Игорь Кузнецов - Засекреченные трагедии советской истории
Задумаемся над главным вопросом, встающим перед каждым историком в связи с покушением на Ленина, а появилось бы на свет печально известное постановление СНК «О красном терроре», не будь выстрелов на дворе завода Михельсона?
К этому моменту уже пролилась кровь Урицкого. Ранее в Петрограде был убит Володарский. 28 августа 1918 г. на заседании Петросовета было объявлено о сорвавшемся покушении на Зиновьева. Центральные газеты конца августа — начала октября пестрят сообщениями о всевозможных заговорах. Атмосфера нарастающей истерии в качестве прелюдии к началу «якобинского» периода революции — налицо.
Другое дело, что роковые выстрелы в Ленина и прямое отношение к ним женщины по фамилии Ройтблат (что в переводе означает «Красная кровь») носят прямо-таки мифическое значение. Можно, конечно, строить версии о некой мистификации, но жизнь увлекательнее самой невероятной выдумки.
С легкой руки итальянской социалистки Анжелики Балабановой была пущена в ход версия о том, что Каплан не была расстреляна. Балабанова ссылалась на слова Ленина, сказанные ей после 30 сентября 1918 г. (когда она приехала из Стокгольма): «Центральный Комитет решит, что делать с этой Каплан…». Впоследствии «утка» Балабановой вовсю летала по политизоляторам и тюрьмам. Многие слышали о том, что кто-то, дескать, видел Каплан там-то и там-то.
Этой легендой заинтересовался даже заместитель наркома внутренних дел Фриновский. Ответы из запрошенных им тюрем пришли, разумеется, отрицательные. Вместе с тем, и в 1937 г., и позже шла настоящая «охота на Капланов». В одной из депеш в МГБ СССР докладывали: «Обнаружена Каплан Фаня Львовна с мужем Капланом Владимиром Ароновичем и дочерью Каплан Марианной Владимировной. Сообщили осведомитель Ася и источник Мышкина». Кто знает, скольким людям стоила жизни их фамилия. Неизвестно, правда, попали ли в сети НКВД настоящие родственники Фейги Ройтблат.
На сегодняшний день есть три версии ее ухода из жизни.
Первая изложена в «Записках коменданта московского Кремля» П. Малькова.
Вторая обнаружена историком С. Шумихиным в одной из записных книжек В. А. Кадашева-Амфитеатрова: «Оказывается, она все время в камере молчала, лежала на койке, повернувшись носом к стенке, и не произносила ни одного слова. Расстрел ее был обставлен великой торжественностью: вдруг распахнулись двери и на пороге появились латыши, волочившие за собой громыхавший пулемет. На их возглас Каплан встала и молча, не глядя на сидевших вместе с нею женщин, закуталась в большую черную шаль и пошла вслед за латышами…».
И, наконец, третья версия — мемуары одного из латышских стрелков: «Я видел, как это было… Идет Павлик с пистолетом. Рядом женщина, молодая. Черные волосы, красивая, глаза немного выпуклые. Еврейки, когда они молодые, очень красивые бывают… Что-то говорила, но не умоляла, нет. Я думаю, она знала, куда он ее ведет. Мальков загнал ее в ворота, такие неживые, немые ворота были, они только с одной стороны выглядели, как ворота. Специального места для расстрела в Кремле не было. Он выстрелил раза два… Я думаю, Мальков расстрелял ее сам, без суда, а документы потом оформил. Он ее получил, должен был, наверное, отвезти куда-то, а вместо этого расстрелял… Было это, чтоб не соврать, летом. После обеда…».
Так (или почти так) оборвалась земная жизнь той, которая вошла в историю под именем «Красная кровь».
ЧЕСТЬ ИМЕЮ
Эти люди всегда были для нас контрреволюцией, «белогвардейщиной», «царским офицерьем». Мы редко видели в них людей, наших соотечественников, окончивших свою жизнь где-нибудь с простреленной головой во время «ледового похода» на Кубани или в ночлежках Константинополя, Белграда, Харбина или Шанхая. Остатки россиян, вставших после революции под белые знамена, как символ «законного порядка», покоятся ныне не только на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, но и разбросаны по всему свету.
Генерал Антон Иванович Деникин вошел с историю XX века как один из крупнейших полководцев царской русской армии. Тем не менее, Деникин и сейчас остается для некоторых «классовым врагом», защитником того прошлого, которое с оружием в руках низвергали большевики и с которым вела кровопролитные битвы Красная Армия.
