История Византийских императоров. От Василия I Македонянина до Михаила VI Стратиотика - Алексей Михайлович Величко
Но в ту минуту царственный мальчик остался совершенно один. И никто не мог, как когда-то мать, защитить его или успокоить. Он все еще оставался живым, а резко отрицательная позиция Римского папы по поводу мыслей Мистика о четвертом браке не позволяла Николаю открыто отбросить царевича со своего пути, как куклу. Приходилось предпринимать иные меры.
Поэтому через несколько дней после смерти царя Александра Мистик направил с пресвитером храма Святой Софии Артаваздом тайное послание Константину Дуке. Он писал тому, будто все сановники государства знают его как человека мужественного, разумного, зрелого и способного управлять Римским государством[305]. Предложение попало на благодатную почву — Константин Дука и сам не был чужд высших устремлений. Он не стал медлить, а быстро собрал отряд своих сторонников и ночью высадился у стен Константинополя. Заговорщики беспрепятственно прошли «морскими воротами» в город — очевидно, тайные сторонники в столице ждали и помогали им, и укрылись в доме тестя Дуки Григория. Утром извещенные о прибытии мятежников асикрит (чиновник имперской канцелярии) Никита, магистр Константин и монах Элладик явились к Дуке и вместе с ним в сопровождении отряда мятежников и толпы горожан пошли на ипподром, где и провозгласили Константина Дуку императором. Наивный «царь» всем показывал письма патриарха, надеясь таким способом поднять свой авторитет.
Но в ответ ему были... тишина и копье, которое кто-то метнул в сторону Константина Дуки, сразившее, однако, его конюшенного. Стало ясно, что мятежники просчитались и народ их не поддержал. Узнав об этом, не на шутку взволнованный патриарх (он понимал, что угрожает ему в случае неудачи) резко сменил курс. Его мысль была безыскусна, но перспективна: если заговор провалился, то нужно встать во главе законной власти и покарать мятежников. Поэтому патриарх начал срочно и громогласно собирать народ против Константина Дуки[306]. Тем временем, не найдя поддержки у основной массы населения столицы и политической элиты, Дука покинул ипподром и решил использовать свой последний шанс. Он проник в дворцовые пристройки, но встретился с отрядом царской гвардии (экскувитов), срочно поднятым по тревоге магистром Иоанном Элладой. Завязавшийся бой оказался неудачным для Дуки: погиб его сын Григорий, племянник Михаил и множество воинов. Мятежник попытался скрыться на коне, но тот поскользнулся на мокрой от крови мостовой и сбросил седока. Кто-то из подбежавших гвардейцев настиг Константина Дуку и отрубил ему мечом голову. Вскоре этот страшный трофей был представлен во дворец как очевидное доказательство победы над изменниками[307].
А затем начались гонения на оставшихся сообщников покойного Дуки. Его тестя Григория постригли в монахи, инока Константина Элладика били бычьими жилами, одели в лохмотья, посадили на осла задом наперед и сослали в отдаленный монастырь. Льва Катакила и Авессалома, сына Арорты, ослепили и отправили в ссылку. Многих знатных вельмож казнили усекновением головы на ипподроме, а солдат из отряда Дуки распяли на крестах. Нет сомнений, что расправой руководил патриарх, — как член опекунского совета, он единственно мог направлять карающий меч правосудия на виновные и невиновные головы. Власти и патриарх так усердствовали, что и над другими представителями самых знатных семей Константинополя нависла угроза наказания. Их спас судья, заявивший опекунам: «Царь еще ребенок, и вы этим пользуетесь. Как вы можете без его приказа казнить людей?» Все же успели постричь жену Константина Дуки в монахини, а его сына Стефана оскопили[308].
Тем не менее в итоге интрига патриарха обернулась против него — он заметно растерял свой авторитет, как лицо, подозреваемое в заговоре. Кроме того, суровость мер в отношении арестованных бунтовщиков не на шутку обозлила константинопольцев и высшую знать Римской империи, где имелись родственники и друзья (хотя и не союзники) Константина Дуки. Воспользовавшись этим шансом, энергичная и умная женщина Зоя Карбоносина сделала все, чтобы встретиться с сыном, и наконец в октябре 913 г. ей удалось получить долгожданное разрешение со стороны Мистика посещать царский дворец. Быстро восстановив свое положение, императрица деятельно расправилась с фаворитами патриарха и покойного царя Александра, заменив их своими сторонниками. Вскоре во дворец были возвращены паракимомен (главный спальничий) Константин, братья Гонгилиев Александр и Анастасий, а также сановники императора Александра, которыми Зоя решила укрепить свои ряды: ректор Иоанн, Гаврилопул, Василица и остальные.
Особой удачей стало назначение Доменика этериархом (начальником императорской гвардии), а тот в свою очередь не мудрствуя лукаво предложил ей сместить Николая Мистика[309]. Возможно, этот план и удался бы, но внутри окружения Зои не было единства. Уже вскоре паракимомен Константин убедил царицу на основании ложных обвинений, будто Доменик замышляет захватить царскую власть и передать ее своему брату. В то время общего недоверия Зоя не стала перепроверять известия, а, для приличия дав Доменику титул патрикия, отставила от службы. Новым этериархом стал Иоанн Гарида, а евнух Дамиан был назначен друнгарием виглы (лицом, ведавшим внешней охраной дворца). Но удачное время было упущено, и царице пришлось перейти к затяжным дворцовым интригам, где Мистик ей искусно противостоял.
Как говорят, отчаявшись справиться с Николаем Мистиком, она даже подослала 50 вооруженных слуг, чтобы убить его, но патриарху удалось остаться в живых. Впрочем, он был так напуган, что в течение 20 дней не решался выйти из храма Святой Софии, где нашел убежище[310]. Пока Мистик спасал свою жизнь, царица попыталась сместить его с престола и горячо уговаривала отставного патриарха Евфимия вновь возглавить Константинопольскую кафедру, но тот наотрез отказался. Стороны оказались в патовой ситуации, из которой можно было выйти только путем взаимных уступок, переговоров и не совсем искренних взаимных обязательств. Зоя обещала не покушаться более на жизнь и статус Николая Мистика. Патриарх взамен дал слово более не вторгаться в сферу политики, не появляться в царском дворце без разрешения императрицы и поминать на Литургии имя царицы наравне с именем Константина VII, что и произошло в первый раз в феврале 914 г.[311]
Пока шла смертельная схватка за власть и саму жизнь, Болгарский царь Симеон претворял в действие свой план возмездия. В августе 913 г. он беспрепятственно подошел к византийской столице и
