Петр Аршинов - История махновского движения (1918 – 1921 гг.)
Попробуем обозначить хронологически процесс вхождения анархистов в махновское движение.
Еще с первых дней революции 1917 г. в Гуляй-Поле организовалась группа анархистов-коммунистов, которая вела усиленную революционную работу в районе. Из этой группы вышли потом выдающиеся деятели и руководители махновщины — Н. Махно, С. Каретник, Марченко, Калашников, Лютый, Григорий Махно и другие. С самого зарождения махновщины эта группа находилась в тесной связи с движением.
В конце 1918 г. и начале 1919 г. в махновском районе создаются анархические группы и пытаются связаться с махновцами. Однако некоторые из этих групп, как, например, в г. Бердянске и иных местах, далеко не соответствовали призванию анархистов и кроме отрицательного ничего не обещали движению. К счастью, движение было настолько здоровым, что прошло мимо них…
В начале 1919 г. в Гуляй-Поле, кроме таких выдающихся местных крестьян-анархистов, как Махно, Каретник, Марченко, Василевский и др., были уже анархисты, приехавшие из городов от известных организаций — Бурбыга, Михалев-Павленко и др. Они работали исключительно на фронте или в повстанческих частях в тылу.
Весной 1919 г. в Гуляй-Поле приезжают несколько товарищей, занявшихся главным образом организацией культурно-просветительного дела в районе: они осуществляют издание газеты «Путь к Свободе» — основной печатный орган махновцев, создают местный Гуляй-польский Союз анархистов, начинающий работать в армии и среди крестьянства.
В это же время в Гуляй-Поле появляется анархическая организация «Набат». Она работает в тесном контакте с махновцами, помогает им культурно и издает газету «Набат». Немного позже эта организация сливается с Гуляй-польским Союзом анархистов.
В мае из Иваново-Вознесенска в Гуляй-Поле приезжает группа рабочих-анархистов в количестве 36 человек. Среди них были известные анархисты Черняков и Макеев. Часть приехавших поселилась в гуляй-польской коммуне, в семи верстах от Гуляй-Поля, часть пошла на культурную работу в районе и в армии.
А в мае 1919 г. Конфедерация анархистских организаций Украины «Набат», являвшаяся наиболее активно действующей из всех анархистских организаций России, начинает понимать, что основной пульс революционной жизни масс бьется в освободившемся повстанческом районе. Она решает направить свои силы в этот район. В начале июня 1919 г. она посылает в Г. Поле Волина, Мрачного, Иосифа Эмигранта и других работников. Предполагалось после рабоче-крестьянского съезда, созывавшегося Военно-революционным Советом на 15 июня в Г. Поле, перенести туда координационный центр Конфедерации. Но происшедшее сейчас же одновременное нападение на район большевиков и Деникина помешало этим начинаниям. До Гуляй-Поля доехал один Мрачный, вынужденный через день-два, ввиду общего отступления, уехать обратно. Волин же и другие застряли в Екатеринославе и лишь под Одессой в августе 1919 г. вошли в отступающую уже махновскую армию.
Однако анархисты вошли в движение с громадным опозданием, когда нормальное развитие его было прервано боевыми действиями, сбито с пути социального строительства и поставлено необходимостью на военные рельсы.
С конца 1918 по июнь 1919 г. в районе были прекрасные условия для созидательной работы на местах: фронт стоял за двести-триста верст, почти под Таганрогом, а многомиллионное население 8-10 уездов было предоставлено самому себе.
Теперь анархисты могли работать лишь в обстановке военных действий, находясь под беспрерывными обстрелами со всех сторон и ежедневно передвигаясь с места на место. В обстановке войны вошедшие в армию анархисты делали все, что было в их силах. Некоторые, как Макеев и Коган, вошли в боевую область действий; большинство же занималось культурной работой среди повстанцев и в селах, по которым проходили махновцы. Но это не была созидательная, творческая работа среди масс. Боевая обстановка сузила ее, ограничив преимущественно беглой агитацией. О широкой созидательной работе нечего было и думать. Лишь в редких случаях, при занятии например Александровска, Бердянска, Мелитополя и ряда других городов и уездов, анархисты и махновцы имели временную возможность наметить работу в более широком масштабе. Но военная волна то с одной, то с другой стороны вновь накатывалась, смывая намеченную работу, и вновь приходилось ограничиваться суженной агитацией и пропагандой среди повстанцев и крестьян. Момент был неподходящий для широкой созидательной работы в массах.
