Владимир Мединский - О русском пьянстве, лени и жестокости

Позже Иван Грозный взамен древнерусской корчмы учредил для опричников на Балчуге особый питейный дом – кабак, где они могли и сами пить, и продавать водку населению. «Кабак» – слово татарское; в отличие от татарских постоялых дворов в кабаках продавались лишь крепкие алкогольные напитки. Кабаки также содержались «на вере», то есть управлялись казной или отдавались на откуп «как государевой казне прибыльнее». Кабаками все же в основном могли в то время владеть бояре и духовенство. Были известны кабаки Макарьевского монастыря в Нижнем Новгороде, где «скоморохи, медведи, пляски и всякие бесовские игры чинились».

Распространение кабаков вначале вызывало жалобы духовенства и народа, а иногда они даже уничтожались. Так, например, царь Федор Иванович (1557–1598 гг., последний из Рюриковичей) закрыл кабак в Нижнем Новгороде (заметим, кабак был один (!) на большой город). Но к кабакам постепенно привыкли.

Продажа алкогольных напитков в кабаках поручалась выборным от населения головам и целовальникам, которые выполняли свою службу как повинность. Параллельно с этим кабаки отдавались на откуп, на срок от одного до пяти лет, а иногда и бессрочно. Головам и целовальникам кабаков приказывалось «собирати на нас (великого государя) кабацкую прибыль с великим рвением», а за сохранность и целость собиравшихся денег они, их собиратели, отвечали «животами» (жизнью). Воеводы обязаны были «смотреть накрепко, чтобы они, кабацкие головы, во всем искали бы государю прибыли». Кабацкие головы, и целовальники принимали все меры для того, чтобы увеличить кабацкую «прибыль», заманивали в кабаки посетителей увеселительными мероприятиями: там были скоморохи, «непотребные женки», музыканты играли на гуслях.

Кабатчики выезжали на ярмарки, места богомолья, разносили вино по домам, отпускали в долг, получая затем «напойные деньги» с «правежом великим».

В ряде случаев воеводы докладывали царю в Москву, что «питухов не стало», что во всех кабаках пропились, обнищали и просили какой-нибудь кабак закрыть или людей от «кабацкого питья унимать». Тогда они получали такой ответ: «…вы пишите к нам не радея о нашем деле, что кабак хотите отставить… а вы делая леность своего и нехотя нам служить пишете нам не делом». После этого приказывалось, чтобы кабацкий сбор был больше прежних лет, чтобы казне была прибыль.

В последующем кабаки появились и в Сибири.

Распространение пьянства в Сибири вынудило правительство издать в 1698 году указ, в котором, в частности, сказано: «…которые питухи озадорятся и напьются пьянством безобразным и учнут товары, мягкую рухлядь своего промысла в заклад или мену пропивать, так их унимать и обрав его всего в особый чулан, чтобы проспался, положить, а как проспится по вине смотря наказать его словами, или высечь батожьем, все ему отдать в целости, а взять только по правде сколько он пропил, а лишнего чего он не памятует отнюдь не имать и в государеву казну не класть и гораздо смотреть, чтобы никто через свою силу не пил, а от безмерного питья до смерти бы не опился и душу свою навеки не погубил».

Кабаки содержались «на вере» или «отдаче их на откуп» почти до конца ХVIII столетия, причем правительство пользовалось то одной, то другой системой, то обеими вместе.

Распространение пьянства в народе вынуждало иногда правительство предпринимать меры, чтобы положить ему предел.

Однако это стремление не было решительным и последовательным в основном вследствие того, как говорилось при царе Михаиле Федоровиче (1596–1645 гг., первый царь из рода Романовых), что «по грехам в Московском государстве от войны по всем скудность… кроме таможенных пошлин и кабацких денег, государевым деньгам сбору нет». Пьянство тогда было распространено, народ отвыкал от пива и меда и пристрастился к водке.

При царе Алексее Михайловиче (1629–1676 гг., отец Петра I) кабаки были переименованы в кружечные дворы, и было решено ограничить количество питейных заведений по одному на город.

Грустный вывод, а что поделаешь? Начало алкоголизму на Руси положила политика правительства.

Но и в XVII веке на Руси пили много меньше, чем в Европе.

Если правительство ограничивает пьянство непоследовательно, так ведь оно и спаивает народ непоследовательно. И уж конечно, никакой пропаганды пьянства, никаких потуг спаивать население или связать лояльность и привычку пить водку. А в Британии было именно так!

