Андре Боннар - Греческая цивилизация. Т.2. От Антигоны до Сократа
Врач, который караулит «мимолетный случай» на почве самого «обманчивого опыта», является скромным, но действенным созиданием жизни. Как поэт не создает свои образы из ничего, а черпает их из действительности, так и врач создает человеку здоровье, исходя из того, что он находит в его организме, исходя из природы человека, которую он изучил и использовал.
Прометей вырывает огонь у Солнца, а не у пустоты.
* * *
Таков строгий ход гиппократовой медицины, такова философия медицинской профессии, которую Гиппократ извлекает из природы человеческого тела. В этом очерке я останавливался на методе науки, которую Гиппократ основал и в которой достиг большего, чем дали ему ее результаты. Дело в том, что прогресс науки обусловливается в большей степени правильностью методов, нежели накоплением результатов.
Какая нравственная высота, какая скромность и величие мысли получили свое завершение, свое дивное увенчание в моральных нормах, которые Гиппократ внушает своим ученикам и которым следует сам!
Я указал выше на сочинения этического характера в «Сборнике» — «Клятва», «Закон», «О враче» и другие. Напомню, что они были составлены Гиппократом уже в старости или его учениками вскоре после его смерти, но в соответствии с его принципами и его практикой. Следует уточнить, что «Клятва», облекающая в письменную форму древний обычай, представляет самый древний текст «Сборника», но вместе с тем она в своей нынешней форме несколько моложе великих гиппократовых трактатов V века до н. э. Вместе с тем это самый главный из этических текстов.
Вот дословный перевод той клятвы, которую произносили врачи в момент, когда приобщались к этой профессии:
«Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство:
Считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним моими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора.
Наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости.
Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария.
Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, чтоне следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастие в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена: преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому»[19].
В большинстве современных государств требуется, чтобы врачи присягали. Однако теперь самое слово присяга (клятва) употребляется в искаженном смысле. Врач обычно клянется лишь своей честью или дает обещание. Эволюция верований и развитие науки, видимо, выветрили постепенно все содержание из старого текста Гиппократа.
В моей стране, в кантоне Во, врач дает следующее обязательство перед префектом округа, представляющим Совет государств, осуществляющий исполнительную власть:
«Ознакомившись с основными принципами деонтологии и законодательными установлениями, регулирующими мою профессию, обязуюсь честью соблюдать их в точности, честью обещаю служить этой профессии по совести, с достоинством и человечностью, которые предписывают ее человеколюбивые цели».
Ни слова о запрещении прописывать яды: нынешние врачи, использующие токсицирующие элементы, которые могут оказаться в лекарстве, только и делают, что целый день прописывают такие «яды-лекарства». Нет более запрещения производить аборты по просьбе женщин: в большинстве случаев аборт узаконен. Сохранилось уважение к коллегам, предусмотренное статутами деонтологии.
Сохранена профессиональная тайна, которая — теоретически, во всяком случае, — охраняется «Санитарным законом кантона Во» от 9 декабря 1952 года, а также швейцарским Уголовным кодексом, ст. 321 которого гласит, что «те, кто откроют медицинскую тайну, доверенную им в силу их профессии, подлежат наказанию тюремным заключением или штрафом».
Сохранились в нашей присяге, приведенной в качестве примера, благородные слова о совести, достоинстве и гуманности, о соблюдении единственного «долга оказания помощи», которые являются как бы отдаленным, но подлинным отголоском той любви, которую Гиппократ проявлял к своим больным и которую он внушал своим ученикам.
Присяга женевских врачей, которую еще называют «Женевской клятвой», более близка гиппократовой клятве. Она произносится перед общим собранием Ассоциации врачей, а не перед представителем политической власти. Вот ее текст:
«В момент принятия в число членов медицинской профессии:
Я беру на себя торжественное обязательство посвятить свою жизнь служению Человечеству.
Я сохраню должное уважение и признательность к своим наставникам.
Я буду заниматься своей профессией по совести и с достоинством.
Я буду считать заботу о здоровье пациента своей первейшей обязанностью.
Я буду уважать тайну того, кто мне доверится.
Я буду охранять в меру всех своих средств честь и благородные традиции медицинской профессии.
Мои коллеги будут моими братьями.
Я не допущу, чтобы соображения национальности, расы, партийности или социальной принадлежности могли встать между моим долгом и моим пациентом.
Я буду стараться оберегать человеческую жизнь начиная с зачатия.
Даже под угрозой я не допущу, чтобы мои медицинские познания были использованы против законов человечности.
Я даю эти обещания торжественно, свободно и по чести».
Эта «Женевская клятва» была принята на общем собрании Всемирной ассоциации врачей в Женеве в сентябре 1948 года.
* * *
«Клятва», «Закон» и другие этические трактаты Гиппократа нуждаются в нескольких дополнительных замечаниях.
Первое из них, не лишенное значения, заключается в том, что наставления, даваемые врачу относительно исполнения им своих профессиональных обязанностей, хотя и собраны и подкреплены клятвой, в этих сочинениях все же никогда не опровергаются, а, наоборот, подтверждаются в других трактатах «Сборника», во всяком случае в тех, которые можно приписывать Гиппократу. Таким образом, перед нами лишь кодификация древних обычаев, причем эта кодификация произведена по внушению учителя в духе полной верности его памяти.
Так, ни один из запрещенных в «Клятве» приемов не встречается в семи книгах «Эпидемий», в этих заметках, составленных небрежно, без намерения их опубликовать, и часть которых, несомненно, написана рукой Гиппократа; в своей совокупности они — верное зеркало практической деятельности всей школы.
Приведем другую подробность. Этические сочинения уделяют огромное внимание и внешнему облику врача, и его моральному облику. Врач входит в дом лишь «на благо больного». Этот больной, кто бы он ни был, каково бы ни было его социальное положение, идет ли дело о мужчине, женщине, ребенке, свободен ли он или раб, — этот больной для врача прежде всего страждущее существо, «пациент» в прямом этимологическом смысле этого слова. Он имеет право на обходительность, на внимание врача, и тот уважает его, как он должен был уважать себя сам.
«Врач-философ, — пишет автор трактата «О благоприличном поведении», — равен богу… И все, что ищется для мудрости, есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность… знание всего того, что полезно и необходимо для жизни… отрицание суеверного страха перед богами»[20].
Автор книги, озаглавленной «О враче», заявляет в свою очередь, что врач должен быть воздержанным и что ему «прилично держать себя чисто… Пусть он также будет по своему нраву человеком прекрасным и добрым и, как таковой, значительным и человеколюбивым»[21].