Некоторые лица, не бывшие в движении или бывшие в нем кратковременно, на основании этого периода вывели то ошибочное заключение, что махновщина слишком много внимания уделяла военной стороне дела и недостаточно — положительной работе среди масс. На самом же деле вся военная полоса в истории махновщины являлась продуктом не ее самой, а только тех условий, которые сложились в отношении нее с середины 1919 г.
Государственники-большевики прекрасно учли смысл махновского движения и положение анархизма в России. Для них являлось несомненным то, что в настоящий момент анархизм в России, вне связи с таким массовым движением, каковым была махновщина, не будет иметь под собою почвы, будет безопасным и безобидным для них явлением. И наоборот, анархизм являлся единственным мировоззрением, на которое махновщина могла опереться в своей непримиримой борьбе с большевизмом. Вот почему они настойчиво прилагали все усилия к тому, чтобы оторвать одно от другого. И в конце концов объявили махновщину вне всяких человеческих законов. При этом и в России, и особенно за границей они, как расчетливые дельцы, делают вид, что уверены в бесспорности своих действий и что, мол, лишь слепые или совсем не знающие Россию люди могут усомниться в разумности и справедливости этой меры. Анархическую идею большевики официально не объявили вне закона, но всякий революционный шаг анархистов они называют махновщиной и, оправдывая свою подлость иезуитской политической фразеологией, бросают их в тюрьмы или рубят им головы. В конечном счете — и махновщина, и анархизм, не желающий холопствовать перед большевиками, находятся в одинаковом положении.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассказанная здесь история далеко не представляет повстанческое движение во всем его объеме. Мы рассказали — крайне неполно — историю лишь одного, главного его потока, зародившегося в гуляй-польском районе. Махновщина как социальное движение украинских тружеников значительно шире того, что нам удалось отметить в настоящей работе. Дух и лозунги ее всколыхнули большинство губерний Украины. Почти в каждой из них среди крестьян и рабочих происходил известный психологический и социальный сдвиг; в каждой из них трудящиеся массы пытались осуществить свою независимость в махновском смысле; в каждой из них раздавались призывы к социальной революции, зарождалась революционная борьба и революционное творчество масс. И если бы мы могли проследить по всей Украине эти многочисленные ответвления махновщины, рассказать о каждом из них, связав их все вместе и осветив общим светом, то у нас получилась бы грандиозная картина: многомиллионный революционный народ борется под знаменем махновщины за одну основную идею революции — свободу и равенство. Но такой работы в условиях большевистской действительности, даже при готовности идти на любые лишения, произвести абсолютно невозможно.
И представленная книга, касающаяся лишь одного направления в движении, в связи с отсутствием значительной части документального и фактического материала невольно вышла урезанной.
Мы надеемся, что более полное исследование по истории махновского движения будет со временем произведено.
Помимо указанного, настоящая работа страдает еще тем, что в ней, быть может, недостаточно полно отмечены отрицательные стороны движения.
Ни одно социальное историческое движение, как бы ни было оно преисполнено возвышенных порывов, не может избежать ошибок, существенных недочетов, отрицательных сторон. Есть они, конечно, и в махновщине. Но следует всегда помнить, что махновщина не являлась неким социальным экспериментом и, следовательно, не могла страдать ошибками, связанными с подобными опытами. Махновщина — лишь ярко выраженное движение масс, лишь их самоотверженный порыв преодолеть реакцию и спасти революцию. Следовательно, в этой области надо искать слабые места движения.
Самым серьезным недостатком движения является то, что в последние два года оно идет преимущественно военным путем. Но это не сущностное свойство движения, а беда его, — необходимость, навязанная ему создавшейся на Украине обстановкой.
Три года беспрерывной гражданской войны превратили юг Украины в сплошную военную базу. Многочисленные армии разных партий исходили ее вдоль и поперек, разоряя трудящихся материально, общественно и морально. Это измучило крестьян. Свело на нет первые результаты в деле трудового самоуправления. Пригасило в них дух общественного творчества. А махновщину эта обстановка оторвала от здоровой почвы: от общественно-созидательной работы в массах, — и заставила ее отдаться войне, правда, революционной, но все же войне.
