Айзек Азимов - История Англии. От ледникового периода до Великой хартии вольностей

В какой-то момент самого Филиппа II стащили с его коня. Враги пытались найти брешь в его доспехах, сквозь которую они могли бы проткнуть его пикой, но так и не сумели. Помощь подоспела к Филиппу раньше.

В конце концов войска германского императора отступили. Победа Филиппа была окончательной, и битва при Бувине стала одним из самых значимых сражений Средневековья.

Оттон IV утратил императорский титул, а Иоанн — последнюю надежду на возврат Анжуйской империи. Реванш не состоялся.

Несмотря на то, что поражение задело гордость тех, кто жаждал победы и расширения владений, оно оказалось благом для Англии. Поражение Иоанна больше сделало для нации, чем вся хитроумная политика Генриха II и странствия Ричарда Львиное Сердце.

Пока аристократия считала Нормандию своим истинным домом и пока существовала Анжуйская империя, Англии приходилось довольствоваться ролью варварской провинции нормандских завоевателей. Генрих II лишь половину жизни провел в Англии, Ричард практически там не жил. Её интересами постоянно жертвовали ради континентальных интриг.

Но отныне Англия больше не считалась окраиной континентальной империи. Она превратилась в полноправное королевство, живущее по своим обычаям и законам и проводящее собственную политику. Иоанн вынужден был обосноваться в Англии и править там. У нормандских баронов в Англии остались лишь английские владения, и их интересы совпадали с интересами королевства.

Процесс постепенного смешения нормандцев и саксов, неуклонного осознания того, что есть такое понятие, как «английское», со времени правления Иоанна стал набирать обороты. Это понятие объединяло лордов и йоменов в одну общность, просматривавшуюся тем отчетливее, что ей противостояло понятие «французского».

Именно со времени правления Иоанна и потери Нормандии мы можем говорить об англичанах как о нации, которую мы знаем теперь. Они не были изолированы от континента. В течение последующих веков жители Британских островов пересекали Канал в надежде вернуть потерянные французские земли, одерживали победы и терпели поражения, но они выступали отныне как англичане. Они воевали против французского короля, но не на стороне французского герцога, а по велению своего английского короля.

Эпилог

Великая хартия вольностей

Тем временем в Англии возмущение политикой Иоанна достигло критической точки. Его новые налоги (а также налоги Ричарда до него) порождали брожение среди простого люда. Например, некий Вильгельм Фицосберт произносил подстрекательские речи, порицая богатых аристократов, которые не хотят тратить свои средства на ведение войн, а выкачивают деньги из бедняков. Его сочли «смутьяном», ибо подобные высказывания всегда раздражают благополучных и сытых. Вильгельма взяли под стражу и казнили.

Тем не менее после битвы при Бувине даже благополучные и сытые покинули Иоанна. Едва ли хоть один сторонник остался у него в Англии. Иоанн понимал, что его постоянные военные неудачи рано или поздно подвигнут баронов к тому, чтобы объединиться против него, и он не сумеет дать им отпор своими силами. Он был практичным королём и хорошо чувствовал момент, когда следует договориться с противником — будь то король Филипп, папа Иннокентий или собственные бароны. Он согласился пойти на уступки.

Бароны сочинили некий документ, перечислив всё то, что, по их мнению, являлось их правами. Это не был революционный документ, там ничего не говорилось о справедливости или свободе. Там вообще не излагалось никаких абстрактных принципов. Он содержал требования конкретного возмещения за конкретные убытки. Это была попытка баронов покончить со слишком жестким, по их мнению, контролем со стороны короля и возвратиться к менее централизованной форме правления.

Если бы в его составлении участвовали только бароны, документ, представленный на рассмотрение Иоанна, был бы чисто феодальным, ибо они позаботились бы лишь о собственных интересах, не учитывая интересы «народа». Например, важное место в петиции отводилось вопросу о правах вдов и малолетних наследников; король не должен был отчуждать их имущество или использовать его в своих целях, даже если их интересы не могли защитить взрослые родичи-мужчины.

