Александр Больных - Величайшее морское сражение Первой Мировой. Ютландский бой
Вот сухой перечень ошибок, которые допустил адмирал Битти во время Ютландского сражения. Первая: начал бой, не дождавшись присоединения 5-й эскадры линкоров. Более того, он вообще потерял контроль над этим соединением, ограничившись руководством кораблями, которые оказались «под рукой», то есть только линейными крейсерами. Вторая: во время «Бега на север» не сумел проинформировать Джеллико о контакте с противником. Третья: весьма неуклюжие маневры в период развертывания Гранд Флита, серьезно попортившие нервы адмиралам и капитанам Линейных Сил. Четвертая: таинственная петля, выполненная в последние минуты светлого времени[7]. Пятая: упущенная возможность расстрелять броненосцы адмирала Мауве. Шестая: совершенно неверное суждение о действиях немцев ночью, еще более ошибочное, чем мнение Джеллико. Это лишь самые очевидные промахи, лежащие на поверхности. Наверное, хватит? Ну и вспоминается уже совершенно непристойная возня, затеянная Битти после сражения с целью взвалить всю вину за неудачи на Джеллико.
Теперь попытаемся разобраться с долей вины Джеллико. Этот адмирал оказался в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Английские снаряды были плохи, с этим никто не спорит. Но кто повинен в плохом качестве снарядов и совершенно идиотских правилах приемки боеприпасов флотом? Разумеется, начальник отдела вооружений Адмиралтейства. А кто занимал эту должность много лет и считался лучшим специалистом британского флота в области артиллерии? Капитан 1 ранга Джон Джеллико. Да, адмиралы и командиры отдельных кораблей подвели Джеллико. Опять же, еще в 1914 году половина адмиралов Гранд Флита показала, что не соответствует занимаемым должностям. Уоррендер и Арбетнот ясно продемонстрировали это во время декабрьского эпизода, Левесон и Стэрди приложили массу усилий, чтобы подготовить катастрофу при Коронеле. И что делает Джеллико? Оставляет их на важнейших командных должностях, после чего сетует на своих младших флагманов. Командир 5-й эскадры линкоров Эван-Томас сделал все возможное и невозможное, чтобы погубить лучшие линкоры британского флота, не его вина, что немцы не сумели воспользоваться фантастическим подарком. Однако после боя Эван-Томас остается на своей должности. Кто виноват в этом? Только главнокомандующий. В распоряжении Джеллико было два года после начала войны, чтобы разобраться с качествами своих командиров и что-то предпринять, но не было сделано решительно ничего. Вообще, когда читаешь описание действий большинства британских адмиралов в годы Первой Мировой войны, создается впечатление, что простая вешалка для адмиральского мундира, поставленная в боевой рубке, принесла бы больше пользы. По крайней мере, от нее не было бы никакого вреда. А принимать решения эта вешалка умела не хуже адмиралов.
В общем, наверное, прав был король, когда оценил действия Джона Джеллико, присвоив ему 15 января 1918 года титул виконта Скапа – места, где Гранд Флит простоял в бездействии и неподвижности 4 года. Ведь битвы-то не было, хоть все и завершилось победой. Однако на фоне титулов лорда Сент-Винцента, присвоенного Джону Джервису, барона Нильского, дарованного Горацио Нельсону, барона Нордкап, полученного Брюсом Фрэзером, титул Джеллико выглядит оскорблением.
Действия британских адмиралов в Ютландском бою дают основания для любопытного заключения. Если бы возможно было при Цусиме заменить Рожественского и Небогатова на любого человека из этого комплекта никчемной серости, результат получился бы тот же самый! Не помогли бы никакие хваленые британские традиции и огромный морской опыт. Управление эскадрой в штормовых условиях, каким бы трудным оно ни было, не имеет ничего общего с управлением эскадрой в бою.
Ну, а поведение чинов Адмиралтейства вообще ни оправдать, ни объяснить невозможно. Идет генеральное сражение, которое может решить исход войны, но умаявшиеся адмиралы решают отдохнуть, задницы отсидели в мягких креслицах. На мостике-то под снарядами не в пример легче стоять, чем из теплой комнаты руководить. Что же касается поступков контр-адмирала Томаса Джексона, то они вообще дают все основания обвинить этого человека в измене. Даже если допустить, что все сделанное было сделано не по злому умыслу, остается лишь в очередной раз со вздохом процитировать Талейрана: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка».
В целом в вину Джеллико можно поставить скорее неправильные суждения, чем прямые ошибки, которые характерны для Битти, однако одну фактическую ошибку, причем грубейшую, Джеллико все-таки совершил. Если включение в состав Флота Открытого Моря броненосцев адмирала Мауве можно считать в значительной мере случайным эпизодом, то Джеллико держал в составе Гранд Флита столь же устаревшие и столь же бесполезные броненосные крейсера совершенно сознательно и даже сформировал из них разведывательную завесу. Что это дало? Ровно треть потерь в Ютландском сражении, как в потопленном тоннаже, так и в людях.
