откровенны в беседе с президентом, они сказали бы, что это совершенно невозможно. Полторы тысячи кубинских эмигрантов с оружием, организованные ЦРУ в партизанскую армию, базировались в Гватемале, и необходима была авиация, чтобы забросить их на Кубу. Но оба советника Кеннеди имели свои причины, чтобы содействовать продолжению операции. Первое и главное — бюджет секретных операций составлял 60 процентов от всего бюджета ЦРУ. Предыдущие успешные акции в Иране и в Гватемале послужили усилению значимости скрытных действий. Для нового президента жизненно важным было осознать роль ЦРУ в борьбе против коммунистических режимов. Попытка ЦРУ уничтожить Кастро, предпринятая при Эйзенхауэре, провалилась. Теперь, согласно рапортам из ЦРУ, только вторжение на остров могло привести к падению режима. По сообщениям агентов ЦРУ, засланных на Кубу, как только силы вторжения окажутся на кубинской земле, большинство кубинцев восстанут и режим Кастро моментально падет. И опять упускается из расчетов тот фактор, каким образом Кеннеди мог поверить в возможность успеха подобной операции без поддержки правительства США. Присутствие кубинских эмигрантов в Гватемале не только было известно всему миру, но Кастро также внедрил в ряды наемников своих агентов.
Несмотря на все эти очевидные факты, Кеннеди продолжал настаивать, что, прежде чем он даст «зеленый свет» началу операции, всем должно быть ясно показано, что США не участвуют ни в планировании, ни в осуществлении этой операции. Конечно, у президента имелись веские причины снизить уровень публичного освещения этих усилий по свержению режима Кастро. За месяц до планируемой даты высадки, 16 марта, он пригласил в Белый дом глав всех латиноамериканских государств, за исключением Кубы и Доминиканской Республики, где до сих пор правил Рафаэль Трухильо, чтобы подать гостям то блюдо, которое он считал главным в деятельности своей администрации, — план создания в Западном полушарии экономического альянса, по аналогии и в противовес строящемуся Европейскому общему рынку («Союз ради прогресса» (Alliance for Progress), внешнеполитическая программа США в отношении стран Латинской Америки, выдвинутая Дж. Ф. Кеннеди в ходе президентской предвыборной кампании в октябре 1960 в г. Тампа, штат Флорида).
Но предложенная программа из десяти пунктов заходила намного дальше, чем просто вопросы экономики. Она предусматривала поднятие жизненного уровня во всех задействованных странах путем земельной реформы, улучшения образования и здравоохранения. План предусматривал расходы США в размере 20 миллиардов долларов за период в десять лет, которые состояли из прямых субвенций правительства США и частных инвестиций. По мере развития программы самые богатые страны Латинской Америки получили бы еще 60 миллиардов долларов.
Главным мотивом для создания альянса было осознание администрациями Эйзенхауэра и Кеннеди, говоря на дипломатическом языке, что наилучший способ противодействия коммунизму в Западном полушарии — это сделать более выгодное предложение, другими словами, поднять жизненный уровень этих стран. Эта затея «Союза ради прогресса» предназначалась для разрушения устойчивого стереотипа империалиста-янки в глазах латиноамериканцев.
«Союз ради прогресса» не возник сам собой из воздуха. В своей речи в 1956 году советский премьер Николай Булганин говорил о неудаче попыток Советского Союза завязать прочные торгово-экономические отношения со странами Центральной и Южной Америки. Он уведомил ЦК компартии, что деловые отношения существуют у СССР только с Мексикой, Аргентиной и Уругваем. Другими словами, проникновение коммунистов в правительство Гусмана, что привело к перевороту и свержению его режима, не может быть приписано действиям советских агентов, а было результатом усилий местных коммунистов. Президент Эйзенхауэр уже посылал своего брата Мильтона, президента университета Пенн, для проведения неформальной ознакомительной поездки по странам Латинской Америки — выяснить, как там относятся к Соединенным Штатам. Все отчеты, переданные президенту, имели негативную окраску: во всех странах отрицательно относились к политике США в регионе. И в 1957 году Ростов и Макс Милликан опубликовали книгу «Предложение: Ключ к эффективной внешней политике». Хотя два этих профессионала не упоминали Латинскую Америку, их тезис о том, что щедрая экономическая помощь бедным не даст распространиться коммунизму, мог быть легко приложим не только к странам Латинской Америки, но и к другим государствам мира.