Архиепископ Стефан Лангтон был на стороне баронов, как и вообще вся церковь. Клирики владели обширными землями и были заинтересованы в справедливости и соблюдении законов. Они, соответственно, включили в документы статьи, касающиеся церкви, и внесли в него поправки, направленные на то, чтобы справедливость и закон соблюдались не только в отношении баронов, но и в отношении рыцарей, горожан, купцов и т. п. Таким образом, первый параграф звучит так: «Церковь Англии будет свободна, и её права и свобода неприкосновенны». Другой параграф гласит: «Город Лондон будет иметь все древние вольности и свободную торговлю». В третьем сказано: «Ни один шериф… не возьмёт лошадей или повозки любого жителя страны для перевозок, но лишь с согласия указанного свободного жителя». Права на справедливый суд распространялись на всех свободных людей. (Для баронов того времени под категорию «все свободные люди», несомненно, подпадали только высшие классы, но со временем это определение стало прочитываться как «все англичане».)

Что же касается гарантий, бароны включили в петицию пункт, по которому они должны были избрать двадцать пять человек из их числа, и эти люди составят орган, к которому пострадавший может апеллировать в случае нарушения его прав.

Когда королю Иоанну предъявили этот документ, он, естественно, не захотел его подписывать, поскольку установления сильно ограничивали его власть. Многим баронам документ тоже не нравился. Они хотели получить то, чего добивались, без необходимости заботиться о церкви, о городе Лондоне, о лошадях и повозках жителей.

Однако Лангтон, который выступал в качестве посредника, настойчиво уговаривал обе стороны пойти на уступки. Он даже пригрозил Иоанну повторным отлучением, если тот не поставит свою подпись. Таким образом, упорство папы, который настаивал на назначении Лангтона архиепископом, имело последствия, которых не мог предвидеть даже сам Иннокентий III.

Бароны во главе с Робертом Фицуолтером настаивали на том, чтобы документ (получивший название Великая хартия вольностей) был подписан; король отказывался. Обе стороны делали воинственные заявления. Бароны собрались воевать, разумеется, их поддержали жители Лондона. И Иоанн сдался.

15 июня 1215 г. Иоанн встретился с представителями баронов в Раннимеде на южном берегу Темзы (к западу от современного лондонского Сити) и подписал хартию. Этим, однако, дело не кончилось. Иоанн пожалел о содеянном. Папа Иннокентий документ не одобрил и порицал Лангтона за участие в этом мероприятии. Началась междоусобица. Людовик, сын французского короля Филиппа воспользовался смутой и вторгся в Англию.

Однако Великая хартия вольностей продолжала действовать, её несколько раз изменяли, и, наконец, в 1225 г. она обрела тот вид, в котором дошла до нашего времени.

Разумеется, английские короли не всегда следовали её установлениям, и было много периодов в английской истории, когда её вовсе не принимали в расчёт.

Тем не менее, её никогда не забывали вовсе. Для англичан она всегда оставалась письменным свидетельством ограничения власти короля, свидетельством прав подданных, которые король не мог нарушать. Коротко говоря, в Англии восторжествовал принцип, который не был знаком никакой другой европейской стране того времени: закон выше власти короля.

Нельзя сказать, что со времён правления Иоанна мы не найдём в истории Англии примеров насилия и беззакония, были даже революции. Однако всегда оставалось ощущение, что отношения между монархом и его подданными определяются соглашением, которое, как и другие соглашения, должно соблюдаться честно и без применения силы. Поэтому английская история в целом менее кровава, чем истории других европейских наций, и развитие её шло иным, по мнению многих, более верным путём.

Благодаря поражениям Иоанна был сделан первый шаг в сторону демократии на национальном уровне. (В Античности и Средневековье демократические или полудемократические режимы процветали лишь в отдельных городах-государствах.)

Демократические принципы были унаследованы Соединёнными Штатами, когда они образовались на месте бывших английских колоний. Усилиями Соединенных Штатов, ныне самой мощной и влиятельной мировой державы, живительный ветер свободы, чьё первое робкое дуновение ощущается на страницах Великой хартии вольностей, дарит своё дыхание многим народам мира и, в конце концов, охватит их всех.

До нашей эры