И в заключение еще один нестандартный вывод. Кого же можно назвать настоящим героем Ютландского сражения? Командира 2-й эскадры легких крейсеров коммодора Гуденафа! Вот чьи действия заслуживают самой высокой оценки! Он сделал все, что требовалось от командира разведывательного отряда, несмотря на противодействие противника. Он сделал даже больше, сумев в ночном бою умело использовать свои торпеды. Помните, я говорил о людях, которые умеют изменять обстановку в свою пользу?
А сейчас самое время поговорить о том, кто действительно потерпел полное и безоговорочное поражение в Ютландском бою. Самое странное, что ни сами адмиралы, ни анализировавшие сражение историки на это не обратили внимания. Впрочем, этому можно найти довольно простое объяснение – ведь погибла всего лишь идея, пусть даже она была руководящей и направляющей. Да-да, я говорю об еще одном проявлении кризиса идей, который имел место в начале ХХ века.
Почему-то никто не заметил, что Ютландский бой стал концом идеи Гранд Флита – сосредоточения максимально возможного числа линкоров в одном соединении под командой одного адмирала. Между прочим, именно этой идеей руководствовались все без исключения флоты, бездумно выбрасывая в море десятки миллионов фунтов стерлингов, марок, долларов, франков и рублей. Больше линкоров, еще больше, еще больше… И никто не задумался: возможно ли в принципе управление соединением, в состав которого вошли десятки линкоров, десятки крейсеров и сотни эсминцев. Сражение показало, что это нереально по определению, ни Джеллико, ни Шеер не сумели справиться с управлением своими флотами. Более того, командиры минных флотилий обоих противников тоже не сумели удержать под своим контролем собственные корабли. Именно неадекватностью системы управления объясняются неудовлетворительные действия отдельных эскадр и дивизионов.
Судя по всему, командование всех крупнейших флотов без исключения механически перенесло опыт прежних войск в эпоху дальнобойной артиллерии и мощных турбин. Ведь в морских сражениях XVII века участвовало до 100 линейных кораблей с каждой стороны, и уже тогда адмиралы теряли контроль над частью своих сил. В крупнейших сражениях эпохи Великой французской революции это количество резко сократилось примерно до 30 линейных кораблей с каждой стороны, и командующим вроде бы удалось снова взять развитие событий под свой контроль. Наверное, из этих оценок исходили военно-морские теоретики, не видевшие ничего ужасного в создании Гранд Флита из 28 линкоров и 9 линейных крейсеров, хотя британские адмиралы все-таки проявили осторожность, разделив монстра на две составляющие: Линейный Флот и Флот Линейных Крейсеров. Немецкий Флот Открытого Моря был лишь немногим меньше по численности.
Однако никто не учел кардинальных изменений в характере морских сражений. Если корабли, участвовавшие в бою у Текселя периода англо-голландских войн, очень мало отличались от кораблей прославленного адмирала Нельсона, то сравнивать линкор 1916 года с ними… Даже не смешно, а просто глупо. Сражения парусного флота растягивались на несколько дней, маневрирование велось более чем неспешно, как я уже упоминал, фаза сближения при Трафальгаре заняла более 3 часов. В ХХ веке линкоры открывали огонь по противнику через несколько минут после его обнаружения, темп развития событий резко увеличился. Дальнобойная артиллерия и резко увеличившиеся скорости уже не оставляли адмиралам времени на тщательное обдумывание диспозиции и маневров, а командиры кораблей имели в своем распоряжении буквально секунды на осмысление полученного приказа и его исполнение. И дело здесь не только в неадекватности средств связи, точнее, не только в ней одной, хотя попытка сигналить флагами с линейного крейсера, несущегося навстречу противнику со скоростью 25 узлов, совсем не то, что такой же сигнал с броненосца, имеющего парадный ход 12 узлов. Радиостанции эпохи Первой мировой войны совершенно не подходили для поддержания оперативной связи, но даже будь в распоряжении Джеллико и Битти современные уоки-токи, вряд ли им бы стало намного легче. Колонна из более чем 20 линкоров физически не в состоянии оперативно отреагировать на изменение ситуации и новый приказ командующего, недаром в ходе сражения оба флота развалились на отдельные дивизии кораблей и сумели восстановить единый строй лишь на следующий день, хотя Шеер и Джеллико изо всех сил пытались сделать это как можно раньше. Ведь в годы Второй мировой войны и американские, и японские авианосные соединения, несмотря на гораздо более совершенные средства связи, неизменно рассыпались при отражении воздушных атак, и никакие силы не могли заставить их маневрировать как единое целое. Правда, к этому времени темп боя увеличился еще больше.
