Андрей Венков - Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа
Бонапарт, к счастью, сам не преследовал, он послал наперерез отступающим союзникам корпус генерала Вандама, чтобы тот зажал их в горных теснинах… Но казаки генерал-майора Иловайского 12-го это движение обнаружили, и Иловайский 12-й доложил командованию, что «дорога в Богемию еще не была занята неприятелем, но он находился во всех пунктах к ней ближе, нежели мы»{510}.
Русская гвардия успела преградить дорогу Вандаму и вступила с ним в неравный бой. Отступавшие союзники, узнав об этом, свернули с дороги и сами вышли Вандаму в тыл, зажав его меж двух огней. Причем и здесь французская кавалерия (30 эскадронов) «не сработала» — когда пруссаки вышли Вандаму в тыл, он сначала принял их за своих… Победа эта была любимой победой императора Александра. Французы потеряли 9 тысяч убитыми, 8 тысяч пленными, 2 орла, 3 знамени и 81 орудие. Генерал Вандам и еще 3 генерала были взяты казаками Иловайского 12-го. Судя по наградным документам, «Войска Донского казачьего Иловайского 12-го полка есаулу Бирюкову и хорунжему Александрову за отличие их и за взятие ими в плен генерала Вандама Государь Император всемилостивейше пожаловать соизволил ордена Св[ятого] Владимира 4-й степени с бантом»{511}. После сего славного дела союзники ушли в Богемию и стали приводить армию в порядок.
Наполеон опять повернул на Берлин и стал готовить новую операцию. «Но несчастье Вандама и полный провал в Силезии оказались слишком пагубными, чтобы восстановить равновесие. После этих событий противники Наполеона избегали сражений с ним и изматывали его армию бесконечными передвижениями до тех пор, пока его силы не стали на исходе и результат борьбы стал очевиден»{512}.
Характерной чертой обстановки было отсутствие достоверной информации о противнике, и виной тому во многом были казаки.
Французский генерал де Брак говорил о казаках следующее: «Казаки были родом войск, делавшим войну в высшей степени опасной, в особенности для тех наших офицеров, которые посылались на рекогносцировку. Многие из них, особенно генерального штаба, выбранные начальником его для этого назначения, предпочитали привозить известия, собираемые у местных жителей, чем удаляться на значительное расстояние вперед и подвергнуться нападению казаков. Император не был, таким образом, в состоянии судить об обстановке»{513}. Трудно придумать большую похвалу этим легким всадникам, чем вышеприведенные слова.
Маршал Мармон вспоминал о своей встрече с Наполеоном в это время: «Он сказал мне, что. вероятно, театр военных действий вскоре изменится и мы будем отступать… что все труднее становится освобождать эти области от отрядов, которые проникают туда и угрожают нашим лагерям и нашим коммуникациям, и чтобы я был готов к выступлению. Наконец, при расставании он сказал мне: "Шахматная доска становится все запутанней, лишь я один могу себе в этом признаться". Увы! Он сам потерялся в этом лабиринте»{514}.
К началу октября 1813 г. сведения Наполеона о расположении противника и его силах были настолько неверны, что русское командование, перехватив французские штабные документы, заподозрило, что эти бумаги — специально подброшенная дезинформация.
3 (15) октября 1813 г. М.Б. Барклай де Толли писал М.И. Платову: «Генерал Блюхер перехватил курьера с письмом от принца Невшательского, из коего видно, что неприятель полагает принца Шведского и генерала Блюхера за Эльбою, почему и отряжены будто бы туда два корпуса. Между тем чрез шпионов открывается, что сам Наполеон находится в Конневице. Невероятно кажется, чтобы неприятель ошибался так грубо на счет армии Блюхера и принца Шведского, а потому и можно заключить, что курьер сей отправлен был с намерением…»{515}.
Но документы не были подброшены, а Наполеон действительно ошибался так грубо. Когда 3 (15) октября армия союзников вышла к Лейпцигу с севера и маршал Мармон сообщил об этом императору, Наполеон, развернувший свою армию фронтом на юг, сообщению не поверил. «Император раскритиковал все мои отчеты и заключения, — вспоминал Мармон. — Он писал, что мой страх не дает мне здраво рассуждать, более того, он утверждал, что никакого противника передо мной не было»{516}.