В 1649 году произошла революция. К власти пришли радикальные протестанты-пуритане. Их лидер, Оливер Кромвель, попытался обуздать пьянство, и в 1650 году пьяниц стали наказывать жестокой поркой.

Злые языки говорили, что именно гонения на алкоголь привели к власти роялистов – сторонников короля и свободной продажи спиртного. В 1660 году был коронован Чарльз II, объявивший длительные возлияния патриотическим долгом каждого англичанина. Пьешь вино? Ты англиканской веры! Ты «свой»! А если не пьешь? Наверное, ты скрытый пуританин! Ты «неправильной» веры и враг короля…

В городах появились лихие банды сторонников короля, которые силой затаскивали прохожих в пабы и заставляли их покупать выпивку. Правители справедливо считали, что чем больше народ пьет, тем меньше хлопот он доставляет властям. А те, кто воздерживался от выпивки и объявлял себя трезвенником, подлежали аресту как тайные сторонники врагов монархии и нераскаявшиеся пуритане. Их подвергали жестоким избиениям и казнили. В общем, стоило человеку сказать, что у него нет настроения пить, как его прямо в пабе могли спокойно прикончить.

На Руси никогда, ни в один период ее истории, выпивка не была признаком лояльности. На царском пиру не поднять заздравную чашу «во здравие царя и великого князя всея Руси» было бы политически некорректно. Но какой процент населения Руси принимал участие в таких пирах? И сколько раз в год они происходили?

Британский опыт попросту не имеет никаких аналогов в жизни Руси. У нас никогда не заставляли пить.

Из правила есть исключение, Петр I и его Всешутейный всепьянейший собор – мерзкая пародия на церковь и ее обряды.

Но только в порядке бреда можно считать Петра типичным русским царем, а его время – обычным периодом русской истории.

Доказывая утверждение о чрезмерном пристрастии русских к алкоголю, особенно часто ссылаются на воспоминания западных путешественников XVII века и, в частности, на Адама Олеария.

Адам Олеарий утверждал, что ни один народ так не предается пьянству, как русский, и даже духовенство не составляло исключения, «духовные особы часто так напиваются, что только можно по одежде отличить их от пьяных мирян».

Впрочем, и описания Олеария очень двойственные. Не успев рассказать об ужасах русского пьянства, он делится новым откровением.

У Олеария находим описание одного из кварталов Москвы, построенного специально для иноземцев: поляков, литовцев, немцев, которых из-за частого и слишком обильного винопития называли «налейками» – от возгласа «Налей». «Это название появилось потому, что иноземцы более московитов занимались выпивками, и так как нельзя было надеяться, чтобы этот привычный и даже прирожденный порок можно было искоренить, то им дали полную свободу пить. Чтобы они, однако, дурным своим примером не заразили русских… то пьяной братии пришлось жить в одиночестве за рекой».

Однако! Вот, казалось бы, справедливость и восстановлена, «всем сестрам» раздали «по серьгам». Но не тут-то было!

Установка на создание порочного образа народа очевидна. Противоречивые, исключающие предвзятость утверждения, подобные приведенным выше, не принимались во внимание. С настойчивым упорством на протяжении веков цитируются только те наблюдения иноземцев, в которых говорится о русском пьянстве.

Некоторые современники в том же XVII веке возмущались столь вопиющему передергиванию фактов. Хорват Юрий Крижанич, сам приехавший в нашу страну, дабы послужить ей на пользу, заявлял: «Пишут… не историю, а язвительную и шутейскую песнь. Наши пороки, несовершенства и природные недостатки преувеличивают и говорят в десять раз больше, чем есть на самом деле, а где и нет греха, там его придумывают и лгут».[148]

Итак, свершилось. Запущена лживая, унизительная, политически ангажированная сплетня. Нас судят и осуждают, брезгливо морщатся и выталкивают из европейской семьи. Мы – не достойны. Любопытно, кто же эти строгие судьи, поборники нравственности, из каких городов и весей приезжают носители истинных, нам не доступных ценностей?

Судьи – горчайшие пьяницы! Любители крепких напитков. В XVII веке по всей Европе быстро распространялись спиртные напитки. Национальным напитком Франции стал коньяк, в Шотландии и Ирландии получило популярность виски. А в Англии, Нидерландах и Германии в ходу был джин. Он привлекал дешевизной и высоким градусом. К джину пристрастилась беднота, в том числе и женщины.