Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг.
В целом, конечно, расчеты отдела укомплектования западного направления нельзя назвать безупречными. В них, например, не учтены попавшие в окружение непосредственно под Минском части 44-го стрелкового корпуса. Также не учитываются тыловые подразделения и части боевого обеспечения Западного фронта, оказавшиеся в окружении вместе с перечисленными стрелковыми и механизированными корпусами. Конечно, ввиду специфики ситуации, когда округ вступил в бой неотмобилизованным, тыловые части составляли меньшую часть его численности. Сокращение численности армии мирного времени достигается не в последнюю очередь содержанием в уменьшенном составе тылов и частей боевого обеспечения. Поэтому с попадавшими уже в ходе войны в «котлы» армиями и даже фронтами сравнивать будет некорректно.
Можно попробовать восполнить этот пробел в расчетах отдела укомплектования западного направления. Согласно одному из последних предвоенных донесений, Западный особый военный округ насчитывал 413 тыс. человек. 24 стрелковых дивизий насчитывали 254 тыс. человек. Кавкорпус насчитывал почти 14 тыс. человек, танковые войска — 82 тыс. человек, артиллерия — 38 тыс. человек. Итого на части боевою обеспечения остается около 25 тыс. человек, или 6% общей численности. Если принять это соотношение, то можно принять в качестве расчетной численности попавших в окружение войск цифру 270 тыс. человек.
Так или иначе, разница в названных сторонами цифрах — огромная. Даже если предположить, что указанные окруженные части целиком попали в плен, почти 340 тыс. получить сложно. Незадолго до войны, в апреле 1941 г., весь Западный особый военный округ, включая войска связи, ПВО и железнодорожные войска, насчитывал всего 413 160 человек[201]. Согласно известному статистическому справочнику «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР», численность войск Западного фронта к началу войны составляла 671 165 человек, в том числе 71 715 человек, призванных на сборы[202]. Не совсем понятна, правда, структура этой цифры, т. е. что именно в нее включили составители справочника.
В любом случае в окружение попал отнюдь не весь фронт в полном составе. Многие соединения оказались вне «котла», в окружение попала лишь половина имевшихся к началу войны стрелковых дивизий (даже с учетом двух дивизий 44-го ск под Минском). Темпы захвата пленных также были довольно скромными. До 2 июля 3-я танковая группа под Минском берет 20 тыс. пленных. 1 июля 17-я танковая дивизия отчиталась всего о 1200 пленных. На следующий день картина не изменяется. 5-й пулеметный батальон берет ночью и рано утром 2 июля 2000 пленных, части 63-го мотопехотного полка северо-восточнее Койданова — 1500 пленных, столько же пленных собирает полк «Великая Германия». Кроме того, сами немцы неоднократно подчеркивали, что потери советских войск убитыми были исключительно велики. Одним словом, даже 150–200 тыс. пленных в «котле» под Белостоком и Новогрудком представляются предельной величиной, не говоря уж о 338 тыс. человек.
Однако у всей этой весьма странной и запутанной истории есть одно объяснение. Оно прочитывается из дневника командующего группой армий «Центр» фон Бока. 2 июля Гальдер докладывал Гитлеру состояние дел на востоке, и в частности освещал ситуацию в районе Минска. Начальник германского Генерального штаба бодро сообщил, что в результате достигнутого ГА «Центр» успеха противнику не удастся создать на этом участке организованного фронта. Фюрер отнесся к этому заявлению скептически и задал сакраментальный вопрос: «Где, в таком случае, пленные?» Фон Боку пришлось оправдываться, что 100 000 человек пленных, взятых в «котле» у Белостока и Волковыска, это тоже неплохо. Буквально через несколько дней, подобно фокуснику, извлекающему кролика из шляпы, командование группы армий «Центр» докладывает почти о 290 тыс. пленных. Вскоре эта цифра зашкаливает за 300 тыс. человек. Нам словно говорят: «Фюрер хотел пленных? Получите и распишитесь!» Могли быть, конечно, более простые причины нестыковки советских и немецких данных: гримасы двойного подсчета, интерпретация как «пленных» военнообязанных и т. п. Так или иначе, завышение числа пленных в докладах «наверх» не является чем-то исключительным для обеих сторон в той войне. Даже в одном из донесений группы армий «Центр» позднее было сказано: «…иногда бывает неизбежен двойной подсчет пехотными и танковыми соединениями».