Два не связанных между собой события встряхнули администрацию Эйзенхауэра и вывели ее из блаженного сна в отношении Латинской Америки. Первое произошло в 1958 году, когда президент послал вице-президента Ричарда Никсона в поездку «доброй воли» по странам Южной Америки. Все шло, казалось бы, гладко, пока самолет с Никсоном и его женой не приземлился в аэропорту Каракаса, столицы Венесуэлы. В аэропорту на них напала группа агрессивных студентов, ведомых коммунистическими организаторами, и по дороге из аэропорта до посольства стало ясно, что и американское посольство не обеспечит безопасности. Хотя все это было спланированной и подготовленной акцией, но множество людей на улицах, выкрикивающих сакраментальную фразу «янки, гоу хоум», произвело живейшее впечатление на Никсона, а затем и на Эйзенхауэра. Они поняли, что пришла пора менять американскую политику в регионе. Но появление Фиделя Кастро и экспроприация американской собственности на Кубе без компенсации заставили администрацию Эйзенхауэра действовать. Под руководством Милтона Эйзенхауэра и Дугласа Диллона, тогда заместителя госсекретаря по экономическому развитию, были учреждена панамериканская организация и Межамериканский инвестиционный банк. Через несколько месяцев Акт Богота был одобрен советом Организации американских государств; в документе говорилось о необходимости разработать меры по улучшению экономических и социальных условий в Латинской Америке, в рамках панамериканского договора. Был создан особый интерактивный фонд, на который конгресс США выделил 500 миллионов долларов. Когда Эйзенхауэр перед самым своим уходом с поста совершил прощальный тур по Латинской Америке, его повсюду приветствовали радостные толпы. Именно на этой основе, заложенной администрацией Эйзенхауэра, и была создана расширенная программа «Союз ради прогресса». И Диллон, теперь уже секретарь Казначейства в администрации Кеннеди, и Ростов, заместитель Банди, главы Национального совета безопасности, сыграли важнейшую роль в становлении этого альянса.
В течение первых шестидесяти дней правления администрации Кеннеди президент следовал в рамках риторики, заявленной в его инаугурационной речи. Сразу же он принял предложение Хэмфри по формированию Корпуса мира. Молодые люди, вместо того чтобы служить два года в армии, могли по своему выбору отправиться исполнять свой долг как посланники доброй воли в различных странах третьего мира, живя в тех же условиях, что и местные жители, и обучая их различным практическим вещам, таким как чередование посевных культур, здоровый образ жизни и — там, где это возможно, — давая необходимое образование. Программа предполагала показать миру Америку с ее самых лучших сторон. Американцы всегда щедро раздавали свои деньги, как на помощь иностранным государствам, так и в случае стихийных бедствий; а теперь США готовы были послать свою молодежь для работы рука об руку с обездоленными. Образование Корпуса мира и «Союза ради прогресса» обозначило основу взгляда Кеннеди на мир и его ответственность в нем. Он был первым примером таких молодых людей, которые уезжали на войну, видели ее ужасы и хотели бы навсегда прекратить несчастья, преследовавшие предыдущие поколения. Но его образ и популярность не ограничивались одними Соединенными Штатами. Как он скоро узнает, посетив Париж, Вену и Лондон, мистическое обаяние Кеннеди перешагнуло границы государств. Куда бы он ни приезжал, везде он становился главным источником новостей и объектом общественного внимания.
