Андрей Буровский - Русская Атлантида. Невымышленная история Руси
Еще раз подчеркну — трудно сказать, насколько Гедиминас и его потомки считали «своими» жемайтов. А вот по поводу русских тут вопросы просто неуместны.
Вторым важнейшим направлением политики Гедиминаса была борьба с крестоносцами. Тевтонский орден постоянно вторгался в земли Литвы. Конечно, в бесконечных лесах нетрудно было и спрятаться от нашествия. Не случайно же еще в XIX веке ходила легенда, что в Литве водятся мамонты, но их никак не могут найти в пущах. Но, во-первых, какое-то это все же не княжеское дело — бежать в леса при приближении противника, отдавая свою землю на разорение. Мамонты — бог с ними, а вот руководители государства… Во-вторых, лесов-то ведь все меньше. Насчет мамонтов трудно сказать, а вот что прятать армии все труднее — это факт.
От орденских нашествий надо активно обороняться, и в конце XIII — начале XIV века в Литве идет форсированное строительство замков; здесь Гедиминас продолжает начатое еще Витенем. Строятся замки на берегу Немана, вдоль границ владений ордена — в Каунасе, в Велюона. Строятся и в глубине страны — Ариогала, Укмерке и другие. В 1323 году в письмах Гедимина впервые упоминается Вильнюс. Развалины замка Гедиминаса сохранились в Вильнюсе, в самом центре города.
Гедиминас не был бы литовским князем-кунигасом, если бы только отсиживался за стенами крепостей. Он совершил ряд удачных походов против ордена ив 1331 году наголову разбил вторгшихся рыцарей под Пловцами. Эту победу долго и с удовольствием вспоминали в Литве, на Руси и в Польше.
Даже кончил свою жизнь Гедиминас очень характерно: в 1341 году он был смертельно ранен в битве при Велюоне. В этом сражении, кстати, рыцари впервые применили порох: они-то были на высоте всех технических достижений Европы.
Да, если кто-то и был противоречивым государственным деятелем, то уж никак не старый аукшайт Гедиминас!
Третьим направлением политики Гедиминаса стал поиск надежных союзников.
Немецкие крестоносцы были врагами всей Прибалтики, всего севера Восточной Европы. Против такого врага союзники нужны были всегда, нужны всем — ведь очевидно, что никто не мог разбить его поодиночке.
Великое княжество Литовское, государство литовцев и русских, мгновенно оказывается не просто участником событий, но лидером народов и племен Прибалтики. Великое княжество не только само ведет войну, и очень часто — с превосходными результатами. Оно поддерживает, даже организует сопротивление местных племен, их восстания против немцев, а проигравшие могут бежать в Литву. Но и Великое княжество Литовское не может одно противостоять Тевтонскому и Ливонскому орденам. Нужны союзники, и вопрос, так сказать, в «качестве» этих союзников. Одно дело — племенное ополчение куршей и жмудинов, совсем другое — могучая армия герцога, короля или Великого князя. Того, кто сможет бросить против немцев броненосную рыцарскую конницу, повести в бой тысячи… а лучше и десятки тысяч воинов.
Уже Миндовг заключил договор с Александром Невским, Трайдент и Витень не отказывались объединять усилия со всеми, кто мог помочь им против ордена.
Но все это были отдельные поступки, целиком обусловленные ситуацией. Гедиминас и тут оказался первым: он действовал жестко, масштабно и предельно последовательно.
Разумеется, русские князья, от Твери до Волыни, были его союзниками. Но, во-первых, как говорят афганцы, «один враг — много, сто друзей — мало». Против такого врага, как орден, не может быть «слишком много» союзников. Во-вторых, русские княжества, конечно, союзник понадежнее латгалов… Но ненамного. Русь сама дрожала перед татарами; даже Новгород, боясь нашествия, платит Золотой Орде дань. Даже Даниил Галицкий ездил в Орду.
Гедиминас ищет союзников, которые сами никому дани не платят. В 1322 году Гедиминас заключает союз с князем Мазовии, в 1325 году — с Польшей. Союз скрепляется браком дочери многодетного Гедиминаса, Алдоны, с польским королем Владиславом Локетком.
Так были заложены основы дружбы с другим славянским государством, а политика Великого княжества Литовского оказалась развернутой не только на восток и на юг, но и на запад.
Это было выгодно уже потому, что мазовшане и поляки и правда никому не платили и ничьими вассалами не были.
Сын Гедиминаса Ольгерд княжил с 1345 года по 1377-й и продолжал дело отца. Он выиграл битвы с крестоносцами на реке Стреве (1348) и при деревне Рудаве (1370). Присоединил к Великому княжеству Литовскому Смоленск, Брянск, Киев, Подолию и укрепил отношения с другими княжествами, уже вассальными.