А на следующий день началась «Битва народов» под Лейпцигом…
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ДОНСКИХ КАЗАКОВ И ЭЛИТНОЙ ЛЕГКОЙ КАВАЛЕРИИ ЕВРОПЫ
Донские казаки во время «Саксонской кампании»
25 мая (6 июня) 1813 г., вступив в командование объединенными союзными русской и прусской армиями, М.Б. Барклай де Толли распорядился, чтобы М.И. Платов представил ему ведомость о количестве и нахождении казачьих полков{517}. М.И. Платов составил и представил ведомость по донским казачьим полкам. Он не знал расположение лишь одного полка — Платова 5-го. «Неизвестно, где находится чрез целой год, но до того находился в Киевской губернии».
Особо отмечалось: «Все значащиеся по сей ведомости войска Донского полки казачьи, за убылью в продолжении сей войны — убитыми, от ран и болезней умершими — не имеют полного комплекта казаков».
Платов писал, что, согласно высочайшей воле, следовало из них некоторые расформировать и разместить на укомплектование других полков, так чтобы из 65 составить 50 или более комплектных полков, «если наберется». Но «за отдаленным в разных местах нахождением» полков не было возможности рассмотреть это. Согласно той же высочайшей воле, из 22 «ополчительных» полков велено было отпустить на Дон по 70 человек казаков «из отставных, престарелых, дряхлых и не могущих ездить верьхи на лошадях», и этого пока Платов не смог исполнить{518}.
За все это время лишь два некомплектных полка, Траилина и Галицына, были сведены в один полк — Табунщикова.
Медлительность Платова понятна. Поскольку во многих полках числилось всего по 150 казаков, ему предстояло фактически ополовинить полки ополчения. Тем не менее некоторые полки расформировать было необходимо.
Таковым был находящийся при обложении Данцига полк Грекова 1-го. «Сей ополчительный полк, по немалому числу состоящих в нем престарелых и дряхлых из отставных казаков, полагается рассмотрению, и годные к службе, хотя и отставные, поступят в комплект по полкам, а прочие, совершенно неспособные к службе, будут увольнены на Дон. Ибо и полковой командир отставной генерал-майор Греков стар летами, дряхл и увечен».
Из четырех оцолченческих полков, находящихся при обложении крепости Модлина — Андриянова 1-го, Андриянова 3-го, Шамшева 2-го, Данилова 2-го, — после увольнения из каждого полка по 70 человек из отставных, престарелых и дряхлых казаков, полк Андриянова 1-го предполагалось расформировать для пополнения прочих 3-х полков, «как и сам полковой командир полковник Андрианов 1-й из отставных, стар летами, дряхл и увечен».
Еще один ополченческий полк в составе Главной армии — Кошкина 1-го — имел налицо менее ста человек, годных к службе, поскольку остальные были «в разных отдаленных откомандировках». Предполагалось, что годные к службе, хотя и отставные казаки поступят в комплект по другим полкам, а прочие «по совершенной неспособности к службе» будут уволены на Дон{519}.
М.Б. Барклай де Толли учел данные ведомости, представленной М.И. Платовым. Приказом № 105 от 8 (20) июня 1813 г. «для лучшего порядка и устройства при армии казачьих полков» казачьи полки в каждом корпусе или отряде передавались в управление «особым начальникам или чиновникам сего же войска» — частным и бригадным начальникам, которые назначались по согласованию с Платовым и утверждались главнокомандующим. Бригадные начальники подчинялись частным, частные — корпусным, лишь «по внутренней службе» казачьи части подчинялись войсковому атаману.
В войсках правого фланга, находящихся под командованием генерала от инфантерии графа Ланжерона, состояли полки:
Грекова 8-го, Кутейникова 8-го, Селиванова 2-го, Исаева, Чикилева и Тептярский.
Частным начальником здесь был генерал-майор Греков 8-й, бригадными — полковники Кутейников 8-й и Селиванов 2-й.
При армии генерала от кавалерии графа Витгенштейна состояли полки: Родионова 2-го, Иловайского 10-го, Ягодина 2-го, Горина 1-го, Грекова 21-го, Ежова 2-го, Попова 13-го, Ставропольский калмыцкий.
Частным начальником был назначен генерал-майор Родионов 2-й, бригадными — полковники Иловайский 10-й и Ягодин 2-й.
В резерве под командой Великого князя Константина Павловича находились полки:
Атаманский, Грекова (бывший Чернозубова 4-го), Ребрикова 5-го, Иловайского 12-го, Украинский 2-й и Украинский 3-й.
Частным начальником числился генерал-майор Иловайский 12-й, бригадами командовали: полковой командир Атаманского полка полковник Греков 18-й и генерал-майор граф де Витте (Украинскими полками).