Вопрос о потерях немецких войск в сражении на окружение под Минском и Белостоком пока остается открытым. Имеются только отрывочные данные о потерях соединений и объединений группы армий «Центр». Согласно журналу боевых действий 3-й танковой группы, она потеряла: «Убитыми: 48 офицеров и 387 солдат, ранеными — 75 офицеров и 1111 солдат, пропали без вести 2 офицера и 146 солдат».
Также в оперативной сводке группы армий «Центр» за 2 июля было сказано следующее:
«О собственных потерях имеются частичные данные от 4 и 9 армий и 3 танковой группы.
Имеется:
Убитых — 221 офицер, 2655 унтер-офицеров и рядовых;
Раненых — 389 офицеров, 7125 унтер-офицеров и рядовых;
Пропало без вести — 20 офицеров, 945 унтер-офицеров и рядовых»[203].
Следует отметить, что это именно потери армий, без учета подчиненных непосредственно группе армий частей и соединений.
Полных данных о потерях 2-й танковой группы за указанный период не имеется, однако есть данные о потерях XXXXVII танкового корпуса: «Потери с начала кампании и до 2.7.41: 17-я тд — 41 офицер и 612 нижних чинов — 4,1%. 18-я тд — 73 офицера и 1273 нижних чина — 8,4%. 29-я пд — 56 офицеров, 970 нижних чинов — 7,1%»[204]. Следует заметить, что потери 18-й танковой дивизии Неринга являются едва ли не рекордными среди всех танковых дивизий, участвовавших в приграничном сражении июня 1941 г. Так, в Дубненских боях даже больше всех пострадавшая 11-я танковая дивизия потеряла лишь несколько больше 1 тыс. человек. Так или иначе, корпус Лемельзена прибавляет к общим потерям группы армий сразу 3 тыс. человек. Потери остальных корпусов группы Гудериана вряд ли были такими же тяжелыми. Их можно оценить в 1–2 тыс. человек, учитывая, что XXXXVI моторизованный корпус был введен в бой только 28 июня.
Таким образом, 10 дней боев обошлись группе армий «Центр» примерно в 15–16 тыс. человек. Если пользоваться данными из дневника Гальдера, то потери ГА «Центр» в приграничном сражении составили примерно треть от общих потерь германской армии на Восточном фронте. В любом случае, ввиду характера сражения, потери немцев были, к сожалению, существенно ниже, чем потери советских войск. Численное превосходство и упреждение в развертывании делали свое черное дело.
Наказание с преступлением и без
4 июля 1941 г. командующий фронтом Д.Г. Павлов был арестован в Довске. Вместе с ним были арестованы начальник штаба фронта В.Е. Климовских и начальник артиллерии Клич. Позднее были арестованы командующий 4-й армией A.A. Коробков, командир 9-й авиадивизии генерал-майор C.A. Черных, командир 42-й стрелковой дивизии И.С. Лазаренко, командир 14-го мехкорпуса С.И. Оборин, генерал-майор войск связи А.Т. Григорьев.
В адрес Жукова, Берии и Маленкова из 3-го Управления НКО СССР 8 июля 1941 г. был направлен любопытный документ о положении на Западном фронте. В нем говорилось следующее:
«23 июня он [Коробков. — А. И.] вместе со своим штабом уехал в Пинск, где областному военкому майору Емельянову сказал, что «нас окружают войска противника», и, не отдав никаких приказаний о подготовке частей к бою, уехал в Минск. Майор Емельянов, как начальник Пинского гарнизона […] приказал начальнику окружного склада № 847, воентехнику 1-го ранга Разумовскому взорвать склад. Это приказание Разумовский выполнил 24 июня. Взрывом склада уничтожено около 300–400 вагонов артснарядов разных калибров, винтовочных патронов и других боеприпасов, в то время как части 4-й армии, находившиеся за 70 км от Пинска, оставались без боеприпасов. Взрыв склада осложнил военные операции частей Красной армии, действовавших на фронте».
Этот доклад был сразу же испещрен предложениями арестовать Коробкова, что и было вскорости сделано. Генерала вызвали в штаб Западного фронта и сразу же взяли под стражу. Маленков написал в своей резолюции: «Арестовать после замены Коробкова Рокоссовским». Однако дожидаться замены не стали, рекомендованное Маленковым назначение состоялось только 11 июля. С Юго-Западного фронта действительно был вызван командир 9-го мехкорпуса К.К. Рокоссовский. В этот период как раз начинался процесс расформирования мехкорпусов и преобразование их в армейские управления. Впрочем, к моменту приезда Рокоссовского обстановка изменилась, и командующим 4-й армией он так и не стал. Обязанности командующего довольно долго исполнял начальник штаба 4-й армии Л.М. Сандалов.