В 1362 году Ольгерд Гедиминович наголову разбил татар Золотой Орды при Синих водах, в Подолии, и тем самым подтвердил, что Русь не зря видит в Литве защитника против татар.
Он пытался распространить свое влияние на Псков и Новгород и в этом тоже продолжал дело отца. Но результаты и у него были очень незначительны. Свободолюбивые до анархичности новгородцы не восприняли очень уж «указчивого» князя, и Новгород в «сферу влияния» Литвы не вошел.
Москва все выше поднималась над остальными княжествами, все агрессивнее себя вела, и Ольгерд Гедиминович, король литовцев и русских, не собирался смотреть на это сквозь пальцы.
Он даже попытался заключить антимосковский союз с ханом Джанибеком в 1349 году, но татары в очередной раз выказали себя союзниками очень ненадежными, и совместные походы на Москву не состоялись.
В 1368–1372 годах Ольгерд поддержал Тверь против Москвы и совершил на Москву три похода — в 1368, 1370, 1372 годах. Москву, правда, Ольгерд так и не завоевал и даже тестю помог весьма слабо. Тверь была захвачена Москвой, правда, нескоро, в 1485 году, но к этому Великие князья Литвы уже не имели отношения.
Новые серьезные перемены, своего рода «качественный скачок», произошли в годы правления сына Ольгерда, которого в Литве звали Йогайла, на Руси — Ягайло, а в Польше — Ягелло.
Кое в чем Ягайло выступил таким же продолжателем, как и отец. Например, он продолжал антимосковскую линию в политике и в год Куликовской битвы, в 1380 году, заключил договор с ханом Золотой Орды Мамаем против Москвы. По договору Ягайло должен был встретиться с Мамаем, двигаясь с севера по Оке. Мамай шел с юга, и официальная версия состоит в том, что Ягелло просто не успел соединиться с союзником. Московское войско успело разбить Мамая до соединения с Ягелло, и Великий князь испугался и ушел обратно в Литву.
С первой частью этой версии я готов согласиться. Может быть, и правда не успел? А вот про «испугался» — тут что-то у меня много сомнений. Не тот был человек Ягайло, чтобы «пугаться» или «опасаться» чего-то. Совсем не тот. Не берусь указать на причины, помещавшие Ягайло обрушиться с севера на измученное, растянувшееся в преследовании войско победителей. Или нанести внезапный удар по Москве.
Наверняка причины были. Об одной из них, скорей всего неглавной, я осмелюсь сделать предположение. И российская, и советская историография, особенно сталинского времени, изо всех сил тщилась изобразить Ягайло чудовищем, которого трясло при виде русского лица, при звуках русского языка.
…А на каком языке пела ему колыбельные песни мама, тверская княжна Ульяна Дмитриевна? Какое лицо склонялось к нему с момента появления на свет, впечатавшись навеки в память?
Внук русофила Гедимина, «короля литовцев и русских», сделался маниакальным русофобом?! Очень сомнительно, и не только потому, что Ягайло русский по матери, бабушке и прабабушке; русский на 87,5 % своей крови. Но и потому, что Ягайло почти во всем продолжал и внешнюю, и внутреннюю политику деда и отца; при нем в Полоцке, Витебске, Новгороде Северском, Киеве, на Волыни и в Подолии сохранялись местные княжения, во главе которых часто стояли князья Рюриковичи. Со многими из этих князей сын русской княжны Ульяны поддерживал самые теплые отношения. Русский язык оставался государственным языком Великого княжества Литовского.
Врагом Москвы Ягелло, несомненно, был, причем последовательным и убежденным. Но может быть, активные действия на Руси вести ему было психологически сложнее, чем против немцев или против Орды? Конечно, это всего лишь недоказанное предположение, не больше того, и любой имеет право в нем сомневаться. Но и автор имеет право сделать такое предположение, пока не доказано обратное. Тем более что нет в моем предположении ни малейшего покушения на истину в последней инстанции.
Впрочем, в европейскую историю Йогайло-Ягайло-Ягелло вошел вовсе не за свою неудачную попытку окончательно разделаться с Московией. Можно считать эту неудачу Перстом Божьим, можно скрежетать зубами по ее поводу, но имя Ягелло обессмертилось совершением совсем других, несравненно более масштабных поступков.
Внук Гедиминаса и сын Ольгердаса заключил Унию с Польшей, был избран польским королем и основал династию Ягеллонов, правившую почти двести лет в Польше, Великом княжестве Литовском, в Венгрии и Чехии.