Пленник Быховской тюрьмы
Он родился 4 декабря 1872 г. в семье крестьянина, бывшего крепостного, отданного в рекруты (отец его дослужился до воинского звания и в отставку вышел майором). Закончив Киевское пехотное юнкерское училище и Академию Генерального штаба, Деникин участвовал в русско-японской войне, где проявил отвагу и храбрость.
В начале первой мировой войны Антон Иванович, получивший звание генерала, возглавил знаменитую «Железную бригаду», которая одержала под его командованием ряд блистательных побед. После февральской революции Временное правительство назначило Деникина начальником штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, а затем главнокомандующим армиями Западного фронта.
Антон Иванович Деникин, ставший 31 марта 1918 г. командующим Добровольческой армией, а в декабре — главнокомандующим вооруженными силами юга России, был образован, воспитан в традициях русского офицерства, почитавшего все ценности корпоративной воинской этики, хотя и был потомком крепостного.
До первой мировой войны его служба не была отмечена взлетом карьеры. Командиром полка Деникин стал в 1910 г., почти в 40 лет. На германском фронте он храбро воевал, командовал последовательно бригадой, дивизией, армейским корпусом. Там близко познакомился с генералом Корниловым, что оказало немалое влияние на характер его взглядов с началом революции.
Февральскую революцию и последовавшие за ней события Деникин встретил враждебно, через призму «пришедшего хаоса», ворвавшегося не только в общество, но и в армию. Вскоре Деникин становится командующим разваливающимся Западным фронтом.
Крах корниловского заговора обернулся арестом и Деникина. В своих мемуарах генерал-лейтенант вспоминает, как он не раз был перед угрозой самосуда солдатской толпы. Особенно красочно описание перевода арестованных из Бердичевской в Быховскую тюрьму.
Нас, вспоминал Деникин, вели «среди живого человеческого моря» бушующей толпы. «Надвигалась ночь. И в ее жуткой тьме, прорезываемой иногда лучами прожекторов с броневика, двигалась обезумевшая толпа, она росла и катилась, как горящая лавина. Воздух наполняли оглушительный рев, истерические крики, ругательства». Все чувствуют, что бесовство революции молится только насилию.
Группу генералов, в числе которых был и Деникин, разместили в здании бывшей женской гимназии в Быхове, что около Могилева. Охраной ведал подполковник Эрхард, который позволял заключенным свободно общаться между собой. Сразу же образовался тесный кружок генералов, которым предстояло сыграть видную роль в белом движении, в составе Деникина, Лукомского, Маркова, Корнилова, Романовского. Все их разговоры вращались вокруг одной темы: как спасти Россию.
С 1919 г. Деникин во главе вооруженных сил юга России. Под его командованием войска, захватив Кубань, начали знаменитый поход на Москву. Но они дошли лишь до Орла. Красная Армия вскоре перешла в контрнаступление, и к весне 1920 г. вооруженные силы юга России были полностью разгромлены.
После провала похода на Москву во главе вооруженных сил юга России, отступления и серии поражений, Деникин, по его словам, «разбитый нравственно», 22 марта 1920 г. сдал командование генералу Врангелю. Вечером того же дня на борту английского миноносца, вышедшего из новороссийского порта, он навсегда покидал Россию. «Когда мы вышли в море, — вспоминал впоследствии А. И. Деникин, — была уже ночь. Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначали еще берег покидаемой русской земли. Тускнеют и гаснут. Россия, родина моя…»
«Я не убил ни одного большевика»
В Константинополе в русском посольстве, которое превратилось в убежище для беженцев, генерала ждала его семья — жена Ксения и дочь Марина, которой исполнился всего год. В этом городе судьба уготовила Деникину еще одно испытание — русским офицером, членом ультраправой организации, был убит его ближайший соратник генерал Романовский.
Константинополь семья Деникина покидала вместе с детьми генерала Корнилова на британском дредноуте «Мальборо». В Лондоне генерала Деникина встречали со всеми подобающими его званию почестями и поселили в дорогом отеле «Кадоган». Но он располагал всего 20 фунтами стерлингов и не мог оставаться в дорогих апартаментах. Узнав об этом, британский военный министр Уинстон Черчилль вызвал русского консула в Лондоне и предложил через него генералу помощь. Деникин с возмущением отказался от «милостыни», заявив, что он заработает себе на жизнь пером — будет писать мемуары.
